Андрей Низовский - 100 Великих археологических открытий
Керамика типа «эснаб» непосредственно происходит от традиций керамики «имиш» и по времени следует сразу же за ней. Но какой контраст в общем облике этих двух периодов!
По подсчетам ученых, население Тикаля во времена эпохи «эснаб» составляло не более 10 % от того, что существовало в городе в течение периода «имиш». В начале «эснаба» (IX в.) в Тикале прекратилось всякое архитектурное строительство, резко сократилось население. Опустели сотни жилищ. Роскошные дворцы разваливались — людям, еще жившим в них, буквально падали на голову обветшалые крыши и штукатурка. Люди периода «эснаб» жили среди руин, но они не были ни завоевателями, ни пришельцами извне — они были прямыми потомками людей эпохи «имиш», которые еще помнили дни былой славы своих предков. Уцелевшие остатки некогда могущественного народа не смогли долго продержаться среди обломков прежнего величия. И через 100–150 лет после возведения последней датированной стелы в городе Тикаль окончательно запустел (правда не исключено, что в XV веке он снова на непродолжительное время был заселен ицами, покинувшими Чичен-Ицу).
Что же случилось? В силу каких неизвестных нам причин майя покинули свой город? Полной ясности в этом вопросе до сих пор нет.
В материальной культуре Тикаля нет никаких следов нашествия иноземных завоевателей: сожженных и рухнувших зданий, сломанного оружия и беспорядочно наваленных друг на друга скелетов с пробитыми черепами. Совершенно очевидно, что чужеземцы не имели никакого отношения к тем драматическим событиям, которые разыгрались здесь приблизительно в конце IX века н. э.
Определенной популярностью пользуется гипотеза, выдвинутая впервые известным американским ученым Эриком Томпсоном. По его мнению, упадок Тикаля и других классических центров культуры майя был связан с внутренними социальными потрясениями. В ходе раскопок Тикаля археологи с удивлением обнаружили, что почти все найденные каменные скульптуры, изображающие правителей и богов, либо намеренно повреждены, либо разбиты. Но кто сделал это? С какой целью? Согласно Томпсону, здесь могла идти речь только о восстании угнетенных низов.
«Зловещие семена распада и гибели зрели внутри самого майяского общества, — пишет Томпсон. — Надо лишь на мгновение представить себе его сложную и противоречивую структуру, чтобы понять, какой ураган народного гнева готов был со дня на день обрушиться на голову правящей касты. Небольшое ядро светских аристократов и жрецов, усилиями которых поддерживался внешний блеск цивилизации майя, сознательно обрекало своих многочисленных подданных на нищету и бесправие. На долю простых земледельцев оставались лишь непосильные налоги, бесконечные поборы и трудовая повинность на строительстве дворцов и храмов. Пышные ритуальные центры росли среди лесов и болот, словно грибы после дождя, а крестьянин все туже затягивал пояс.
Неизвестно, кто первым бросил клич к восстанию, но за оружие взялись все, дружно и яростно, с надеждой на лучшие времена. И против этого всесокрушающего вала крестьянской войны не мог устоять никто.
Рассеяны и перебиты отборные отряды царских воинов. В панике бежали за пределы страны те из властителей, кто еще мог это сделать. Остальных переловили как диких зверей и подвергли мучительной казни. И когда успех восстания стал очевиден для всех, священная ярость людей обрушилась на каменных кумиров, имевших самое прямое отношение к только что свергнутым правителям и жрецам. Их портили, калечили или разбивали на куски всеми доступными способами.
Нечто похожее происходило и во многих других городах майя. Во всяком случае разбитые и намеренно поврежденные монументы с ликами царей и богов встречаются не только в Тикале, но и в Пьедрас Неграс, Иашчилане, Алтар де Сакрифисьос. Огромная и цветущая страна внезапно испытала на себе все разрушительные последствия жесточайшего социального кризиса. Через некоторое время победившие земледельцы разошлись по своим деревушкам, рассеянным по окрестным лесам. И величественные города майя окутало мертвое безмолвие».
Эта гипотеза встречает многочисленные возражения. Исследователи-американисты отмечают, что крупные социальные потрясения (восстания, мятежи и т. д.) действительно могли послужить причиной (или одной из причин) гибели некоторых городов-государств майя. Но таких городов-государств было несколько десятков, и вряд ли можно допустить, что все они почти одновременно подверглись опустошению со стороны восставшего народа.
Кроме того, как показали дальнейшие исследования, практически нет никаких реальных доказательств в пользу такого развития событий. Выяснилось, что и в Тикале, и в других городах майя классического периода стелы и алтари с изображениями правителей и богов подвергали порче и разрушению не только в конце I тысячелетия н. э. (как считал Э. Томпсон), а на Протяжении всей многовековой истории местной цивилизации. Это был Какой-то важный ритуал или обряд: по прошествии определенного цикла времени монумент портили или разбивали на части, совершая тем самым его ритуальное «убийство». Но и после данного акта он продолжал оставаться объектом ревностного почитания со стороны майя: ему приносили жертвы и дары, возжигали благовония.
Исследователь-американист X. Ардой в книге «Доколумбовы города» писал: «Признаки насилия могут относиться к двум вероятным восстаниям: одно потерпело поражение в VI в., а другое победило в X в. Но не только в Тикале — по всей Месоамерике прослеживаются следы этого желания истребить изображения некоего персонажа… преднамеренное разрушение, которое было истолковано как следствие социального переворота, организованного в одном или нескольких пока не установленных центрах и оттуда последовательно распространившегося по всей классической территории. Оно и положило конец древней социальной структуре».
Загадка гибели Тикаля, как, впрочем, и всей классической цивилизации майя, по-прежнему остается открытой. Между тем этот крупнейший из городов майя стал первым объектом научной реставрации. Так же как некогда Артур Эванс реставрировал дворец в Кноссе, так и здесь начиная с 1956 года на средства Пенсильванского университета американисты пытаются вернуть городу первоначальный вид.
ЧАВИН-ДЕ-УАНТАР
На территории Перу самой ранней доинкской культурой, представители которой строили первые на этой земле города, была так называемая культура Чавин. Свое название она получила по имени местности Чавин-де-Уантар, расположенной на высоте 3048 м, в гористой части северного Перу. Здесь археологами были найдены остатки сооружений, возведенных методом сухой кладки из плит песчаника и базальта, и сеть дренажных каналов. Сегодня зона Чавин-де-Уантара объявлена археологическим заповедником, памятники которого включены в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Как установили ученые, Чавин-де-Уантар возник приблизительно в конце II тысячелетия до н. э. Точных данных нет: одни исследователи считают, что Чавин следует датировать IX–VI вв. до н. э., другие — X–VIII вв. до н. э. Эта первая высокоразвитая индейская культура Южной дмерики появилась в связи с революцией в перуанском земледелии: примерно с IX века до н. э. чавиняне начали выращивать кукурузу. Вместе с кукурузой появился и ряд других культурных растений. В тот же период была приручена собака. Вслед за ней — лама, животное, имевшее важнейшее значение в жизни индейцев в доколумбов период. Уход за ламами уже с чавинских времен стал одной из главных забот любой индейской деревни в Андах. В то же время археологические раскопки показали, что свои орудия труда чавиняне все еще делали из камня или кости. Из металлов они знали только один — золото, которое использовалось ими только для изготовления украшений.
Чавин-де-Уантар считается сегодня древнейшим городом Южной Америки. Он являлся центром местного религиозного культа, главным элементом которого было поклонение некоему божеству в образе хищника из семейства кошачьих. Многочисленные стилизованные образы этого «кошачьего бога» сохранились на десятках сосудов и стел, но весьма условная манера передачи изображения не дает возможности точно определить, какое это животное: пума или ягуар? Все же большинство специалистов придерживается мнения, что это был культ ягуара, и это связывает чавинян с мексиканскими ольмеками. Ведь ягуары никогда не обитали в Андах!
Чавин-де-Уантар нельзя считать городом в современном понимании этого слова, хотя его и принято называть столицей. Скорее всего, это был лишь главный религиозный центр страны, в котором постоянно жили только жрецы. Ансамбль Чавин-де-Уантара состоит из множества каменных храмов и связанных с ними сооружений, возведенных на террасах окружающих холмов. Считается, что строительный материал для возведения святилищ Чавина приносили паломники, приходившие сюда в пору главных религиозных празднеств. Наиболее сложные работы выполняли квалифицированные мастера-каменщики, которые вместе зодчими и жрецами, вероятно, жили здесь круглый год.
