Бхагаван Раджниш - Свет на пути. В синем небе нет следов
Если я говорю об этих буддах, я не ученый, и я говорю не как ученый. Я говорю из своего опыта. Эти будды — Ма Цзы, Исан или Кёдзан, не могли иметь другой опыт. Это один и то же океан. Где бы вы ни попробовали его, он соленый.
Кёдзан склонил голову и заплакал...
Это были слезы великой радости. Бывают времена, когда вы не можете выразить что-то словами, но можете сказать это через слезы. В миг любви так абсурдно говорить: «Я люблю тебя!» — это такая профанация! Сказать в миг благодарности «спасибо» — уродливо.
В Индии это почти невозможно — Запад не знает глубочайшего смысла. В Индии, если отец делает что-то для сына, сын не может сказать: «Спасибо, отец»; он может выразить свою признательность, коснувшись его ног, он может выразить признательность слезами, но не словами. Слова очень пусты, слезы очень наполнены; слезы исходят из ваших глубин, а слова — только из вашего ума.
Кёдзан склонил голову и заплакал, — слезами великой радости, — сказав:
- Прежний учитель говорил, что, когда я встречу другого, я могу достичь просветления. Сегодня я встретил его. Вот уже три года, как я начал искать буддовость, и это было не более, чем ходить за коровой.
Он был с учителями, и они давали ему работу — ходить за коровами, присматривать на кухне, следить за вещами. А Исан, не давая ему никакой работы, крикнул на него три раза, и он стал просветленным.
Это не значит, что люди не должны работать; это просто означает: «Работайте только возле мастера, живого мастера, иначе вы просто ухаживаете за коровами». А быть с мастером просто означает не быть. Растворитесь. Станьте абсолютно пустым, без всяких желаний, и этот благословенный момент может случиться прямо сейчас. Для этого не нужна никакая практика или пытки аскезы; для этого нужно только вернуться в свою предельную глубину. Там вы — уже будда. Признав это однажды, вы узнали дорогу. Она очень коротка.
Мало-помалу вы можете начинать выводить будду из сокровенных источников на поверхность своей жизни. Каждое ваше действие, ваши слова начнут обретать новый золотой аромат. Ваше безмолвие начнет превращаться в песню — в музыку иного измерения. Ваша обычная походка станет похожей на танец — такой радостный. Вся ваша жизнь будет более блаженной, опьяненной. Вы будете жить тотально, любить тотально, и эта жизнь станет вашей последней жизнью.
Если вы можете достичь просветления, вам не нужно скитаться из одной утробы в другую. Многие века вы бродили от одной утробы к другой.
Если вы стали просветленным в этой жизни, смерть не приведет вас в другую утробу — вы исчезнете в космической жизни, в космическом огне. Вы станете одним с целым — вы будете этим целым.
Сосеки написал:
Я спал у холодного окна
И вернулся из страны снов.
Глаз моего ума Открылся сам,
Без всякой утренней звезды.
Он ссылается на утреннюю звезду Гаутамы Будды. Он говорит: «Глаз моего ума открылся сам,без всякой утренней звезды».
Все небеса и земля подпирают Эту гору, покрытую снегом.
Где же в мире есть место Для практики Шакьямуни?
Шакьямуни — это другое имя Гаутамы Будды; это его фамилия. Он был шакьей — это племя воинов, — поэтому его также называют Шакьямуни: шакья, который стал безмолвным. Это очень любовно — звать его просто Шакья.
Сосеки говорит очень красивые слова:
Я спал у холодного окна И вернулся из страны снов.
Ваша страна — страна снов. Сосеки говорит: «Я вернулся из страны снов. Глаз моего ума, — третий глаз, глаз, который смотрит внутрь, — открылся сам, ему не нужна звезда, исчезающая в синем небе».
Каждый человек должен стать просветленным по-своему. Хотя он любит Гаутаму Будду, он говорит: «Не нужно идти по его следам, потому что будда не оставляет следов. Будда — словно птица, что летит в синем небе, не оставляя следов».
Все небеса и земля подпирают Эту гору, покрытую снегом.
Где же в мире есть место Для практики Шакьямуни?
Он говорит на языке дзен: «Нет нужды и нет места в мире,чтобы заниматься практикой. Зачем Шакьямуни напрасно потратил на практику шесть лет? Вы можете стать буддой в этот самый момент. Зачем заниматься ненужной практикой — где взять место и время?»
Любовная критика собственного мастера. Сосеки прав. Но у Будды были свои сложности. Он был, насколько мы знаем, первым буддой, давшим человечеству сильнейший импульс. Несомненно, до Гаутамы Будды было много будд, но они не оставили такого импульса.
Даже во времена Гаутамы Будды восемь его современников объявили,что они просветленные — и,скорее всего,они действительно были просветленными. Несколько слов об этих шести просветленных пришло от Будды и Махавиры — потому что они никогда ничего не писали; и эти шестеро были, по-видимому, более мятежными людьми. Они не допускали никакого движения, и несколько критических замечаний Гаутамы Будды и Махавиры...
Эти двое остались в памяти человечества. Махавира остался очень локальной фигурой; по некоторым причинам он не смог стать фигурой мирового масштаба. Иначе... Он был старше Будды и,определенно,был великой индивидуальностью,но создал для себя странные ограничения. Во-первых, он был голым. Ни одна страна не впустила бы его голым — они не пускают меня даже одетым! Я могу попробовать раздеться...
Во-вторых, у него были такие странные пути — как у Ма Цзы, — что другие люди могли подумать, что он ненормальный. Он постился месяцами. За двенадцати летний период молчания, когда он оставался безмолвным, он ел всего тридцать дней — за двенадцать лет! И он не брал пищу у первого встречного. У него был странный способ, но в нем есть свой смысл. Утром, во время медитации, он решал: он постучит в дверь, чтобы попросить пищу, и если при этом сложится определенная ситуация... только тогда он примет эту пищу; иначе он уйдет из города. Например, если он постучится, и там будет плачущая женщина, или она будет заниматься определенной работой,или на дороге будут стоять две коровы — все,что придет ему на ум в медитации, — и если эти условия не выполнялись, он уходил обратно. Его идея была в том, что: «Если я нужен существованию, оно должно выполнять мои условия. Если я не нужен существованию, мне нечего здесь делать. Зачем навязывать себя существованию? Я оставляю это в руках существования».
Необычная идея, но в ней есть большой смысл. Его доверие к сущему абсолютно: если он ему нужен, хорошо; если нет — «Я могу расслабиться, исчезнуть. Зачем продолжать, если сущее не нуждается во мне?» Ему было ясно: «Если я для чего-то нужен существованию,оно будет поддерживать мою жизнь. Я оставляю это на усмотрение сущего».
Такой человек в любой другой стране оказался бы в трудном положении. Он не брился бритвой, он просто выдергивал волосы — потому что он не пользовался никакой техникой. Какая техника в маленькой бритве? — и все же это технологическое приспособление. Он не пользовался никакой технологией — он намного опередил махатму Ганди. Махатма Ганди, по крайней мере, пользовался прялкой; это техническое приспособление.
Махавира не пользовался ничем: ни одеждой — потому ему не нужна была прялка... он не пользовался даже чашей для подаяния. Зачем нужна чаша? Если все животные могут обойтись без чаши для подаяния, вы выглядите крайне глупо... Он пил воду из реки, как любая собака или другое животное, и выдергивал волосы... В психологии есть особый вид ненормальности,когда человек рвет на себе волосы — особенно женщины: когда они в ярости, они начинают вырывать волосы.
В любой другой стране Махавиру сочли бы... Во-первых, он был голый; во-вторых, его странный способ питания; в-третьих, он выдергивал свои волосы, — но во всем этом был смысл. Сейчас есть всего двадцать два голых монаха — это очень маленькое течение. Но идея,которая стояла за этим,абсолютно ясна.
Даже последователи Махавиры не обсуждают точное значение его наготы. За двадцать пять веков я не встретил ни одного писания, в котором обсуждался бы вопрос о его наготе. Они просто говорят: «Он отбросил всякую собственность — вот почему он отбросил одежду». Но на самом деле это не так. Дело в его целибате: по его мнению, целибат должен жить голым; только тогда он может доказать,что он целибат. Только подумайте,все ваши монахи... Таков механизм секса: как только в вашем уме возникает мысль, ваш сексуальный аппарат немедленно начинает делать вам намеки — и все общество увидит: «Что это за целибат?»
Я не думаю, что какой-нибудь католический монах, папа или шанкарачарья может пройти тест Махавиры. Это абсолютно точный тест. Вопрос вот в чем: «Откуда нам знать, что ты — целибат?» Даже мысль о сексе в вашем уме мгновенно действует на тело — и все узнают,что вы не целибат.
Никто за двадцать пять веков не оценил его научность. Он абсолютно научен, потому что под одеждой вы можете быть целибатом и, тем не менее, наслаждаться мечтами о любви с Софи Лорен, и никто не узнает. Но если вы голый, это очень трудно: как только вы начинаете думать о Софи Лорен, ваш флаг немедленно поднимается.
