В. Новиков - Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XX века.Книга 1
На второй день путешествия дон Гало и доктор Рестелли устраивают любительский концерт, считая это лучшим средством растопить лед. Не увидев на нем Фелипе, Рауль отправляется на розыски и обнаруживает подростка в одном из трюмных помещений вместе с насильником-матросом. У Хорхе высокая температура, судовой врач предполагает воспаление легких. Связаться по радио с Буэнос-Айресом запрещено, а может быть, у мальчика тиф?
На утро третьего дня температура у малыша под сорок. Несмотря на запрет, Медрано предлагает прорваться в радиорубку. Изолировав путающихся под ногами, Медрано, Лопес, Рауль и неожиданно примкнувший к ним Пушок, вооружившись револьверами, проникают в кормовую часть судна.
В драке с матросами пострадал Лопес, и Паула заботливо за ним ухаживает. В перестрелке смертельно ранен Медрано, успевший до того заставить радиста передать радиограмму в Буэнос-Айрес. Нельзя же оплакивать того, кого едва знаешь, — размышляет Клаудиа у тела погибшего, но все же этот человек умер ради нее и ради Хорхе. А он ведь мог оживить ее своей жизнью.
За завтраком пассажиры высказывают возмущение безрассудными выходками спутников. «Малькольм» стоит посреди океана, путешествие прерывается, предложено собрать чемоданы. Хорхе поправляется, его болезнь была вызвана временным недомоганием. На двух гидросамолетах прибывает инспектор Организационного ведомства в сопровождении полицейских. Он сожалеет о происшедших недоразумениях, берет под защиту действия судовой администрации. Неблагоразумное поведение жертвы, которая самовольно нарушила санитарный кордон и проникла в зараженную зону, завершилось роковым образом. Дальнейшее пребывание на судне представляет опасность для здоровья путешественников. Но ведь Медрано был убит, а не умер от болезни, почему это замалчивается? — возмущаются «мятежники», но его тело уже убрано с парохода, а большинство пассажиров разделяет предложенную версию событий, тем более что инспектор недвусмысленно намекает, что, если кто-нибудь, утратив чувство реальности, будет настаивать на искажении фактов, с ним разберутся в соответствующем месте. Обещано также, что Ведомство позаботится о надлежащей компенсации. И все же пятеро — Лопес, Паула, Рауль, Пушок и Клаудиа отказываются подписать составленный инспектором протокол. В случае, если среди пассажиров не будет достигнуто единства, придется интернировать всех без исключения, угрожает инспектор. Ярость спутников обрушивается на «бунтовщиков»: из-за упрямства и неподатливости заносчивых молодчиков могут пострадать уравновешенные и рассудительные люди, но те упорствуют в своем решении. Пассажиров сажают в гидросамолеты и привозят в Буэнос-Айрес. Пушок кипит от негодования: выходит, старичье и фараоны возьмут верх, стыд и позор! Но его обескураживает молчаливость и безразличие тех, с кем он в то утро был бок о бок в опасной ситуации на корме. А они, похоже, в душе уже отреклись от своего мятежа. Прощаясь, все разъезжаются по домам, жизнь возвращается «на круги своя».
В. С. Кулагина-Ярцева
Игра в классики (Rayuela)
Роман (1963)
Произведение предваряет указание автора о возможном двояком прочтении его произведения: один вариант — последовательное чтение пятидесяти шести глав, образующих первые две части романа, оставив без внимания третью, объединившую «необязательные главы»; другой вариант — прихотливый порядок движения по главам в соответствии с составленной писателем таблицей.
Действие происходит в 1950-е гг.
Орасио Оливейра, сорокалетний аргентинец без определенных занятий, живет в Париже весьма скромно на деньги, изредка пересылаемые из Буэнос-Айреса богатыми родственниками. Его любимое занятие — бесцельно блуждать по городу. Орасио уже довольно давно приехал сюда по примеру соотечественников, у которых принято отправляться в Париж, как говорится, за воспитанием чувств. Погруженный в себя, беспрестанно анализирующий свои мысли, переживания, поступки, он убежден в своей «инаковости» и намеренно противопоставляет себя окружающей действительности, которую решительно не приемлет. Ему кажется, что подлинное бытие находится за пределами территории повседневности, и он все время ожидает извне разрешения своих внутренних проблем. Он вновь и вновь приходит к выводу, что ему «гораздо легче думать, чем быть и действовать», а его попытки найти себя в этой жизни — «топтание в кругу, центр которого — повсюду, а окружность — нигде». Орасио ощущает абсолютное одиночество, такое, когда невозможно рассчитывать даже на общение с самим собой, и тогда он запихивает себя в кино, или на концерт, или в гости к друзьям. Он не может разобраться во взаимоотношениях с женщинами — француженкой Полой и уругвайкой Магой. Узнав, что Пола больна — у нее рак груди, — он прекращает встречаться с ней, сделав наконец, таким образом, свой выбор. Мага хочет стать певицей и берет уроки музыки. Своего маленького сына Рокамадура она вынуждена оставить в деревне у кормилицы. Для экономии довольно скудных средств Орасио и Мага решают поселиться вместе. «Мы не были влюблены друг в друга, просто предавались любви с отстраненностью и критической изощренностью», — будет вспоминать Орасио. Порой Мага даже раздражает его, поскольку она не очень образованна, не столь начитана, он не находит в ней утонченной духовности, к которой стремится. Но Мага естественна, непосредственна, она — воплощенное всепонимание.
У Орасио есть компания друзей, куда входят художники Этьен и Перико, писатели Вонг, Ги Моно, Осип Грегоровиус, музыкант Рональд, керамистка Бэпс. Свое интеллектуальное сообщество они нарекают Клубом Змеи и еженедельно собираются в мансарде Рональда и Бэпс в Латинском квартале, где курят, пьют, при свете зеленых свечей слушают джаз со старых, заигранных пластинок. Они часами беседуют о живописи, литературе, философии, привычно пикируются, и их общение скорее напоминает не разговор друзей, а состязание снобов. Изучение архива старого, умирающего писателя Морелли, когда-то задумавшего книгу, так и оставшуюся в виде разрозненных записей, дает обильный материал для обсуждения современной манеры письма, авангардной литературы, которая по самой своей сути является подстрекательством, развенчанием и насмешкой. Мага чувствует себя серенькой и незначительной рядом с такими умниками, блестящими фанфаронами словопрения. Но даже с этими близкими по духу и образу мыслей людьми Орасио порой бывает тягостно, он не испытывает глубокой привязанности к тем, с кем «по чистой случайности пересекся во времени и пространстве».
Когда Рокамадур заболевает и Маге приходится забрать малыша и ухаживать за ним, Орасио не в силах побороть досаду и раздражение. Равнодушным оставляет его и смерть ребенка. Друзья, устроившие своеобразный суд чести, не могут простить Орасио ни его «устранения» в трудный для Маги момент, ни проявленной им в этой ситуации бесчувственности. Мага уезжает, и Орасио только теперь осознает, что любил эту девушку и, потеряв ее, лишился жизненного стержня. Он оказывается по-настоящему одинок и, выбившись из уже привычного круга, ищет «братства» в обществе бродяг, но попадает в полицию и приговорен к высылке из страны.
И вот спустя много лет после отъезда с родины Орасио снова оказывается в Буэнос-Айресе. Он влачит растительное существование в комнатушке гостиницы и снисходительно терпит трогательную мещанскую заботливость Хекрептен. Он поддерживает тесное общение с другом юности Тревелером и его женой Талитой, работающими в цирке. Орасио приятно их общество, но всегда испытывающий по отношению к друзьям манию духовных захватов, он на этот раз всерьез опасается «посеять сомнения и нарушить покой добрых людей». Талита чем-то напоминает ему Магу, и он невольно тянется к ней. Тревелер несколько обеспокоен, замечая это, но он дорожит дружбой с Орасио, в беседах с которым находит отдушину после того, как долгое время страдал от отсутствия интеллектуального общения. И все же Орасио чуть было мимоходом не разрушает счастливую любовь друзей.
Хозяин цирка Феррагуто покупает психиатрическую клинику, и все трое устраиваются туда на работу. В непривычной обстановке им поначалу приходится трудно, а у Орасио все чаще наблюдаются странности в психике, его мучает раскаяние, все больше подступает уверенность, что Мага умерла по его вине. Убедив себя, что Тревелер из ревности намеревается разобраться с ним, Орасио угрожает выброситься из окна на плиты мощеного двора. Доверительный тон и верное поведение Тревелера заставляют его отложить задуманное. Запершись один в палате и глядя из окна, Орасио раздумывает о возможном для себя выходе: «Ужасно сладостный миг, когда лучше всего чуть наклониться вниз и дать себе уйти — хлоп! И конец!» Но внизу стоят любящие, сочувствующие, обеспокоенные, тревожащиеся за него Тревелер и Талита.
