Бхагаван Раджниш - Суть тантры
Обычно, когда вы соглашаетесь, вы думаете, что поняли меня. Если вы поняли меня, вопрос согласия или несогласия не стоит. Как вы можете соглашаться с правдой? Или не соглашаться? Солнце взошло — вы согласны? Или вы не согласны? Вы скажете, что этот вопрос неуместен. Согласие, несогласие — это о теориях, не о правде. Поэтому когда вы согласны со мной, вы, в действительности, не соглашаетесь со мной; вы можете чувствовать, что я согласен с вашей теорией, которую вы уже носили с собой. Когда бы вы ни ощущали, что Ошо в согласии с вами, вы ощущаете, что и вы согласны с Ошо. Всякий раз, когда я не согласуюсь с вами, возникает проблема — тогда вы не согласны со мной. Или вы не слушаете это, или вы не слышите это. Вы просто закрываетесь, когда я говорю что-то, что не согласуется с вами.
Это не вопрос согласия или несогласия. Отбросьте это! Я здесь не в поиске каких-то новообращенных. Я не пытаюсь дать какую-то философию, я не преподаю никакой теологии. Я не ищу последователей, я ищу учеников — а это совершенно другая вещь, абсолютно другая. Ученик — это не тот, кто соглашается; ученик — это тот, кто слушает, кто учится. Само слово “ученик" происходит от "учение, дисциплина”.
Ученик — это тот, кто открыт, чтобы учиться. Последователь закрыт. Последователь думает, что он согласился; теперь нет ничего, и нет нужды оставаться открытым — он может закрыться, он может позволить себе закрыться. Ученик никогда не может позволить себе закрыться — нужно так многому научиться. Как вы можете соглашаться или не соглашаться? И у ученика нет эго, поэтому кто будет соглашаться или не соглашаться? Ученик есть лишь открытие, и нет никого внутри, чтобы соглашаться или не соглашаться. Само ваше согласие создает проблему. Никто никогда не был трансформирован через согласие. Согласие очень поверхностно, очень интеллектуально: чтобы быть трансформированным, необходимо понимание. Именно понимание преображает, изменяет. И когда вы понимаете, вам не надо ничего делать, понимание начнет делать все. Не происходит так, что вначале вы понимаете, затем практикуете, нет. Само понимание, сам факт понимания идет глубоко в ваше сердце, тонет, и происходит трансформация.
Трансформация — это следствие понимания.
Если вы согласны, тогда возникает проблема: что теперь делать? Я согласился, теперь что-то надо практиковать. Согласие очень глупо, так же глупо, как и несогласие. А ум очень хитер! Вы никогда не знаете, что вы имеете в виду под согласием...
А теперь несколько сцен...
Мама одного мальчика умерла, когда он был ребенком, и его отец сделал все возможное, чтобы воспитать его должным образом. В конце концов он поступил в колледж. Его первое письмо разочаровало отца. Это было разочарованием, но старик не знал почему. В его содержании не было ничего разочаровывающего. Возможно, его беспокоил сам стиль письма. Письмо гласило: “Дорогой папа, все хорошо. Мне в колледже нравится. Я играю в футбол. У меня хорошие друзья среди студентов. Я получил отличную оценку на экзамене по алгебре".
После некоторого размышления отец написал ему ответ: “Дорогой сын, я не хочу казаться старым глупцом, но есть что-то, что сделает меня очень счастливым. Я не думаю, что ты неблагодарен. Но мне пришлось тяжело работать, чтобы послать тебя в колледж, куда я никогда не мог попасть сам. Для меня очень много значило бы, если бы ты написал мне: “Мы сделали то, мы сделали это, вместо “Я сделал то, я сделал это". Это помогло бы мне чувствовать, что я — часть этого”.
Мальчик понял и ответил сразу же. После этого письма приходили в такой форме: “Что ж, папа, мы выиграли в футбол в прошлую субботу. У нас было свидание с шикарной девочкой. Мы скоро получим “отлично" по истории". Старик получал искреннее удовольствие, разделяя этот опыт. Дни казались ему прекрасными.
И вот однажды пришла телеграмма: "Дорогой папа. Дочка декана попала по нашей вине в беду. У нее близнецы. Мой умер. Что ты собираешься делать со своим?”
Ум очень изворотлив. Наблюдайте... когда вы согласны со мной, действительно ли вы согласны со мной? Или вы считаете, что я подхожу вам? И потом, ум основывается на законе, ум — это юрист: он может найти пути, чтобы согласиться, и, однако, остается тем же самым. Не только это, но когда вы соглашаетесь, вы начинаете чувствовать, как будто сейчас это долг Ошо — трансформировать вас — что же еще вы можете делать? Вы соглашаетесь, вы сделали свою часть работы, что еще вы можете сделать?., вы согласились. Вы стали саньясином, вы сдались. Что еще вы можете сделать? Теперь, если ничего не происходит, вы начинаете сердиться на меня.
Тогда, когда я что-то вам говорю, это не совсем то, что вы слышите. Вы слышите по-своему, вы слышите со всеми своими интерпретациями. Вы слышите через ваше прошлое, через вспоминание, через знание, через ваше обуславливание. Вы слышите через ум, и ум придает свой оттенок всему, что вы слышите. Он немедленно набрасывается на это, изменяет это, приводит это в согласие с вами: отбрасывает одни вещи, преувеличивает некоторые другие, заполняет пробелы. Остается лишь часть того, о чем я сказал, а часть никогда не может трансформировать — лишь целое. Но целое может оставаться целым только лишь когда вы не делаете никакого усилия, чтобы согласиться или не согласиться. Когда вы не делаете никакого усилия, чтобы согласиться или не согласиться, вы можете отложить свой ум в сторону. Если вы делаете усилие, чтобы согласиться, как вы можете отложить ум в сторону? Именно ум соглашается или не соглашается.
Понимание есть нечто большее, чем ум. Понимание случается со всем вашим существом. Оно настолько же в голове, насколько в пальцах ваших ног. Понимание — это нечто тотальное. Ум — это лишь крошечная часть, но чрезвычайно подавляющая, и он продолжает притворяться, что именно он — это целое.
Вторая сцена...
Однажды один бизнесмен среднего возраста привез свою жену в Париж. После утомительных походов с ней из одного магазина в другой он попросил денек для отдыха, и получил его. Когда жена опять пошла по магазинам, он отправился в бар и подцепил там смазливую парижанку. У них все было хорошо, пока дело не дошло до денег: она хотела пятьдесят американских долларов, а он предлагал десять. Они не могли договориться о цене, поэтому расстались.
В тот вечер он сопровождал свою жену в один из лучших ресторанов, и там он увидел свою сегодняшнюю роскошную девочку, сидящую за столом у двери.
— Вот видите, мсье, — сказала девочка, когда они проходили мимо, — посмотрите, что вы получили за свои вшивые десять баксов.
Ваше понимание — это ваше понимание. Ваша интерпретация — это ваша интерпретация. Вы все будете видеть под своим углом. Что бы вы ни слышали, это ваша интерпретация, помните это. Остерегайтесь этого! Это не то, что я сказал, это то, что вы подумали, что вы слышали — а это не одно и то же. Вы согласны со своим собственным эхо, вы согласны не со мной. Вы согласны со своей собственной идеей, тогда как вы можете измениться? Идея — ваша, согласие ваше, и нет возможности измениться.
Пожалуйста, перестаньте соглашаться, не соглашаться. Просто слушайте меня. Ваш метод согласия может быть лишь чем-то вроде хитрости, чтобы защитить себя от шока. Это функционирует как буфер. Я говорю что-нибудь, вы немедленно соглашаетесь — и вы избежали шока. Если бы вы не согласились со мной, это могло бы потрясти вас до самых корней, до самых основ. Я говорю что-нибудь, вы говорите: “Да, я согласен". Этим согласием вы отключаетесь. Теперь нет необходимости в шоке — вы согласны. А если бы вы не были ни согласны ни не согласны...
То же самое происходит и с несогласием. В тот момент, когда я говорю что-нибудь, есть кто-то, кто говорит: “Я не согласен” — он перекрыл энергию. Теперь энергия не пойдет к его корням, не потрясет его.
Мы создали вокруг себя очень много буферов, защит. Эта защита не позволят вам измениться. Чтобы измениться, вам нужно подвергнуться шоку, серьезному шоку. Это будет больно: преображение будет болезненным. Согласие очень удобно, так же как и несогласие. Я не вижу большой разницы между согласием и несогласием, это две стороны одной медали.
Настоящий человек, который хочет быть около меня и близко ко мне, который хочет действительно быть в контакте со мной, не будет ни соглашаться, ни не соглашаться. Он будет просто слушать меня — чистое слушание, абсолютно чистое слушание, без интерпретаций. Он отложит себя в сторону. Он даст мне дорогу.
Третья сцена...
Учительница только что закончила рассказывать своим первоклассникам о серьезных вещах. Маленькая Мэри с первой парты подняла руку:
— Может ли семилетний мальчик сделать ребенка?
— Нет, — сказала учительница, улыбаясь. — Это невозможно. Еще вопросы, дети?
Наступила пауза, а затем Мэри опять подняла руку:
— Может ли у семилетней девочки быть ребенок?
— Нет, — отвечает учительница.
