Бхагаван Раджниш - Свет на пути. В синем небе нет следов
И залог успеха в том, что первая мысль, когда вы открываете глаза — или даже до того,как вы их открываете: когда вы осознаете, что сон закончился, — первой мыслью, с которой вы встретитесь, будет последняя мысль, которую вы оставили до того, как погрузиться в сон. Это означает, что есть связь; это подспудно течет, не прерываясь, с вечера, когда вы еще бодрствовали, до утра, когда вы снова проснулись.
Ты занимаешься прекрасной медитацией. Тебе нужно только отбросить две вещи: не считай и не называй это гипнозом.
Пришло время Сардара Гурудаяла Сингха. Направьте на него свет! Хорошо! Только посмотрите на этот тюрбан. Он приходит с такой великой радостью. Однажды он и мне принес тюрбан. Он хотел, чтобы я пришел в аудиторию в тюрбане.
Я сказал: «Это будет слишком! Правительство и так подозревает, что я создаю беспорядки в Пенджабе. Я не выхожу из своей комнаты, но правительственные детективные агентства все время интересуются, какова моя позиция относительно Пенджабской проблемы. Если я приду в этом фантастическом тюрбане, это создаст ненужные сложности».
Но он приходит, как жених на праздник. Мне приходится искать для него анекдоты. Я не знаю... он очень древний, он может перекинуться в любой день. Но мы посадим на его место чучело в тюрбане — я обещаю, — потому что без него мне не захочется рассказывать анекдоты!
Нэнси Рейган возле бассейна в Белом Доме болтает со своей лучшей подружкой Эстер Майндбендер.
- Жизнь ужасна, — всхлипывает Нэнси. — Особенно с тех пор,как Рональд стал импотентом на четыреста процентов... в моей жизни не осталось ничего!
- Погоди-ка, — говорит Эстер. — Сто процентов импотенции — это достаточно плохо, но четыреста?
- Ты не понимаешь, — хнычет Нэнси. — Он стал стопроцентным импотентом, когда на скачках лошадь Джона Уэйна лягнула его по яйцам. Но на прошлой неделе, — продолжает Нэнси, — он упал со своего вращающегося стула, сломал обе руки и прикусил кончик языка!
Колокола Ватикана медленно вызванивают печальную весть: «Папа-поляк умирает».
Верующие католики собрались на площади святого Петра помолиться за своего польского понтифика, и кардинал Катзасс начинает совершать особый обряд.
- Послушайте, — говорит Катзасс толпе. — Я хочу, чтобы кто-нибудь из вас пожертвовал часть своей жизни богохранимому Поляку — то есть Папе.
Миссис Хлорекс выходит вперед, воздевает руки и кричит:
- Я отдам неделю своей жизни Папе-поляку!
Раздается оглушительное одобрение. Затем выходит отец Фамбл:
- Я жертвую два дня своей жизни Папе-поляку! — кричит он.
Толпа выражает одобрение.
В это время на площади с группой еврейских туристов появляется Мойше Финкельштейн. Он тут же начинает размахивать руками и кричать:
- Я жертвую двадцать лет жизни...
- Что? — вмешивается его друг Хаим. — Ты что, сумасшедший? Так много — а ведь ты еврей!
Мойше смотрит на Хаима и продолжает:
- ... жизни моей тещи!
Каждую пятницу Нелли сбегает из психбольницы и начинает голышом носиться по лесу, окружающему лечебницу.
Каждую пятницу Чокнутый Лэрри, Псих Мелвин и Безумный Карл наблюдают, как она скидывает с себя одежду и исчезает за забором.
Каждую пятницу Эгский, больничный охранник, посылает трех чокнутых вернуть голую Нелли.
На этот раз они ходят слишком долго, поэтому Эгский решает пойти за ними. Он входит в лес, и мимо него тут же проносится голая Нэнси с широкой ухмылкой на лице. Затем Эгский видит Чокнутого Лэрри и Безумного Карла, которые преследуют ее, обливаясь потом.
Через пару минут, тяжело дыша, подтягивается Псих Мелвин. В обеих руках у него — по ведру с песком.
- Эй, Мелвин, подожди минутку! — кричит Эгский. — Что ты делаешь, зачем ты бегаешь с этими ведрами? Как, черт возьми, ты собираешься поймать с ними Нелли?
- Понимаете, — задыхаясь, говорит Мелвин, — сегодня моя очередь носить песок, потому что я поймал ее на прошлой неделе!
Вы поймете это в свое время!
Ниведано...
Ниведано...
Будьте безмолвны. Закройте глаза. Почувствуйте, что ваше тело совершенно замерзло.
Теперь посмотрите внутрь со всем своим сознанием, с такой настоятельностью, как будто это ваш последний миг на земле. Лишь с такой настойчивостью вы можете совершить квантовый скачок с периферии в центр.
Глубже и глубже... когда вы начинаете приближаться к центру, вся атмосфера Аудитории Будды меняется. Великая безмятежность, тишина начинают нисходить вместе с цветами радости и мира.
Помните только одно: в центре вы — не что иное, как свидетель: свидетель тела, свидетель ума, свидетель всего того великолепия, которое вы переживете в центре. В центре все вы — будды. Аудитория Будды — место встречи будд.
В этот момент вы соединены со своей вечностью. В этот момент вас больше нет. Аудитория Будды стала озером чистого сознания без всякой ряби.
Радуйтесь: вы благословенны — потому что весь мир забыл красоту источника жизни, блаженство подлинного лица, безмерное блаженство и благословение исчезновения в океане — подобно тому как капля росы соскальзывает с листа лотоса в океан и становится океаном.
Сделай это абсолютно ясным, Ниведано...
Расслабьтесь. Но продолжайте помнить,что вы — свидетель.
Тело — не вы,ум — не вы. Вы — не что иное, как чистый свидетель. Это единственная часть в вас, которая бессмертна; все остальное — прах.
Этот вечер сам по себе был прекрасен, но вы принесли ему безмерную красоту и изящество тем, что были в источнике своего существа. Вы сделали его незабываемым.
Вы видите повсюду шутихи... их запускают в честь великого медитирующего, Махавиры.
Он достиг просветления в безлунную ночь. Эта ночь приближается. И этот праздник огней в Индии посвящен памяти Махавиры.
Он достиг просветления.
Просветление есть не что иное, как праздник огней.
Внутри себя вы несете будду во всей его славе и великолепии. Все дело вашей жизни — это привести будду из сокровенного центра на периферию вашей деятельности, в ваши песни, в ваши танцы, в ваши обычные дела и функции. Рука об руку, отведите будду обратно, и скоро вы обнаружите,что медленно таете, и будда занимает ваше место.
Это день великого праздника — когда вас больше нет, и есть только будда. Соберите это прекрасное пространство и цветы, осыпающие вас, потому что скоро Ниведано позовет вас назад.
Будьте готовы.
Убедите будду пойти с вами. Он никогда никому не отказывал. Он всегда готов идти — всего лишь изящное приглашение, молитвенный подход...
Ниведано...
Вернитесь, но вернитесь как будды, с великой тишиной, покоем, безмятежностью, изяществом.
Посидите на своих местах несколько мгновений, чтобы вспомнить, что происходило в центре — на что это было похоже,какой у этого был вкус, и по какому золотому пути вы прошли вперед и назад, потому что вы должны ходить по нему. Он будет становиться все короче и короче с каждым днем, и однажды, из ничего, центр и периферия станут одним.
Вы — периферия; будда — центр.
В день, когда они встречаются,рождается новый человек.
Этот новый человек будет славой мира.
Этот новый человек создаст новый мир спонтанности.
Этот новый человек — единственная надежда.
- О’кей, Маниша?
- Да, возлюбленный Мастер.
Глава 7
Синее небо
1 декабря 1988 г.
Наш возлюбленный Мастер,
Как-то раз двое монахов, пришедших в монастырь Исана из соперничающей общины, заметили:
- Здесь нет ни одного человека, который может понять дзен.
Позже, когда все монахи пошли собирать дрова. Кёдзан увидел, что они отдыхают. Он поднял одно полено и спросил их:
- Можете ли вы сказать об этом? Оба безмолвствовали; Кёдзан прокомментировал:
- Не говорите, что здесь нет никого, кто может понять дзен.
Вернувшись в монастырь, Кёдзан сказал Исану:
- Сегодня я разоблачил двух дзенских монахов.
- Как? — спросил Исан, и Кёдзан рассказал ему.
Исан прокомментировал:
- Сейчас я так же разоблачил тебя.
Маниша, дзенская встреча — не в словах. Встреча в дзен — это общение в безмолвии. Когда встречаются два дзенских мастера, тот, кто заговорит первым, теряет свой статус. Могут проходить дни; они могут вместе есть, смотреть на красоту заката, утра, звездной ночи; но никто не скажет ни одного слова. Не говоря ни слова и оставаясь просто зеркалом...
Зеркало никогда не говорит ничего об отражении, так же, как и озеро. Луна может быть прекрасной, луна отражается; озеро должно танцевать от радости.
То же самое в случае с сознанием. На высочайшем пике сознания слова остаются далеко внизу — вы как будто поднялись над облаками. Как только вы привнесли какое-то слово, вы испортили сообщение.
