Екатерина Горбачева - Популярная история музыки
Авторская песня насквозь пронизана личностным началом, которое определяет все – от содержания песни до манеры ее преподнесения, от сценического облика автора-исполнителя до характера лирического героя. Таким образом, современная поющаяся поэзия представляется глубоко интимным, в некоторой степени даже исповедальным искусством, в котором мера доверия и открытости превосходит нормы, допустимые в профессиональном творчестве.
В отличие от популярной эстрадной песни поющаяся поэзия адресована далеко не всем и каждому. Она понятна лишь тем, кому автор доверяет, кто душевно расположен к нему и способен разделить его мысли и чувства. Следовательно, аудитория, ее состав, настрой и даже размеры являются важной составляющей жанра бардовской песни.
Автор-исполнитель предстает неотделимой частью этой аудитории, его отношения со слушателями вряд ли можно назвать концертными: бард не демонстрирует себя и свое творчество, он не просто исполняет песни, а ведет со слушателями доверительную беседу, рассчитывая на ответную реакцию.
Атмосфера взаимопонимания и доверия, возникающая в ходе подобного разговора, переживаемое слушателями чувство общности и единения с другими людьми является одним из главных признаков авторской песни, делающим ее особой «формой духовного общения единомышленников», как говорил Б. Окуджава.
Авторскую песню, зародившуюся в тесных дружеских компаниях, вернее было бы назвать не концертным, а бытовым музыкальным жанром, ведь с самого начала она была рассчитана на теплоту неформального общения в кругу «избранных». Этим объясняются некоторые сложности концертного существования бардовской песни, которой в принципе противопоказаны сцена, любая формализованная публичность и дистанция, создаваемая концертной сценой между участниками песенного общения.
Искусство концертного исполнения авторской песни заключается именно в преодолении так называемого эффекта рампы, в сокращении неизбежной в этом случае дистанции между исполнителем и аудиторией.
Достигается это не только доверительной интонацией песни, ее безыскусной музыкально-поэтической лексикой, но и непрофессиональным, «таким, как у всех», голосом автора – исполнителя, подчеркнуто простой одеждой, свободной манерой общения с залом, комментариями к песням и прочими, казалось бы, незначительными мелочами.
Личностный характер песен, свойственный им нонконформизм, невостребованность среди широкой публики, а также способность объединять вокруг себя круг неравнодушных к происходящему, прогрессивно мыслящих людей – все это сделало бардовскую песню не столько художественно-эстетическим, сколько социокультурным явлением и предопределило ее особую роль, которую она сыграла в процессе смены ценностных ориентаций 1950 – 1970-х годов.
Точнее сказать, авторская песня была порождена этим процессом и стала одной из наиболее действенных форм самосознания и самовыражения социально-активного поколения «шестидесятников».
Всплеск творчества поющих поэтов на Западе – таких, как Жорж Брассенс, Жак Брель, Боб Дилан, Джоан Баэз, Джон Леннон, Фил Охз, – пришелся на период роста антивоенных настроений и студенческих волнений. Однако особого внимания заслуживает творчество отечественных бардов.
Формирование авторской песни в России совпало по времени с хрущевской «оттепелью», периодом начавшегося тогда процесса реабилитации личности, превращения бездумных «винтиков» государственной машины в самостоятельно мыслящих индивидуумов, готовых взять на себя ответственность как за свои действия, так и за судьбы мира, за все происходящее вокруг.
С этим процессом тесно связано широкое распространение среди молодых интеллектуалов так называемых дружеских компаний, внутренне свободных, небольших групп, спаянных общими интересами и межличностными отношениями, которые противопоставлялись официальным формам коллективности. В этих объединениях создавались подходящие условия для становления и реализации личностных качеств, не находивших применения в общественной жизни.
Вероятно, характерный для России 1960-х годов всплеск самодеятельного туризма и альпинизма был обусловлен все теми же потребностями реализации личностных качеств, а не неожиданно проснувшейся тягой к познанию красот природы.
Вдали от городского шума и привычной суеты, в неординарных, порой даже экстремальных условиях проверялась на прочность и верность избранным принципам дружеская компания и каждый входящий в нее человек. Именно об этом говорится в одной из известнейших песен Владимира Высоцкого: «Кто здесь не бывал, кто не рисковал, тот сам себя не испытал, пусть даже внизу он звезды хватал с небес».
И отнюдь не охотой «за туманом и за запахом тайги» объясняется распространенная среди молодежи тех лет тяга к перемене мест и жизненных обстоятельств, стремление к первопроходничеству в широком смысле слова, к знакомству с новыми людьми, уводившее многих в геологические экспедиции и туристические походы. Молодые, прогрессивно мыслящие романтики старались таким образом познать себя и обрести свой круг преданных друзей.
В таких дружеских компаниях, связанных общностью мировоззрения, существовали свои законы, отличные от общепринятых нормы поведения и система ценностей, сложившаяся в ходе ожесточенных споров отцов и детей, физиков и лириков, романтиков и практиков.
Противопоставляя официальным коллективным организациям свой союз самоценных свободолюбивых личностей, а жесткой иерархической структуре, дисциплине и догматизму – дружбу, верность, нетерпимость к фальши и ответственность, поколение «шестидесятников» стремилось доказать всему миру истинность своих суждений, своего образа жизни.
Формирующая ядро группового сознания система ценностей нашла выражение в творчестве так называемых молодых поэтов, сумевших воплотить в стихах новое мироощущение и возродить ценность неподцензурного устного слова и непосредственного общения.
Тем не менее основной формой группового самосознания явилась авторская песня с ее доверительной интонацией, выразившей эмоциональную доминанту нового кодекса поведения, и мыслью, почерпнутой из «молодой поэзии».
В музыкальном отношении бардовская песня опиралась на хорошо знакомые всем интонации бытового романса, народного, студенческого и дворового фольклора (в том числе и блатной песни), популярной танцевальной музыки, песен профессиональных композиторов.
Особое значение для подготовки интонационной почвы этого музыкального жанра имела лирика военных лет и такие, казалось бы, малозначительные факторы, как безыскусное кинопение Марка Бернеса и Николая Крючкова, «задумчивый голос» Монтана, впервые познакомившего советских людей с французским шансоном.
Из этого находящегося постоянно на слуху и периодически пополняющегося интонационного словаря брали музыкальные фразы для своих незамысловатых мелодий барды «первого призыва» – Булат Окуджава, Юрий Визбор, Владимир Высоцкий, Новелла Матвеева, Александр Городницкий, Юлий Ким, В. Берковский, В. Вихорев, Е. Клячкин, А. Якушева, С. Никитин, А. Дулов, Ю. Кукин, Б. Рысев и другие авторы-исполнители.
Их не заботила оригинальность музыки, среди них не было ни одного профессионального музыканта, более того, лишь некоторые из них получили признание как поэты, в основном же все они являлись либо студентами, либо представителями молодой интеллигенции (учителя, инженеры, ученые, журналисты, актеры, спортсмены), т. е. выходцами из той среды, в которой возникла и для которой существовала авторская песня.
Излюбленными героями этих авторов-исполнителей являлись альпинисты, геологи, моряки, летчики, солдаты, спортсмены, циркачи, «короли» городских дворов и их подруги, т. е. отважные, рисковые люди. Они немногословны, сообразительны, ироничны, по-своему нежны, но главное – на них можно положиться в трудной ситуации, им можно доверять, зная наверняка, что они не предадут.
Здесь групповые ценности воплотились в конкретных, легкоузнаваемых образах: это ребята «с нашего двора», «с нашего курса», «из нашей компании», то есть одни из друзей-единомышленников. Именно в этой особенности жанра заключается секрет большой убедительной силы песенных образов, которые легко идентифицируются как с личностью самого автора, так и с каждым из слушателей, создавая ощущение внутреннего родства.
В развитии авторской песни выделяют несколько этапов. Первый из них, пронизанный романтическими идеалами, соответствующими не только возрасту слушателей, но и настроениям всего общества, длился примерно до середины 1960-х годов. Несомненным лидером этого периода был певец «детей Арбата» Булат Шалвович Окуджава.
Происходившие в годы «оттепели» события – развенчивание культа личности, крушение старых догм, пробуждение от долгого сна если уж не инако-, то, по крайней мере, разномыслия, а также изменения во всех сферах жизни – порождали надежды на восстановление нарушаемой на протяжении долгих лет справедливости и веру в светлое будущее.
