Михаил Шойфет - Сто великих врачей
Доктор Брейер стал приват-доцентом в 1868 году, но в 1871 году занялся частной практикой и отказался от предложения одного из основоположников современной хирургии Бильрота выставить свою кандидатуру на соискание звания профессора. В мае 1894 года он был избран членом-корреспондентом Венской Академии наук; его кандидатуру предложили Зигмунт Экснер, Эвальд Геринг и Эрнст Мах — люди с международной научной репутацией.
В лаборатории Физиологического института Брёйер познакомился с Фрейдом, который был моложе его на 14 лет и еще не имел диплома врача. Их интересы и взгляды на жизнь во многом совпадали, поэтому они сблизились и вскоре подружились. «Он стал, — пишет Фрейд, — мне другом и помощником в трудных условиях моего существования. Мы привыкли разделять друг с другом все наши научные интересы. Из этих отношений, естественно, основную пользу извлекал я». Брёйер приглашал Фрейда к себе домой. Его жена Матильда и пятеро детей приняли Зигмунда в семью взамен младшего брата Йозефа — Адольфа, преждевременно умершего несколько лет назад.
Йозеф Брёйер рассказал своему другу Зигмунду, как он, устраняя симптомы паралича Берты Паппенгейм, добился с помощью гипноза фантастических результатов. В научных публикациях Брейер называл ее Анна О. Услышав этот рассказ, Фрейд замыслил лечить неврозы психоаналитическим методом.
Берта оказалась школьной подругой жены Фрейда Марты. Ее родители приехали из Франкфурта. Случившееся с ней за истекшие два года было необычным и поразительным. Берта была щупленькой 23-летней красоткой, блиставшей своим интеллектом. Процветающая, но истинно пуританская семья не позволила ей продолжить образование после окончания лицея: ей запрещалось читать книги и посещать театры, чтобы не дай Бог она не лишилась невинности. Берта восстала против запретов, создав свой «личный театр», и увлеклась фантазированием. «Ее фантазирование — это сумеречный сон, расположенный между мечтой и ночным сновидением», — говорил Брёйер. В июле 1880 года серьёзно заболел ее отец. Сутками напролет она ухаживала за ним, пока сама не свалилась без сил. Брёйер обнаружил у нее болезненные симптомы: сильный нервный кашель, косоглазие, зрительные расстройства и паралич правой руки и шеи. И что-то странное происходило с речью. Хотя она понимала, когда к ней обращались по-немецки, но отвечала чаще всего по-английски. В довершение всего ее мучили галлюцинации: она видела черепа и скелеты в своей комнате, ленты на голове казались ей змеями. Она находилась то в состоянии возбуждения, то глубокой тревоги, жаловалась на полное затмение в голове, боялась оглохнуть и ослепнуть.
После продолжительного лечения Брёйеру показалось, что она идет на поправку. Но, как только в 1881 году умер ее отец, галлюцинации усилились и стали происходить даже днём. А по вечерам она впадала в тихий транс и что-то про себя бормотала. Берта не узнавала близких, впала в глубокую меланхолию, бессознательно обрывала пуговицы, отказывалась принимать пищу. Доктор Брёйер был в отчаянии, его конёк — диагностика — ему не помогал, он не находил никакого физического порока у Берты, и тем не менее эта умная, поэтичная и приятная девушка буквально чахла на его глазах.
Так продолжалось до тех пор, пока он не обнаружил ключ к разгадке: она жила не текущими событиями, а прошлым, когда ухаживала за отцом. Брёйер предположил, что ее болезненное состояние возникло в результате самогипноза. «Берта страдает истерией, — решил Брёйер, — если поддалась самогипнозу». Но тогда и он может прибегнуть к гипнозу, чтобы заставить ее рассказать, как начиналась болезнь. Переход от одной личности к другой сопровождался у нее стадией автогипноза. На этой стадии раскрывались многочисленные подробности ее повседневной жизни. На одной из встреч с Брейером она неожиданно вспомнила, как появился один из ее симптомов, водобоязнь; когда гипнотическое состояние прошло, симптом исчез. Так же после припоминания причин появления косоглазия и паралича руки симптомы «самоустранились». Короче говоря, симптом исчезал, когда «докапывались» до причины его появления. Таким образом, воскрешение забытых неприятных событий устраняло симптомы.
В тот исторический момент, когда у Берты во время сеанса гипноза один за другим исчезали симптомы, у Брёйера зародилась идея ка-тартического метода. (Катарсис — форма психотерапии, переносящая подавленный травматический материал из подсознания в сознание.)
Весной 1896 года отношение Брёйера к Фрейду изменилось, он больше не искал с ним встреч. О причине такого поведения близкого друга Фрейд догадался не сразу. Брёйер говорил ему, что в деле Берты Паппенгейм нет никакой сексуальности. Йозеф Брёйер верил в это с самого начала, он верил до последнего момента. Тем не менее Берта Паппенгейм фантазировала о сексуальной связи с доктором Брёйером: она считала себя беременной от него. В тот самый вечер, когда он сообщил ей, что она достаточно здорова, чтобы обратиться к другому врачу, а он с женой уезжает в Венецию, Берта Паппенгейм почувствовала схватки роженицы. Увидев входящего Йозефа, она воскликнула: «Выходит ребенок доктора Брёйера». Зигмунд Фрейд был уверен, что в деле Берты Паппенгейм есть значительный элемент сексуальности, в этом убеждал его опыт. Он давно подозревал, что она влюбилась в своего врача и все еще любит его, что из-за невозможности выйти за него замуж намерена хранить эту любовь всю жизнь. Фрейд ясно увидел, что ранее знала только жена Брёйера, а именно — доктор Йозеф Брёйер также влюбился в свою пациентку! Однако в этом скрывалась угроза благополучию семьи.
Йозеф Брёйер был сам напуган своими эмоциями по отношению к пациентке. Воспитанный отцом в нравственной чистоте, он всячески избегал чувств к каким-либо женщинам, помимо своей жены. У него явно недоставало силы отгородиться от любви к умной и крайне привлекательной Берте; но и с любовью он смириться не мог. Он подавил осознание этого, загнал в тайники ума. Зигмунду Фрейду открылась причина, по которой Йозеф прекратил заниматься пациентами с неврозом, перестал пользоваться гипнозом: отторжение работы Фрейда по истерии и сексуальной этиологии неврозов.
Внезапное прекращение почти двадцатилетней большой дружбы оставило в душе Фрейда чувство глубокой горечи, нашедшей отражение в редких выпадах против старого друга. Причина охлаждения была в том, как когда-то сказал Фрейду его учитель Мейнерт, что «борющийся против тебя более всех убежден в твоей правоте». 20 июня 1925 года умирает 83-летний Йозеф Брёйер, благородный и преданный друг, защитник и полный скромности коллега по первым психологическим работам с Фрейдом. Зигмунд пишет некролог для журнала, с проникновенными словами обращается к семье…
Дочь Брёйера Дора кончает жизнь самоубийством, чтобы не попасть в руки нацистов, а одна из внучек погибает от их рук.
Кох (1843–1910)
«Первый из всех исследователей, первый из всех когда-либо живших на свете людей, Кох доказал, что определенный вид микроба вызывает определенную болезнь и что маленькие жалкие бациллы могут легко стать убийцами большого грозного животного», — писал Поль де Крюи.
Роберт Кох — немецкий микробиолог, один из основоположников современной бактериологии и эпидемиологии. Впервые выделил чистую культуру возбудителя сибирской язвы, доказал ее способность к спорообразованию. Предложил способы дезинфекции. Сформулировал критерии этиологической связи инфекционного заболевания с микроорганизмом (триада Коха).
Роберт Кох родился 11 декабря 1843 года в крохотном немецком городке Краустале. В детстве он очень любил ломать, а затем чинить свои игрушки. За этим занятием он проводил долгие часы. Когда он подрос и пошел в гимназию, то, как и положено ребенку его возраста, стал мечтать о далеких странах и великих открытиях. Он хотел стать судовым врачом и проплыть вокруг земного шара. Но по окончании в 1866 году медицинского факультета Геттингенского университета его ждала скромная должность младшего врача в доме умалишенных в Гамбурге. Лечение лишенных разума людей энтузиазма у Коха не вызывало. Казалось, что в перспективе его ждет только скучная рутинная врачебная практика. Он переезжал с места на место и наконец оказался в роли уездного врача в Вольштейне (Восточная Пруссия). Кох быстро завоевал уважение сельских жителей, и врачебная практика стала приносить ему ощутимый доход. В то же время мысли о романтических путешествиях и свершениях Коха не покидали.
Невеста его, девушка милая, простая, согласилась выйти за него замуж при одном условии: никаких джунглей, фрегатов: дом, семья, тихая, всеми уважаемая профессия сельского лекаря. Он смирился. Не смирился его дух. В день 28-летия Коха Эмми Фраац, его жена, на радостях подарила ему микроскоп. Она и подумать, конечно же, не могла, что этот прибор поможет мужу завоевать мировую славу. Микроскоп, купленный как игрушка, стал вскоре причиной супружеских разногласий. Коху стоило большого труда оторваться от любимого инструмента. Насколько он был теперь увлечен занятиями микробиологией, настолько потерял интерес к врачебной практике. Он не любил врачевать, он любил исследовать.
