Александр Нефедкин - Готы. Первая полная энциклопедия
В V в. армия Тулузского королевства отчетливо делилась на три составляющих: сами готы, варвары-федераты и привлекаемое на службу римское население. Все готы по племенной традиции оставались военнообязанными. Они, в первую очередь знать, должны были приносить клятву верности королю, которая впервые упомянута в постановлении IV Толедского собора в 633 г. (Conc. Tolet. IV, c. 75, Vives 1963: 218—219; ср.: Julian. Hist. Wamb., 8). Как видно из «Жития святого Авита», во времена существования Тулузского королевства всех воинов, получавших донативы, вносили в отдельный регистр (Vita Aviti, p. 362), что, впрочем, вполне естественно для избежания недоразумений и двойной оплаты. Позднее Исидор Севильский однажды упоминает, что для службы в военном отряде (in legionem) сначала нужно было зарегистрироваться в специальных «табличках»[111]. Вероятно, местные власти вели более-менее строгий учет военнообязанных, внося и вычеркивая их из специального списка, за что несли ответственность перед центральным правительством (ср.: Vita Fructuosi, 14). Причем из сообщения Исидора ясно, что в списки заносили не при рождении мальчика и не в его детские годы (в таком случае все должны были бы служить безоговорочно), а гораздо позднее: возможно, по достижении совершеннолетия. Впрочем, остается неясным, во сколько лет юный гот считался совершеннолетним. Согласно законам за убийство простого человека наибольший штраф полагался, когда жертва была в возрасте 20—50 лет, тогда как сумма, выплачиваемая за убитого мужчину в возрасте старше 50 и младше 15 лет, была значительно меньшей (LV, VIII, 4,16). Данный закон ясно говорит о трудоспособном возрасте населения, который обычно совпадает с призывным возрастом. Это подтверждают и свидетельства разночтений в двух манускриптах закона Эрвига (LV, IX, 2, 9), согласно которым магнат должен был приводить в армию десятую часть рабов в возрасте 20—50 лет[112]. Видимо, данный указ устанавливал определенные параметры для отбора сервов, препятствуя господам приводить в армию менее ценных слишком молодых или очень старых рабов, ведь, судя по этому же закону Эрвига, верхний лимит службы у свободных воинов не был чисто возрастным, а устанавливался потерей боеспособности по возрасту или болезни.
Как уже говорилось, в визиготских законах середины VI – второй половины VII в. упоминаются воинские подразделения в 1000, 500, 100 и 10 воинов (LV, II,1,27; IX, 2,1—5). Однако по какому принципу и на какой основе они комплектовались, законодательство не сообщает – эта информация была бы тут излишней. По крайней мере ясно, что принцип набора воинов был территориальный и подразделения организовывались на десятичной основе местными военными властями. Десяток (decania) был наименьшей организационной единицей, аналогичной современному взводу, во главе которого стоял десятник (decanus). Видимо, десять десятков объединились в сотню (centena) – аналог роты, – возглавляемую сотником (centenarius). Сотня уже могла быть тактической единицей, действовавшей самостоятельно в мелких военных операциях. Когда речь в источниках идет об отрядах в триста-четыреста бойцов, мы можем предполагать, что он состоял из сотен. Аналогом батальона была полутысяча во главе с пятисотником (quingentenarius). И логично представить, что данное подразделение состояло из пяти сотенных отрядов. Стоит обратить внимание, что в одном из «древних» (то есть эпохи короля Леовигильда) законов при наборе войска тиуфад имеет дело с сотником, а тот с десятником (LV, IX, 2, 5) – пятисотник не упомянут. Из этого можно сделать предположение, что набором занимались те командиры, подразделения которых были реальными боевыми единицами, тогда как полутысяча могла быть просто определенной административной единицей.
Высшей организационной единицей армии была тысяча – аналог полка. Логично предположить, что она состояла из двух пятисотенных отрядов. Именно тысячи были основной тактической единицей, которая могла действовать на поле боя со значительной долей самостоятельности. Поэтому и король Сисебут в своей поэме именовал рядового бойца «тысячным воином» (Sisebut. De libro rotarum, l. 5: miles millenus). Должность тысяцкого (millenarius) в Толедском королевстве исследователи обычно идентифицируют с тиуфадом (thiuphadus), который возглавлял «тиуфу» (thiupha) (LV, IX,2,1). Тысяцкий лишь дважды упомянут в визиготских документах, да и то в связи со своими судебными полномочиями: в Кодексе Эвриха (CE, 322) и в законе короля Реккесвинта (649—672 гг.) (LV, II,1,27), но при этом в переложении первого закона в кодексе Леовигильда эта должность опущена – его функции исполняет судья iudex (LV, IV, 2,14). В законе же Реккесвинта thiuphadus, а затем millenarius упомянуты вместе наряду с рядом других военных и гражданских чиновников, выполнявших судебные функции, что исключает их полную идентификацию в середине VII в. А если принять, что должности чиновников поставлены в порядке убывания их значимости по иерархической лестнице (dux, comes, vicarius, pacis adsertor, thiuphadus, millenarius, quingentenarius, centenarius, defensor, numerarius), то тиуфад был старше тысячника. По предположению немецкого историка Д. Клауде, в VII в. тиуфад стал областным командиром в «графствах», под руководством которого находилась не тысяча, а меньшее количество воинов, варьировавшееся от региона к региону[113]. В указе короля Эрвига тиуфад упомянут как персона «низшего ранга» (inferior) наряду с вербовщиком (LV, IX, 2, 9). Это выглядит несколько странным, учитывая, что тысяцкий, судя по остроготским и вандальским аналогам, был значимой персоной. Возможно, это объясняется тем, что в данном законе высокопоставленными военными чиновниками считаются дуксы и комиты, а не стоящие ниже их тиуфады.
Поскольку законы не сообщают, об организации пехоты или конницы идет речь, то логично предположить, что имеются в виду оба рода войск, обладавшие одинаковой десятичной организацией. Очевидно также, что списочный состав отряда, зарегистрированный в «табличках», в любом случае мог отличаться от реального боевого в сторону уменьшения количества воинов, которые выбывали из подразделения в ходе кампании.
Можно предполагать, что тысячные отряды объединялись в корпуса по 10 000 человек во главе с дуксом если не на постоянной основе, то по крайней мере для выполнения тактических операций. Нам известно, что в 673 г. Вамба выделил из основной армии передовое соединение в 30 000 воинов во главе с четырьмя дуксами и еще потом десятитысячный отряд под командованием другого дукса (Julian. Hist. Wamb., 12—13). В таком случае можно предположить, что каждый дукс командовал своим корпусом на равных правах с другими или же один из дуксов был облечен верховным командованием и ему подчинялись трое остальных. Поскольку в ту эпоху, насколько мы это знаем, подобные большие армии собирались нечасто, то и десятитысячные корпуса, вероятно, не были постоянными. Они, видимо, набирались в отдельных провинциях и находились под командованием дукса данной провинции (Joan. Biclar., а. 589, 2; Julian. Hist. Wamb., 7; 11).
Д. Перес Санчес доказывает, что в VI в. в Испании существовала постоянная армия, которая в VII в. эволюционировала в войско, состоящее из ополчений магнатов[114], впрочем, данное предположение справедливо подвергается критике[115]. Как о более или менее постоянных силах, скорее, можно говорить лишь о гарнизонах и королевской гвардии.
Основу постоянной армии готов Испании составляли королевские дружинники, именуемые германским словом gardingi. Хотя само название упоминается лишь в документах последней трети VII в.[116], но, очевидно, они существовали и ранее. Причем гардинги входили в число palatini, но находились не среди высшей знати, а стояли ниже на иерархической лестнице, являясь mediocres или даже minores palatini (Conc. Tolet. XIII, c. 2, Vives 1963: 416: ex palatini ordinis; LV, IX, 2, 9)[117]. В качестве своего содержания гардинги получали отчуждаемые земельные наделы[118]. Еще в середине VII в. король мог даровать поместье именитому человеку с обязанностью последнего служить, даже секуляризировав эти земли у монастыря (Vita Fructuosi, 3). Гардинги, вероятно в своем большинстве, пребывали при дворе, по месту службы, а не в своих поместьях[119], как и другие готские магнаты (Kouthya, p. 432). Какое-то время или по определенным причинам гардинги могли пребывать в своих поместьях, поскольку указ Вамбы предусматривает мобилизацию воина из поместья, расположенного в зоне мобилизации (LV, IX, 2, 8). Как и другие знатные готы, гардинги должны были приводить свою челядь в армию, вероятно, из своего же поместья (LV, IX, 2, 9). Вообще же, можно заметить, что визиготская знать проводила часть времени в своих поместьях, ведя хозяйство, например считая стада (Vita Fructuosi, 2). И уж во всяком случае часть испанских готов постоянно жили в деревнях, о чем свидетельствуют погребения в сельской местности, которые рассматриваются именно как готские[120].
К постоянным силам Толедского королевства нужно отнести и не столь многочисленные гарнизоны, которые находились в «городах или крепостях» (LV, IX, 2, 6). При Теодорихе Великом во время фактического объединения обоих королевств остроготские отряды стояли в визиготских городах (Cassiod. Var., V, 39, 3). Гарнизоны также могли устанавливаться и на время, когда определенной части страны угрожала опасность. Так, гот Теодимер должен был защищать северный берег Гибралтарского пролива от вторжения мусульман, что он и сделал сразу же после высадки Тарика в апреле 711 г. (al-Makkarí, p. 268). Хотя пост, занимаемый Теодимером, неизвестен, он мог быть комитом города и защита территории входила в его обязанности, что он исполнил еще раз позднее, героически обороняя Ориуэлу.
