Анастасия Новых - Эзоосмос. Исконный Шамбалы. Книга 1.
Андрею пару раз удалось ловко уйти с линии атаки Вано, но, возможно, потому, что она была направлена не на него конкретно. Окрыленный такой призрачной надеждой на возможную победу, парень предпринял яростную атаку. Улучив мгновение, когда лицо Вано осталось открытым, Андрей со всей силой нанес ему прямой удар ногой «Мае Гери». Но тело батюшки моментально отклонилось назад, как маятник. Вано тут же подбил рукой вверх летящую на него ногу, тем самым резко ускорив ее движение. И вместо того, чтобы дать «спокойно» приземлиться на спину потерявшему равновесие парню, Вано поддал ему ногой под зад, да так, что тот, резко поменяв траекторию полета из свободно-вертикальной в принудительно-горизонтальную, как торпеда, полетел в кусты. Видно, уж слишком достал он батюшку своими «прыг-скоками».
Во время этого демонстративного полета оставшиеся Костик и Руслан, не сговариваясь, резво отскочили в сторону от отца Иоанна, не собираясь испытывать дальнейшую судьбу, на подобные мироощущения в состоянии невесомости. Отец Иоанн, оставшись вроде как не у дел, оглянулся и поманил их пальцем:
— Пожалуйста, будьте любезны…
На что те с улыбками ответили:
— Да нет уж, батюшка, спасибо. Мы с утра уже причастились…
Этими словами они вызвали всеобщий смех и соответствующее разряжение обстановки. Атмосфера вновь наполнилась неутомимым юмором и добродушными шутками, как отца Иоанна, так и тех, кто на себе испытал «божью силу» шклявого батюшки. Когда все бойцы приняли вертикальное положение и начали восхищенно обсуждать столь скоротечный бой, отец Иоанн вновь облачился в свою «камуфляжную» одежду. Подключаясь к разговору, он демонстративно поднял палец к небу и многозначительно промолвил:
— Вот видите, дети мои, какие силы нам дает вера божья, служение Господу…
Потом он улыбнулся и, покосившись на Сэнсэя, добавил:
— …Ну и, конечно, долгие годы дружбы с Сэнсэем.
Толпа вновь отозвалась смехом, припоминая различные курьезы, связанные с «долгими годами дружбы с Сэнсэем».
После этого случая авторитет Вано в компании стал еще выше. Особенно непомерно он вырос в глазах Женьки, который на радостях от незабываемого полета не знал, как лучше угодить батюшке. Он даже любезно предложил помыть его джип, превратившийся теперь в устах парня «в самую замечательную и самую практичную машину на наших дорогах». Мол, чего такому роскошному красавцу томиться грязному целую ночь вместе со спящим в нем хозяином. Лучше сразу привести его в надлежащее сверкающе-блестящее состояние. И глазу приятно, и легче дышаться будет. Отец Иоанн особо не сопротивлялся такому «чистосердечному» предложению Женьки и молча, правда, с хитроватой улыбкой протянул ему ключи.
Первым делом Женька перегнал машину на новое место, якобы площадка там была ровнее, да и до речки близко. А потом с суетливой поспешностью побежал с ведром за водой, в сопровождении шуток да подколов ребят, типа «лакей попа», «на постриг чай готовишься». Но Женька, знай, только улыбался в ответ. Он с такой тщательностью и любовью вымыл джип, как снаружи, так и внутри, словно целый день только и мечтал о том, как бы помыть машину отца Иоанна.
* * *
Сгустившиеся сумерки уже почти перешли в ночь, когда компания угомонилась в своих восточно-боевых страстях. Потеснее усевшись у костра после ужина, все с наслаждением растягивали удовольствие, медленно попивая душистый разнотравный чай.
Дул легкий ветерок. На небе россыпью сверкали звезды. Тепло костра, свежесть бодрящего соснового воздуха и завораживающая картина звезд создавали особое мироощущение, которое очевидно, возникает у многих людей, вырвавшихся из цивилизованной задымлено-механизированной коробки города на просторы живой природы. Приятно было сидеть в этой тихой ночи, непринужденно разговаривать и посматривать то на костер, то на сверкающее небо.
— Какая красота, — произнесла Татьяна, глядя ввысь. — Звезды такие яркие, такие притягательные…
Не успела девушка выразить свое впечатление, как в ее мир очарования влез Костик со своим неизменным логическим мудрованием.
— Это потому, что мы близко возле воды. Да и города со своей иллюминацией находятся далеко. Воздух разряженный. Поэтому звезды такие яркие.
Андрей хмыкнул и не удержался от сарказма:
— Ну, блин, у тебя и анатомия мышления! Будь здесь поручик Ржевский, он бы уже давно дрался с тобой на дуэли, причем рукою мастера прямо ногою по твоей морде. Тебе дама о звездах, а ты о воздухе разряженном.
Компания захохотала. Со всех сторон на Костика обрушился шквал шуток и анекдотов, которые тот еле успевал парировать своими любимыми афоризмами, порождая еще большую волну смеха. В конце концов, не выдержав такого словесного напора, парень в шутку накинулся уже на Андрея, зачинщика сего «шкандаля».
— Вот так всегда! Как сказал французский комедиограф: «И где он только меня не задел! Повсюду только я мишень его остроконечных стрел». — И, посмотрев с укоризной на друга, продекламировал свой излюбленный стишок, который зачастую применял тогда, когда хотел выйти из щекотливого положения:
− Я знаю, сударь мой, как вы красноречивы
У вас примерами набита голова.
Но, может быть, довольно? Позаботьтесь лучше о себе
И предоставьте вы меня моей судьбе.
— Ну, что тут скажешь? — развел руками Андрей. — Одно слово — дипло-мат! Отчего я его уважаю, что он так пошлёт в даль, что бежишь туда с превеликим удовольствием.
На что Женька, ухмыльнувшись, покосился в сторону батюшки:
— Да уж, такой вечерок, как сегодняшний, из кого угодно сделает искусного дипломата.
Все вновь захохотали. Когда же смех утих, возникла затяжная пауза. Народ вновь погрузился в молчаливое созерцание костра и ночного неба. Язычки пламени страстно выплясывали свой чарующий танец под мелодичное потрескивание сгорающих веток. От такой пылкости снопы искорок взлетали ввысь кружащимся вихрем, продолжая свои безумные «па» в пространстве темноты. И это делало их похожими на множество миниатюрных звездочек, живущих своим одним неповторимым мгновением.
Первым нарушил тишину Николай Андреевич, рассматривающий небесные светила.
— Звезды действительно необыкновенные… Как подумаешь, сколько миров вокруг нас, сколько галактик, которые живут своей отдельной жизнью, сталкиваются, разбегаются, разрушаются… Где-то происходят грандиозные катастрофы, где-то зарождаются новые формы. И вся эта жизнь постоянно кипит в такой огромной Вселенной. Как представишь эти невероятные массы, размеры, эти сумасшедшие скорости движения галактик в несколько сотен километров в секунду, да и вообще весь этот гигантский процесс, невольно возникает вопрос: кто мы вообще такие на фоне этих миллиардов звезд? Так, даже не блик… И все же мы осознаем эту бурлящую жизнь. И не просто осознаем, а познаем и изучаем процессы сотворения жизни и гибели этих огромных объектов. Создается такое впечатление, что нам позволили посмотреть в замочную скважину мироздания, причем заглянуть туда одним глазом, как в микромир, так и в макро.
— А почему одним? — со смешком поинтересовался Руслан.
— Как почему? — с юмором произнёс Костик. — Чтобы удовлетворить наше любопытство в том, как живут другие. Это же вечный «квартирный вопрос»!
Николай Андреевич улыбнулся и сказал:
— Я думаю, если бы это было только «квартирным вопросом», нам бы не давалась столь подробная информация в формулах и числах, в дотошных подтверждениях для человеческого ума очевидного. Тут уместен другой вопрос: «Зачем?» Явно ведь для того, чтобы мы что-то поняли, что-то очень важное относительно себя, своей сущности, своей природы…
Отец Иоанн кивнул головой, соглашаясь с ним.
— Бог, наверное, потому не скрывает от нас свои замочные скважины, бо зная нашу природу, хочет, чтобы мы сами поглубже вникли в законы Его созидания, дабы на основе исполнения оных и нам, чадам Его, стать соучастниками Его совершенного творчества. В Библии есть такие замечательные строчки в соборном послании святого апостола Иакова в 1-й главе 25-м стихе: «…кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела блажен будет в своем действовании». — И закончив цитату, дополнил речь объяснением: — Блажен, бо суть правильно исполняющий.
— Да-а-а, — сначала задумчиво протянул Николай Андреевич, а потом оживился, что-то вспомнив, и обратился к Сэнсэю. — Кстати говоря, был у меня один уникальный пациент, астроном. Обычный депрессивный случай, ощущение одиночества по причине того, что жена ушла к другому. Так этот ученый довольно-таки занимательно выражал свое состояние, ассоциируя его с жизнью звезд. И главное, в нем присутствовало понимание, хоть и в своеобразном закамуфлированном виде, что одиночество является фактически иллюзией психики, ее вымыслом, поскольку объективно человек находится в окружении социума. И чувство одиночества возникает по большей части из-за неумения адаптироваться в нем. Все эти размышления астроном интересно интерпретировал на языке своей профессии. Он говорил, что если смотреть на звезду, то она тоже кажется нам одиноким объектом. На самом деле это всего лишь иллюзия нашего невооруженного глаза, потому что даже современные телескопы различают в такой звезде от трехсот до пятисот звезд.
