Йонге Мингьюр - Будда, мозг и нейрофизиология счастья. Как изменить жизнь к лучшему. Практическое руководство.
Как буддисты, так и современные учёные соглашаются с тем, что именно наличие ума отличает всех разумных, или сознательных, существ от других организмов, таких как травы или деревья, и, безусловно, от вещей, которые мы не считаем живыми или одушевлёнными, например скал, фантиков от конфет или бетонных блоков. В сущности, ум — это самая важная характеристика всех существ, которые обладают качеством «одушевлённости», способности чувствовать. Даже у земляного червя есть ум. Конечно, его ум вряд ли такой же изощрённый, как ум человека, но опять же у простоты могут быть свои преимущества. Я, например, никогда не слышал, чтобы червяк не спал всю ночь, волнуясь о биржевых индексах.
Буддисты и современные учёные сходятся и в том, что ум — это самый важный аспект природы чувствующих существ. В определённом смысле ум — это кукловод, тогда как тело и различные формы коммуникации, образующие «речь», — всего лишь его куклы-марионетки.
Вы можете и сами проверить для себя эту идею о роли ума. Если вы чешете нос, то кто или что осознаёт зуд? Способно ли само тело осознать ощущение зуда? Разве тело само предписывает себе поднять свою руку и почесать свой нос? Способно ли тело вообще различать зуд, руку и нос? Или возьмите, к примеру, жажду. Если вы хотите пить, то вначале жажду осознаёт ум, который и побуждает вас попросить стакан воды, предписывает вашей руке принять стакан и поднести его ко рту, а затем даёт вам команду глотать. И именно ум потом замечает удовольствие от удовлетворения этой физической потребности.
Несмотря на то что мы не можем видеть ум, он всегда незримо присутствует и постоянно активен. Он — источник нашей способности осознавать разницу между строениями и деревьями, между дождём и снегом, между ясным и облачным небом. Но поскольку обладание умом — это настолько фундаментальное условие нашего опыта, большинство из нас принимают его как нечто само собой разумеющееся. Мы не утруждаем себя вопросами о том, что же именно думает: я хочу есть, я хочу идти, я хочу сидеть. Мы не спрашиваем себя: «Находится ли ум внутри тела или за его пределами? Начинается ли он где-либо? Где-то существует и где-то заканчивается? Есть ли у него форма или цвет? Существует ли он вообще или же представляет собой просто беспорядочную активность клеток мозга, со временем накопившую инерцию привычки?» Но если мы хотим избавиться от всех разновидностей и уровней боли, страдания и дискомфорта, которые мы переживаем в повседневной жизни, и постичь всю значимость обладания умом, то нам следует попытаться взглянуть на ум и определить его основные черты.
На самом деле этот процесс очень прост. Он только вначале кажется трудным, поскольку мы так привыкли смотреть на «мир снаружи» — мир, который кажется полным интересных объектов и переживаний. Когда мы смотрим на свой ум, это похоже на попытку увидеть свой затылок без помощи зеркала.
Поэтому сейчас мне хотелось бы предложить вам простой тест, чтобы продемонстрировать проблему попыток наблюдения за умом в соответствии с нашим обычным способом понимания вещей. Не волнуйтесь. Вы не сможете не пройти этот тест, и вам не понадобится карандаш, чтобы заполнять какие-либо анкеты.
А вот и тест: в следующий раз, когда вы сядете обедать или ужинать, спросите себя: «Что думает о том, что пища вкусная или невкусная? Что именно осознаёт процесс еды?» Казалось бы, ответ вполне очевиден: «Мой мозг». Но когда на самом деле смотрим на мозг с точки зрения современной науки, мы обнаруживаем, что ответить на этот вопрос не так-то просто.
ЧТО ЖЕ ТАМ ПРОИСХОДИТ?
Все явления — проекции ума.
Третий Гьялванг Кармапа. Устремление МахамудрыЕсли мы всего лишь хотим быть счастливыми, то зачем нам нужно разбираться в строении мозга? Разве мы не можем просто думать о счастье и воображать, что наши тела наполнены белым светом, или покрыть стены изображениями цветов, зайчиков и радуг и ограничиться этим? Ну... может быть.
К сожалению, когда мы пытаемся исследовать ум, одним из основных препятствий, с которыми мы сталкиваемся, оказывается закоренелая и зачастую бессознательная убеждённость в том, что «мы родились такими, какие мы есть, и, что бы мы ни делали, это уже не изменить». Я испытывал такое же пессимистическое чувство безысходной тщетности в своём детстве и многократно видел его отражения в своей работе с людьми по всему миру. Идея о том, что мы не можем изменить свой ум, даже не выходящая на поверхность сознательного мышления, препятствует любым попыткам подобного изменения и трансформации.
Люди, пытающиеся измениться с помощь самовнушений, молитв или визуализаций, в разговорах со мной признавали, что они часто прекращают занятия после нескольких дней или недель, потому что не видят немедленных результатов. Если их молитвы и самовнушения не срабатывают, они отказываются от самой идеи работы с умом, считая её коммерческим трюком, маркетинговым ходом, придуманным для продажи большего количества духовной литературы.
Одна из приятных вещей, связанных с лекционными поездками по миру в одеждах буддийского монаха с громким титулом тулку, состоит в том, что люди, которые не стали бы уделять время обыкновенному человеку, счастливы говорить со мной, словно я — действительно достаточно важная персона для серьёзной беседы. И во время своих разговоров с учёными по всему миру я с изумлением обнаружил в научном сообществе практически единодушное согласие с тем фактом, что устройство нашего мозга создаёт реальные возможности изменять качество нашего повседневного опыта.
За последние десять лет или около того я услышал от неврологов, биологов и психологов, с которыми имел удовольствие общаться, много интереснейших идей. Кое-что из сказанного ими ставило под сомнение идеи, на которых меня воспитывали; другие вещи подтверждали то, чему меня учили, хотя и с другой точки зрения. Независимо от того, приходили мы в результате к взаимопониманию или нет, для меня самым ценным уроком, полученным из этих бесед, было осознание того, что даже частичное понимание структуры и функций мозга даёт мне прочную основу для обоснования с научной точки зрения того, как и почему эффективно работают буддийские медитативные техники, которым меня учили. Одной из самых интересных метафор мозга, которые мне довелось услышать, было высказывание доктора Роберта Б. Ливингстона, основателя и руководителя кафедры неврологии Калифорнийского университета в Сан-Диего. Во время первой конференции Института жизни и ума в 1987 году доктор Ливингстон сравнил мозг с «хорошо выученной и отрепетированной симфонией» [5]. Он объяснял, что мозг, подобно симфоническому оркестру, состоит из групп исполнителей, которые, действуя вместе, порождают те или иные результаты, например, движения, мысли, чувства, воспоминания и физические ощущения. Хотя, когда вы видите, как кто-то зевает, моргает, чихает или поднимает руку, эти результаты могут выглядеть очень простыми, число исполнителей, вовлечённых в такие простые действия, и диапазон взаимодействий между ними создают невероятно сложную картину.
Чтобы лучше понять, о чём говорил доктор Ливингстон, я был вынужден просить людей помочь мне разобраться в информации, содержащейся в горе книг, журналов и других материалов, которые я получил во время моих первых поездок на Запад. Многие материалы носили узкоспециальный характер, и, пытаясь хоть немного понять их, я испытывал глубокое сострадание к аспирантам и студентам-медикам.
К счастью, я имел возможность подолгу разговаривать с людьми, более осведомлёнными в этих областях, которые переводили весь научный жаргон на простой язык, доступный моему пониманию. Хочется надеяться, что потраченные ими время и усилия были им так же полезны, как и мне. В результате я не только значительно увеличил свой словарный запас английского языка, но и приобрёл очень простое, «человеческое» понимание принципов работы мозга с точки зрения «здравого смысла». И по мере того как я начинал лучше разбираться в важнейших деталях, мне становилось всё яснее, что для человека, не получившего буддистского воспитания, основополагающее знание природы и роли «исполнителей», о которых говорил доктор Ливингстон, необходимо для понимания на чисто физиологическом уровне того, как и почему на самом деле действуют техники буддийской медитации.
Не менее увлекательно было узнать научную точку зрения на процессы, произошедшие в моём мозгу, которые позволили преследуемому паникой ребёнку стать тем, кто может путешествовать по миру и без тени страха выступать перед сотнями людей, собравшимися слушать мои учения. Я не могу толком объяснить, почему мне так интересно понять физические причины изменений, происходящих в моём сознании в результате многолетней медитативной практики, в то время как многие из моих учителей и сверстников довольствуются достижением самих этих изменений. Может быть, в прошлой жизни я был механиком!
