Непомнящий Николаевич - 100 ВЕЛИКИХ ЗАГАДОК ИСТОРИИ
После того как комиссия оценила ответ эксперта — ничего более конкретного не сообщается, — она уже с большей уверенностью, нежели специалист, заявила, «что волокна, по всей вероятности, принадлежали рубашке Освальда».
Здесь возникает вопрос, была ли эта рубашка на Освальде в момент покушения на президента. Комиссия настаивает, что да, опираясь на свидетельство жены Освальда: «Марина Освальд сказала следующее: она полагает, что её муж, отправляясь на работу, надел эту рубашку».
Но поскольку она лишь «полагает», это всё же мало о чём говорит; к тому же в другом фрагменте отчёта сообщается, что госпожа Освальд ещё лежала в постели, когда её муж утром 22 ноября пошёл на работу, и она не видела его и не разговаривала с ним. Строго говоря, комиссия должна была бы объяснить, на чём в данном случае основывается предположение Марины Освальд.
Вместо этого комиссия довольствуется тем, что дезавуирует показания всех свидетелей, утверждавших, что Освальд носил «светлую» или «белую» рубашку или фуфайку: «Однако, что касается лиц, видевших Освальда после убийства, то их показания относительно цвета его рубашки неубедительны».
Этот поразительный вывод ни в коей мере не обоснован. Между тем к числу лиц, видевших Освальда после убийства, относится и миссис Рейд, а её свидетельствам авторы отчёта придавали большое значение. Очевидцы, видевшие Освальда сразу после убийства Типпита (их показания, кстати, были сочтены очень важными), тоже говорили о белой рубашке. А как же с показаниями того самого Рональда Фишера, который видел Освальда в окне всего за несколько минут до покушения? Его признания тоже считаются очень весомыми — исключая лишь (безо всякого основания) сведения о том, какую рубашку носил Освальд.
Конечно, комиссия могла бы разъяснить это противоречие. Тем более что имелись два свидетеля, видевших Освальда непосредственно после покушения, причём видевших, можно сказать, в упор: речь идёт о Рое Трули, управляющем зданием, и о полицейском Мэррионе Л. Бейкере. Полицейский Бейкер был одним из тех мотоциклистов, что сопровождали кортеж. Когда раздались выстрелы, Бейкер увидел стайку голубей, взлетающих с крыши склада. Поэтому он заключил, что стреляли, очевидно, из этого здания. Он тотчас поехал туда, вошёл внутрь и встретил управляющего, вместе с которым они взбежали вверх по лестнице — все лифты как раз находились наверху.
На втором этаже они наткнулись на Освальда, который намеревался пройти в столовую, где сразу после этой встречи (во время которой, кстати, он держался спокойно и не выказывал почти никакого изумления) он купил бутылку «кока-колы». Бейкер нацелил на него пистолет и спросил управляющего, знает ли он этого человека. Когда Трули ответил, что Освальд работает на этом складе, Бейкер оставил его. Позднее Трули сказал, что Бейкер фактически приставил пистолет к телу Освальда. Итак, Бейкер и Трули могли бы, наверное, сказать, была ли в тот момент — всего через пару минут после того, как раздались выстрелы — на Освальде коричневая спортивная рубашка? Однако комиссия, очевидно, не поинтересовалась этим.
Комиссия опиралась в первую очередь на показания Мэри Блэдсоу, узнавшей Освальда в автобусе. Когда во время допроса тот заявил, что поменял дома рубашку, члены комиссии этому не поверили. Буквально несколькими фразами ниже говорится, что «в день убийства Освальд носил именно эту рубашку» — это звучит как «неоспоримый факт».
Это превращение возможности в вероятность, а затем в «твёрдо установленный факт» граничит с фальсификацией. Ведь из всего вышесказанного можно лишь с определённой степенью вероятности заключить, что Освальд ещё утром надел ту самую рубашку.
Хотя окончательный вывод, который комиссия делает на основании этого (как она считает) «факта» — волокон, обнаруженных на винтовке, — по всей видимости, не очень весом (так как лишь «подкрепляет» уже сложившуюся у комиссии уверенность), но всё же и он служит дополнительным доказательством виновности. В случае, если бы были опровергнуты какие-либо другие факты, свидетельствовавшие о том, что Освальд пользовался этой винтовкой — например, факт её покупки Освальдом; отпечатки пальцев на стволе; фотографии, на которых он был запечатлён вместе с подобной винтовкой, — то ведь оставалась такая улика, как волокна его рубашки.
Конечно, можно возразить, что эта улика всё же довольно второстепенная. Но она со всей очевидностью демонстрирует метод, использованный комиссией. Именно так комиссия действовала во многих случаях. Так, например, она выстроила цепочку улик — впрочем, вместо улик в отчёте всегда говорится о «доказательствах» — которые кажутся возможными или, во всяком случае, вероятными и которые свидетельствуют о том, что в апреле 1963 г. в Далласе Освальд пытался застрелить отставного генерал-майора Эдвина А. Уокера. Однако комиссия превращает это возможное событие в твёрдо установленный факт. А «факт» оценивает как «доказательство» способности или готовности Освальда застрелить, в конце концов, и самого президента. Эта готовность, так сказать, заменяет недостающий мотив преступления.
Пробелы в цепочке доказательств вовсе не дают право объявить отчёт Уоррена целиком и полностью фальшивым. Ведь всё могло происходить именно так, как описывает комиссия: в 12 часов 30 минут Освальд мог произвести выстрелы из комнаты, расположенной на шестом этаже склада школьных учебников, затем мог спрятать среди картонок винтовку «Манлихер-Каркано» калибром 6,5 мм, снабжённую оптическим прицелом; далее он спустился по лестнице; непосредственно перед входом в столовую (второй этаж) был ненадолго остановлен полицейским и управляющим зданием Трули; затем вошёл в столовую, где взял в автомате бутылку «кока-колы»; служащая, миссис Рейд, видела, как он (с бутылкой в руке) пошёл, очевидно, к парадной лестнице; далее он вышел из здания склада незадолго до того, как здание оцепили полицейские; направился к автобусной остановке, расположенной неподалёку (следовало миновать несколько зданий), проехал немного на автобусе, причём Мэри Блэдсоу узнала его, вскоре вновь вышел, сел в такси и доехал до пансиона, где ему навстречу попалась домовладелица, затем накинул куртку, снова вышел из дома и через пятнадцать минут — ровно через 45 минут после покушения на президента Кеннеди — застрелил на улице полицейского Типпита, окликнувшего его из своего полосатого автомобиля.
Так могло быть. Комиссия располагает множеством улик — и это возбуждает подозрения. Вполне может быть, что и Освальд, и убивший его Руби действовали в одиночку, на свой страх и риск. Однако комиссия доказывает лишь одно — что Освальд мог совершить убийство, но не убеждает, что он его совершил.
Политические убийства непременно порождают кривотолки и домыслы — в особенности, когда их обстоятельства не удаётся до конца прояснить. Это очень характерно и для случая с покушением на Кеннеди. И тут имеется немало причин. В основе домыслов лежит следующий факт: у Ли Х. Освальда не было никакого убедительного мотива, чтобы убивать президента Соединённых Штатов Америки. Этот вопрос комиссии Уоррена также не удалось разрешить. Поначалу считалось, что Освальд — человек необщительный, то и дело терпевший в жизни неудачи — хотел заставить говорить о себе, хотел стать знаменитым. Но это не слишком вяжется с его упорным стремлением отрицать свою причастность к происшедшему.
Иоахим Йестен в своей книге «Правда об убийстве Кеннеди» приводит слова одной американской журналистки, утверждавшей, что «по крайней мере, тринадцать человек, так или иначе случайно заглянувших за кулисы далласской трагедии, умерли насильственной смертью или же расстались с жизнью при загадочных обстоятельствах».
К такому же мнению, как Йестен, приходит Ричард Хопкин, профессор философского факультета университета Сан-Диего (Калифорния): Освальд не был настоящим убийцей Кеннеди; группа заговорщиков создала впечатление, что он единственный убийца. Эту теорию, говорит Хопкин, подтверждают результаты, несомненно, очень тщательного исследования, проведённого американским политологом Эдвардом Джеем Эпстайном: «Многое говорит за то, что Освальд не мог действовать в одиночку».
Главным аргументом Эпстайна является плёнка, отснятая фотографом-любителем (по имени Запрудер) во время покушения; на ней видно происходящее в президентском автомобиле. Запечатлённое на плёнке — очерёдность выстрелов и интервалы между ними — не совсем соответствует описанию характера ранений президента, сделанному в отчёте о вскрытии. Вывод Эпстайна: комиссия выполнила свою работу поверхностно. Кроме того, комиссия находилась в цейтноте, поскольку правительство всё время торопило её.
Нью-йоркский адвокат Марк Лейн, автор книги «Приговорённый наспех», тоже считал, что из-за спешки комиссии пришлось счесть более достоверными те свидетельские показания, что подтверждали официальные обвинения в адрес Освальда. Сильван Фокс, некоторое время бывший начальником полиции Нью-Йорка, а впоследствии ставший редактором газеты «Нью-Йорк таймс» и написавший книгу «Загадка смерти Кеннеди», также считает, что преступление Освальда, в лучшем случае, не доказано.
