Ф. Брокгауз - Энциклопедический словарь (С)
Существование большого числа экономически обеспеченных «равных», с малолетства готовившихся к военной службе, давало С. профессиональных воинов, значительно превосходивших в качественном отношении простые ополчения других греческих государств, состоявшие из людей, только на время войны оставлявших мирные занятия земледельца, купца или ремесленника. Аристотель (в «Политике») говорит, что число спартиатов в эпоху наибольшей силы С. принималось в десять тысяч, но сам он не высказывается категорически за эту цифру. Но хотя их было, вероятно, и меньше, все же они составляли очень значительную силу, которая дала С. возможность создать обширную политическую организацию и встать во главе ее. Со времени второй мессенской войны главными врагами С. являются Аргос и аркадяне, которые обнаруживают вражду к С., давая убежище мессенским беглецам. Но борьба в Аркадии (с Тегеей) шла сначала неудачно для С.: при царях Леоне и Агазикле, в первой половине VI века, спартанцы потерпели нисколько поражений от поддерживаемых другими аркадянами тегеатов. В то же время С. вела борьбу с Аргосом и с жителями Пизатиды. Спартанцы помогли элейцам в продолжительной борьбе их с пизатами, и за это элейцы, вероятно, уже тогда признали гегемонию С. Затем, около 550 г., при царях Аристоне и Анаксандриде, лакедемоняне одержали наконец верх над Тегеей и заключили договор, по которому Тегея обязалась оказывать С. военную помощь, прогнать нашедших в ней убежище мессенян и никого не казнить за дружбу со С. В следовавшие затем десятилетия гегемонию С. признали почти все остальные аркадские общины. (Мантинея, Орхомен и др.). Этим было положено прочное основание пелопоннесскому союзу. С. принадлежала в нем гегемония, но все общие дела решались на сейме, состоявшем из представителей всех союзных государств. С. имела на сейме один голос, подобно другим государствам. С тех пор политическое влияние С. распространяется на все большее и большее пространство. Аргос по прежнему держится враждебно, но Коринф, Эгина и Мегара вступают в союз со С. Благодаря этому она втягивается в очень сложные отношения к различным греческим государствам. Во многих из этих государств шла внутренняя социальная и политическая борьба, в которую часто приходилось вмешиваться и С. В таких случаях С. систематически поддерживает аристократическое устройство и становится опорой консерватизма. Союз с Коринфом и Эгиной вовлек С. в неудачную борьбу с Самосом (около 524 г.), а союз с Мегарой привел к соперничеству с Аттикой, которое стало с тех пор одним из важнейших явлений греческой политической жизни. Афинская консервативно-аристократическая партия завязывает тесные отношения со С. и получает оттуда помощь. Но вскоре в Афинах верх взяла враждебная С. демократическая партия. Торгово-промышленные Афины, быстро шедшие по пути к полной демократизации, и консервативная земледельчески-дворянская С. расходятся все далее и далее. Греко-персидские войны соединили их на время в одном общем усилии, но затем они же привели к еще большему обострению отношений между ними. В начале борьбы с Персией гегемония принадлежала С., и она оказала важную услугу Греции и всему человечеству. Но ход борьбы с Персией ясно указывал на то, что для обеспечения своей независимости греки должны стать господами на море, а эта задача была не под силу земледельческой С. Создание афинской симмахии дало новую пищу соперничеству С. и Афин. Уже в половине V в. оно привело к вооруженному столкновению, заключенное тогда перемирие оказалось непродолжительным, и в 431 г. вспыхнула пелопонесская война. Дальнейшую внешнюю историю С., историю ее отношений к другим греческим государствам и к Персии. Победа над Афинами дорого стоила Спарте и объяснялась в значительной степени недовольством афинских союзников против Афин, ошибками афинян и помощью С. (особенно денежной) со стороны Персии. Ослабление сильнейшего противника С. нарушило политическое равновесие в Греции и привело самую С. к крайностям, вызвавшим против ее сильное недовольство. В Греции вновь завязалась борьба. Ослабление С., бывшее следствием продолжительных войн и внутренних условий, привело вскоре к возвышению Фив. Борьба с ними сопровождалась тяжелыми последствиями для С.: Мессения была освобождена от власти С., продолжавшейся около трех с половиною столетий. Объем государства сразу уменьшился на одну треть, а между тем С. стали грозить затруднения еще со стороны Аркадии, где образовался обширный союз, во главе которого поставлен был Мегалополь. Не смотря на эти потери, С. считала себя достаточно сильной, чтобы отказать Македонии в признании ее гегемонии. Когда Филипп Македонский после битвы при Херонее образовал общегреческий союз и стал гегемоном греческих сил, С. не пожелала соединиться с ним. Тогда Филипп опустошил Лаконию и отнял у С. некоторые пограничные области: Кинурия и берег Аргосского залива до Заракса отошли к Аргосу, Денфелиатида к Мессении, Скиритида и верховья Эврота – к Тегее и Мегалополю. Так границы С. сузились еще более. Вражда с Македонией привела к тому; что когда Александр Великий двинулся на Восток, С. вступила в сношения с Персией. Между Македонией и С. началась война. Осенью 331 г. македоняне, под начальством Антипатра, разбили спартанское войско около Мегалополя, причем пал сам царь С. – Агис, сын Архидама, внук знаменитого Агезелая. По смерти Александра начались бесконечные войны между его преемниками, тяжело отражавшиеся на Греции, господство над которой оспаривали чужеземцы. В это время С. видела свою задачу в том, чтобы сохранить свою свободу и по возможности не дать внешней силе прочно утвердить свою власть в Пелопоннесе. Проведение этой задачи сталкивало С. с Македонией. Борьба с ней нисколько раз приводила к поражениям спартанцев. Так, Димитрий Полиоркет разбил царя Архидама IV (преемник Эвдамида, занимавшего престол по смерти Агиса) и сделал вторжение в Лаконию. Впрочем, не смотря на поражения, С. сохраняла свободу и причиняла Македонии значительные затруднения. Так, С. удалось образовать против Антигона Гонаты и его союзников этолян обширный союз. Общая вражда к Пирру временно примирила С. с македонским царем, но по смерти Пирра борьба возобновилась, так как Антигон поддерживал пелопонесских врагов С., именно мегалопольцев, аргосцев и мессенян. К союзу, созданному С., присоединились и Афины. В так называемой хремонидовской войне спартанцы действовали против пелопонесских союзников Антигона. В битве под Коринфом (265-264) погиб спартанский царь Арей (внук Клеомена II, сын Акротата). Такая же судьба постигла и его преемника Акротата, он пал при нападении на Мегалополь, а образованный спартанцами союз вскоре распался. Между тем в Пелопоннесе образовалась новая значительная политическая сила – ахейский союз, с которой пришлось считаться Спарте. Ослабление С., ясно сказавшееся в значительных территориальных потерях и в утрате прежнего политического влияния в Греции, прежде всего объясняется внутренними изменениями, совершавшимися в ней в течение V и IV веков. Целый ряд причин постепенно приводит в С. к разложению массы «равных». Разложение сказывается в образовании крайнего экономического неравенства среди спартиатов. Большая масса земли сосредоточивается в немногих руках, в то время как рядом с этим образуется масса необеспеченного и недовольного спартиатского пролетариата. Этот процесс совершается довольно быстро. Уже после греко-персидских войн долина Эврота и почти вся Мессения принадлежали (по вычислению Бэлоха, в его «Истории Греции») лишь полутора тысячам собственников, среди которых было известное число очень крупных, большинство же владело небольшими участками. В следующем столетии Аристотель (в «Политике») рисует такую картину экономического состояния С.: земля находится в руках немногих, причем у одних ее очень много, у других совсем мало; около двух пятых всей земли принадлежит женщинам, ведущим роскошную и распущенную жизнь. Наконец, перед реформами Агиса IV и Клеомена III (в начале второй половины III века) в С. оставалось не более семисот спартиатов, в том числе лишь около сотни землевладельцев (не надо, впрочем. забывать, что пространство спартиатской области к тому времени значительно уменьшилось, благодаря потере Мессении, Кинурии и верховьев Эврота). В тесной связи с этим сосредоточением поземельной собственности замечается постоянное уменьшение числа полноправных граждан, обязанных военной службой: к 418 г. способных носить оружие было уже менее 5000 человек, а во времена Аристотеля лить около тысячи, что заставляет спартанское правительство усиленно привлекать к военной службе периэков и даже илотов; приходилось массами освобождать последних и делать их гоплитами (неодамоды). Причинами концентрации землевладения в С. являются: естественное неравенство рождаемости в разных семьях, законодательные стеснения свободы распоряжения землей , отсутствие у спартиатов занятий, которые давали бы возможность накапливать запасные средства. Семья, в которой было много детей, беднела, не имея денег и возможности прикупить земли, и участки, дробясь, достигали таких размеров, что не могли уже прокормить всех членов семьи и дать совершеннолетним мужчинам возможность делать взносы на сисситии. Рождаемость среди таких экономически необеспеченных семей, затем, неизбежно уменьшалась. С другой стороны, иногда два и более участка сливались: единственный владелец участка, вступая в брак с дочерью-наследницей, соединял в своих руках два участка и т.д. Закон Эпитадея еще более облегчил этот процесс, после его издания явилась возможность давать дочерям земельное приданое при жизни отца и при существовании братьев. Под видом дарения он дал даже возможность продавать земельные участки. Далее, сосредоточению участков в значительной степени помогали войны, в которых гибло множество спартиатской мужской молодежи, что, конечно, учащало случаи единонаследия и женского наследования. Затем, широкая внешняя политика С. и ее политическое господство в значительной части Греции в V и IV вв. косвенно приводили к тому же, сосредоточивая в С., большие денежные капиталы. При том положении, которое С. занимала тогда в Греции, она не могла удержать у себя преобладание натурального хозяйства и неизбежно перешла к денежному. Посылки больших армий и флотов и содержанию их подолгу вне родины создали нужду в деньгах для спартанского правительства, прежние стеснительные постановления о деньгах потеряли всякий смысл. Деньги в громадном количестве притекали в С. в виде персидских субсидий, военной добычи (особенно много ее доставил Лизандр), в виде взяток спарт. царям, эфорам, гармостам. Затем, капиталы образовывались у крупных землевладельцев от продажи продуктов земледелия и скотоводства. Эти капиталы сосредоточивались в руках того же класса, который имел в своих руках и землю. Земледельческая знать часто помещала деньги в землю, приобретала новые участки, заводила на них крупное хозяйство, давала деньги взаймы и усиливала свое экономическое, а вместе с тем и политическое влияние. При новых условиях стало невозможным сохранение старого спартанского, так называемого «ликурговского» порядка жизни: он был неприятен богатым, а у бедняков не было средств для предписываемой им жизни. Образование значительных состояний естественно привело к развитию в С. роскоши. В роскоши стали жить представители знати и во главе их сами цари, особенно же женщины; как мы видели выше, уже Аристотель жалуется на роскошь спартанских женщин. Тогда сисситии обратились в пиры богачей, ничуть не напоминавшие прежней простоты. Но рядом с классом богатых в С. стоит толпа бедных спартиатов, «меныпих», т. е. спартиатов по рождению, которые лишились гражданского полноправия вследствие экономической слабости, невозможности отбывать государственные повинности и участвовать в сисситиях. Многие из них живут в имениях богачей, занимаясь прежде запрещенным спартанцам ручным трудом. Другие поступают в наемники. В С. усиленно развивается наемничество, на Тенароне всегда много лиц, готовых за деньги служить кому угодно, и персидскому царю, и карфагенянам, и самой С., которая является вынужденной для поддержания боевой силы прибегать также и к этому средству. Толпа обездоленных бедняков представляет опасный горючий материал, она дожидается лишь удобного случая для переворота, который бы изменил существующий порядок в ее пользу. Уже в начале IV в. Кинадон делает попытку такого переворота, но она кончилась неудачей и казнью Кинадона и его приверженцев. Указанные глубокие экономические и социальные изменения сопровождались в С. важными политическими последствиями: С. все более и более теряет демократический оттенок, который замечается в ней в VI в. и становится не только аристократией, но настоящей олигархией. Государственная власть все более сосредоточивается в руках наиболее сильного экономически класса. Герусия и особенно эфорат становятся орудиями этого класса. Значение эфората быстро развивается с V в. Уже Павзаний, победитель при Платеях, чтобы усилить царскую власть, замышляет переворот и для достижения успеха пытается опереться на илотов. Но его замысел был открыт эфорами, Павзаний погиб и выгоду из этого факта извлекли те же эфоры. Были еще случая столкновений между эфоратом и царской властью в эту эпоху. Все они кончались торжеством эфоров. Первенствующее значение эфората нашло видимое выражение в установившемся в С. обычай обозначать год именем первого эфора. Эфоры усиливают надзор над царями и начинают опираться в борьбе с ними на религию: они присвоили право по звездам судить о том, хорошо ли управляют цари, и в случай неудовлетворительного для царей исхода наблюдения эфоры исследовали их поступки и привлекали их к суду, причем осуждение сопровождалось для царя потерей трона и изгнанием. Эфоры все более и более вмешиваются во внешнюю политику, они ведут переговоры, к ним посылают послов, они могут отклонить не нравящиеся им условия мира (как это и было в 404 г.), они приводят в исполнение постановления народного собрания, они держат в своих руках средства страны, производят наборы, распоряжаются деньгами. В конце концов эфоры стали сами объявлять войну, отняв это право у царей, стали посылать в поход того или другого царя по своему выбору и лишать власти полководцев, действий которых они не одобряли. Перед их властью отступает на задний план не только власть царей, но и герусия, и народное собрание. Принимая во внимание указанную выше крайнюю малочисленность правящего класса в С. в III в., приходится предполагать пристрастность и партийность спартанского управления в IV и III вв.: власти (кроме царей) являются представителями интересов не всего населения, а лишь тесного круга связанных взаимным родством немногих фамилий. В других греческих государствах защитницей интересов угнетаемой аристократией массы являлась тирания, не избегла этой участи и С. Но здесь эта тирания должна была принять нисколько иной характеру так как носителями ее в С. стали цари, власть которых была так принижена знатью, ревниво следившей за ними через эфоров. Внутреннее вырождение С. сильно сказывалось и во внешнем положении ее, которое постепенно ухудшалось. Необходимость реформы стала сознаваться многими спартанцами, и тогда то, по-видимому, создался рассказ о Ликурговом переделе земель, являвшийся перенесением в прошлое требований реформаторской партии. Одним из виднейших представителей этого направления в литературе был Сфэр из Борисфена, с идеями которого были знакомы Агис IV и Клеомен III. Наконец, в начале 2-й половины III в. царская власть взяла на себя чрезвычайно трудную задачу реформ. Около 243 г. на престол Эврипонтидов вступил молодой Агис IV, сын Эвдамида и Агезистраты, одной из богатейших и влиятельнейших женщин в Спарте. Программа Агиса II заключала следующие пункты: уничтожение долговых обязательств, передел земли, который дал бы возможность создать 4500 спартиатских участков и 15000 периэкских, пополнение класса спартиатов необходимым числом свободно воспитанных периэков и иностранцев, восстановление в прежней строгости «Ликурговской» дисциплины, т.е. общественных трапез, общего воспитания и т.д. Этот план страдал коренным недостатком: он не считался с новыми условиями и стремился лишь к восстановлению спарт. старины в том виде, какой придала ей традиция и политическая литература, идеализировавшие так назыв. «Ликурговский» строй. Агис погиб, не сумев осуществить свои планы, но его дело не заглохло, за него взялся сын Агисова противника, царя Леонида, Клеомен III (из дома Агиадов), женатый на вдове Агиса. Клеомен повел дело более осторожно; сначала он приобрел военный авторитет в борьбе с ахейцами, а затем провел реформу. Но его социальная и политическая программа, долженствовавшая усилить С. внутренне и затем поднять ее значение в Пелопоннесе, вооружила против С. ахейцев и Македонию, которой усиление С. казалось опасным для собственного влияния в Греции. Битва при Селлазии (222 г.) погубила дело Клеомена. Победоносная Македония поддержала в С. реакцию против клеоменовых реформ, которые и были устранены, насколько это оказалось возможным. С. вынуждена была заключить союз с ахейской федерацией и с Македонией. Но в ней была сильная партия, заинтересованная в реформе, и поэтому тотчас же начались смуты, сопровождавшиеся кровавыми сценами (убийствами эфоров). Когда в С. получено было известие о смерти Клеомена (219 г.), царями стали Агезиполь (внук Агисова сторонника Клеомброта) и Ликург (подкупом эфоров добившийся престола, на который он не имел права). Тотчас возобновилась борьба с ахейцами, продолжались и внутренние смуты. Ликург изгнал Агезиполя, но вскоре умер, оставив малолетнего Пелопса, опекуном которого стал Маханид. Маханид также вел войну с ахейцами и с Македонией, причем он соединился с этолянами и римлянами, которые были готовы поддержать в Греции всякую силу, враждебную Македонии. Маханид пал при Мантинее от руки Филопемена (207), после чего был заключен мир. После Маханида власть в С. захватил Набид, которого причисляли к Эврипонтидам. Набид воспользовался смутами в С., устранил Пелопса и занял сам престол. Он явился усердным последователем клеоменовых планов, перебил или изгнал многих богатых людей, а имущество их и даже жен поделил между бедными спартиатами и наемниками, освобождал и наделял землей даже илотов. Опять возобновилась борьба с соседями, с ахейцами и Мегалополем, и опять С. была в союзе с Римом. Но союз этот оказался непрочным: когда римляне положили конец господству Македонии в Греции, Набид поссорился с ними из-за Аргоса (195 г. до Р. Хр.). Римляне едва не взяли самую С., и Набиду пришлось заключить с ними мир, стоивший С. власти над приморскими периэкскими городами. Римляне освободили эти города от многовековой власти С., сделали их полноправными общинами и поручили защите ахейского союза (это так назыв. «элевтеролаконы»). Как показывает найденная в Гифее надпись, элевтеролаконы были очень довольны своим новым положением. Так, территория С. снова уменьшилась, С. стала средней греческой общиной и не могла уже с тех пор играть выдающейся роли. Недовольный невыгодными условиями мира, Набид, опираясь на Антиоха Сирийского, возобновил борьбу с римлянами и ахейцами. В 192 г. он был убит, царем в С. был провозглашен Лаконик, отпрыск царского дома. Вскоре Филопемен принудил С. вступить в ахейсюй союз. Вмешательство чужеземцев вновь сопровождалось в С. внутренней ломкой: Филопемен утвердил в ней преобладание аристократии. Так в течете нескольких лет С. пережила нисколько переворотов, каждый из которых сопровождался казнями, конфискациями имуществ и массовыми изгнаниями, так как на ограниченной территории небольшого города социальная борьба принимала особенно острый характер. Нормальное течение жизни стало в С. надолго невозможным. Филопеменова реставрация повела к новым смутам, причем недовольные созданным им порядком обратились с просьбою о помощи в Рим. Довольно долго ослабленная С. оставалась простым членом ахейского союзе. Наконец, когда спартанцы поссорились с ахейцами, римляне вмешались в распрю, разбили ахейцев и подчинили Грецию. С. вступила тогда в союзные отношения к Риму, она стала civitas foederata. Устройство ее в римскую эпоху значительно отклонялось от веками выработанного строя. Царской власти не было, управление находилось в руках народного собрания, герусии, члены которой избирались теперь ежегодно, и разного рода должностных лиц, в том числе эфоров, впрочем, не имевших уже прежнего значения. Историческая роль С. была окончена. Афины и под римским господством сохраняли выдающееся положение, будучи одним из важнейших культурных центров. С. не могла иметь такого же значения, так как она не принимала в умственной и художественной жизни Греции заметного участия. Она не дала с VII в. никаких замечательных представителей науки и искусства, так как военно-крепостническая организация ее не представляла благоприятной почвы для высокого интеллектуального развития.
