Бхагаван Раджниш - Суть тантры
Разве вы не наблюдали это? Глядя на картину Пикассо, вы ощутите некоторое беспокойство. Концентрируйтесь на картине Пикассо в течение получаса, и вы почувствуете себя очень странно — в этом есть что-то безумное. Вы не можете смотреть на картину Пикассо в течение получаса. Если вы повесите картины Пикассо в своей спальне, вам будут сниться кошмары. У вас будут очень опасные сны: вас будут преследовать привидения, вас будет пытать Адольф Гитлер или нечто подобное; жертвы войны в концентрационном лагере — что-то в этом роде.
Когда вы смотрите на что-то — это не только очертания фигуры, когда вы смотрите на что-то, фигура создает в вас особое состояние. Гурджиев обычно называл это “объективным искусством". И вы знаете это: когда вы слушаете современную поп-музыку, что-то происходит с вами, вы становитесь более сексуально возбужденными. Это не более, чем звук вне вас, но звук проникает вовнутрь, что-то создает в вас. Слушая классическую музыку, вы становитесь менее сексуальным, менее возбужденным. В самом деле, с великой классической музыкой вы почти забываете о сексе, вы находитесь в состоянии покоя, тишины — в совершенно другом измерении вашего бытия. Вы существуете в другом месте.
Созерцание статуи Будды — это созерцание янтры. Очертания статуи, геометрия статуи создают образ внутри вас. Этот внутренний образ создает определенную вибрацию. То, что происходит с вами, Самагра, в музее Франкфурта, не просто игра воображения: эти статуи Будды создавали в вас определенную вибрацию.
Посмотрите на статую Будды, сидящего так спокойно, в определенной йогической позе. Если вы продолжите смотреть на статую, то обнаружите, что внутри вас происходит нечто подобное. Если вы сидите в компании десяти грустных людей, и вы одиннадцатый, как долго вы будете оставаться счастливым? Эти десять человек будут действовать подобно янтре, янтре грусти, рано или поздно вы сами станете грустным. Если вы несчастны и попадаете в компанию людей, которые шутят и смеются, как долго вы будете оставаться грустным? Эти смеющиеся люди вызовут смех и в вас. Они изменят ваш фокус, они изменят ваш настрой, вы начнете движение в другом направлении. Это случается каждый день — знаете вы об этом или нет.
Что происходит с вами, когда вы смотрите на полную луну? Или когда слушаете птиц и смотрите на зеленые деревья — что происходит с вами? Когда вы идете по лесу и смотрите на зелень, что происходит с вами? Что-то зеленое начинает появляться внутри вас. Зеленый — это цвет природы, зеленый — это цвет спонтанности, зеленый — это цвет жизни. Что-то зеленое начинает появляться в вас. Внешний цвет отражает нечто внутри, вибрирует с чем-то внутри, создает что-то внутри. Глядя на зеленое дерево, вы становитесь более живым... более молодым!
Когда вы попадаете в Гималаи и видите горы, покрытые снегами, вечными снегами, которые никогда не таяли, чистейшими снегами, на которые не ступала нога человека, незагрязненные человеческим обществом и человеческим прикосновением; когда вы смотрите на пик Гималаев, нетронутый девственный снег создает что-то девственное в вас. В вас появляется неуловимая тишина.
Внешнее — это не внешнее, а внутреннее — это не только внутреннее, они объединены в одно целое. Поэтому остерегайтесь того, что вы видите, остерегайтесь того, что вы слушаете, остерегайтесь того, что вы читаете, остерегайтесь того, куда вы идете — потому что все это создает вас.
Вот что произошло во Франкфурте. Статуи Будды, множество статуй вокруг вас создавали определенную геометрию. Вы будете удивлены: это было основной причиной создания статуй. Они не идолы, как вы думаете. Христианская, и мусульманская, и иудейская идеи дали весьма ложное представление о мире. Это не идолы, они слишком научны. Это не объекты для поклонения, это геометрические фигуры для восприятия. Это совершенно другое.
В Китае есть буддийский храм, в котором десять тысяч статуй Будды, одни статуи Будды. Куда бы вы ни посмотрели, везде одни и те же фигуры. На потолке та же фигура, на стенах та же фигура. Десять тысяч статуй Будды! Только представьте, что вы, сидя со скрещенными ногами в позе Будды, окружены также десятью тысячами Будд! Это создает геометрию. Со всех сторон Будда входит в контакт с вами. Он начинает окружать вас со всех сторон. Вас больше нет. Вашей обычной геометрии больше здесь нет. Вашей обычной жизни больше здесь нет. Несколько мгновений вы движетесь в высших плоскостях, в высших планах.
Вот что происходит здесь. Пока вы слушаете меня, что-то создается посредством моего присутствия, с помощью моих слов, с помощью вашего отношения, посредством того, что вы окружены множеством людей в оранжевых одеждах. Это — ситуация, это — храм. Храм — это ситуация. Во время лекции вы не просто сидите в зале. Какое множество людей слушают меня с такой любовью, благодарностью, в таком молчании, с такой симпатией, с таким пониманием — это место становится святым. Это место становится тиртой: оно священно. Когда вы приходите сюда, вы находитесь на гребне волны, вам не нужно совершать большого усилия. Вы просто можете позволить этому свершиться. Вас унесет, унесет далеко на другой берег.
Брачный агент договорился с семьей, что он приведет девушку, как нельзя более подходящую, по его мнению, для их сына. После обеда девушка ушла, а семья набросилась на брачного агента.
— Что за девушку ты к нам привел? Чудовище! Один глаз посреди лба, левое ухо выше, а правое ниже, подбородок перекошен!
Брачный агент перебил:
— Послушайте, вы любите Пикассо или нет?
Современная живопись представляет уродливое в существовании. Уродливое стало преобладать по вполне определенной причине. Этот век — один из самых уродливых: две мировые войны за пятьдесят лет, миллионы людей убиты, уничтожены, такая жестокость, такая агрессия, такое насилие, такое безумие; этот век — век кошмара. Человек потерял следы своей человечности.
Что человек делает с человеком! Естественно, это безумие появляется повсюду — в живописи, в музыке, в скульптуре, в архитектуре — уродливый человеческий разум создал уродство повсюду.
Уродливое стало эстетической ценностью. Сегодня фотограф идет и ищет что-то уродливое. Не то, чтобы красота прекратила свое существование — она существует так же, как и раньше, но ею пренебрегают. Кактус заменил розу. Не то, чтобы кактус был чем-то новым, он существовал всегда, но этот век пришел к убеждению, что колючки более реальны, чем цветок розы. Цветок розы кажется мечтой; он не годится для нас, поэтому цветок розы был отвергнут. Кактус вошел в вашу художественную студию. Еще сто лет тому назад никому не пришло бы в голову принести домой кактус. Сегодня, если вы современны, ваш сад будет полон кактусов. Роза выглядит немного буржуазно; роза выглядит немного старомодно, роза выглядит консервативно, ортодоксально, традиционно. Кактус выглядит революционно. Да, кактус революционен — как Адольф Гитлер, как Иосиф Сталин, как Мао Цзедун и Фидель Кастро. Да, кактус кажется более близким этому веку.
Фотограф ищет какие-то уродливые вещи — он пойдет и сфотографирует нищего. Не то, чтобы нищий не существовал раньше, он существовал раньше. Он реален, конечно, реален, но никто не делал из него объект искусства. Мы чувствуем себя робко перед нищим; мы чувствуем себя виноватыми перед нищим, мы чувствуем, что что-то, чего не должно быть, еще существует, мы хотим, чтобы его здесь не было. Но этот век продолжает поиски уродливого.
Утром, когда солнце касается сосен, лучи, проникающие через сосны, создают некую вуаль красоты. Она до сих пор существует, но она не интересует фотографа, она больше не привлекает. Уродство привлекает, потому что мы стали уродливы. То, что нас привлекает, говорит нечто и о нас.
Будда — это цветок розы: это наивысшая возможность. И помните, это не точная фигура Будды; никто не знает, как выглядел Будда. Но не в этом дело. В те дни, по крайней мере, на Востоке, нас совсем не интересовала реальность, нас интересовала конечная реальность. Нас не интересовало то, что произошло на самом деле, нас интересовала сама истина.
Возможно, нос Будды был немного длиннее, но художник думал, что нос немного меньшего размера будет больше соответствовать настрою медитации; и он укоротил нос Будды, он сделал его немного меньше. Возможно, у Будды был большой живот. Кто знает? У японских статуй Будды — большие животы, а у индийских — нет: это разные подходы.
В Японии думают, что медитирующий человек должен дышать животом от пупка. А когда вы дышите животом, конечно, он становится немного больше. Тогда грудь не так выступает вперед, как живот. Грудь расслаблена. Итак, у японских Будд большие животы. Это тоже имеет определенную причину: показать, что дыхание животом — это правильное дыхание. Это не имеет никакого отношения к Будде; никто не знает, был ли у него большой живот или нет.
