Василий Ленский - Запад глазами монастырей
— К этому я, всегда честен в отличие от… тебя и твоих учителей.
У Сян оторопел. Он молча смотрел на Дон Мена и никак не мог понять, шутит он или говорит серьёзно.
— Я не шучу, У Сян. Запутались вы.
— Где это ты видишь?
— Не навредить боем! Кто владеет мастерством такого боя, чтобы от конфликта выиграл каждый?!
— Ты же сам говорил, что каждый человек приходит к границе в месте или в правилах своего существования.
— Если исходить из «восьмеричного пути», то появление границы это самый счастливый момент.
— Почему?
— Возьмём принцип не навредить. Конфликт требует боя. Следовательно, в бою нужно создать гармонию для себя и своего вестника. А что ты делал до этого момента?!
— Старался жить праведно.
— Итак, однажды по бездарности своей к жизни, ты приехал к конфликту… Ни с того, ни с сего ты очнулся, и только теперь совершишь то, что должен был делать в ходе процесса жизни. Абсурд!
— Э, Дон Мен, это ты и о себе говоришь.
— Подскажи.
— Не так давно ты говорил о Ваджраяне. Если появился яд, то мастерством Ваджры является сделать из него нектар.
— Хорошо, У Сян. Следовательно, бой не смотрится теперь как нечто отрицательное. Но учили ли вас вести созидательный бой?
У Сян воспрянул духом от такого поворота разговора. Не случайно наставники говорили о духовности.
— А что такое духовность? — опередил его Дон Мен.
— Нет, Дои Мен, ты меня теперь не заманишь и ловушку. Я тоже кое-что соображаю. Если я определю сейчас духовность, то это будет умом.
— Не рискуешь?
— Какая это духовность, если она имеет существование в уме!?
— Рисуют же с людей портреты.
— Люди имеют конкретную форму, — сопротивлялся У Сян.
— Какая форма у качества?! Качество не отобразить словом…
— Выражают же качественное состояние возгласами: «Ох!», «Эх!», «Ах!».
У Сян опять задумался. Он чувствовал, что Дон Мен гонит его к чёткому пониманию чего-то.
«Действительно, словесная беседа — это бой», — подумал он.
— «Почему не чувствовалось это в беседах с наставниками?».
— Потому, Дон Мен, что словом можно выразить своё состояние, но нельзя от слов получить их! — вдруг воскликнул он. — Это так просто.
— Опять ты попался.
— Почему? Разве это не так?
— В том-то и дело, что так. Но что из этого следует?
— То, что, призывающие к любви… лгут и лицемерят, опять выпалил он. — Что толку в их призывах! От слов не будет качеств.
— Или издеваются, так как, если кто-то способен любить, тот от любви не откажется. Своими призывами они истязают страждущего, то есть совершают насилие.
Теперь, У Сян понял, почему Дон Мен называет учителей лицемерами. Вот и получилось, что изучить качества нельзя. Нельзя получить непосредственное знание через учителей и учения.
— Нет учеников и нет учителей, — тихо сказал он. — Я понял Будду.
Дон Мен развалился на траве и смотрел чистыми глазами в небо. Было видно, что ум для него не представляет ни проблем, ни беспокойства.
«Счастливый», — подумал У Сян. — «Намутил в моей голове, а сам словно и ни при чём».
Они долго сидели молча. У Сян пытался совершать дыхательные упражнения, чтобы избавиться от назойливых мыслей. Так рекомендовали в монастырях. Наконец Дон Мен поднялся и сказал:
— Ум — дело беспокойное.
— Откуда тебе это знать?
— Я чувствую твоё состояние. Оно выражает дисгармонию. Так как у тебя активизирован Пустой Инь, то я ощутил, что ты борешься с ним сам в себе. Это — тоже бой. Но ты ведёшь его ложно.
— Нас так учили.
— Тебе не повезло с учителями. Бой человек ведёт с внешним событием, а также и с внутренним состоянием. Как вас настраивают на внешний бой, я так и не понял. Что касается внутреннего боя, то ты тоже не проявляешь в том таланта. Может быть, на примере внутреннего боя ты поймёшь искусство внешнего боя.
— Почему ты решил, что я веду в себе бой?
— Я думал, что ты умнее, У Сян. Начнём с того, что ты имеешь понятие о хороших свойствах человека и плохих. Ты имеешь образ просветлённых, к которому стремишься. Следовательно, в себе ты видишь несовершенство. Так ты устроил бой в самом себе. Ты угнетаешь одно во имя другого. И несовершенное в тебе — это ты, и образ святых — это тоже ты. Ты жаждешь победы образа совершенства.
— Это так.
— Затем ты находишь несовершенство в других людях. Чем ты меришь это несовершенство?
— Примерами жизни просветлённых.
— Но так как ты не являешься этими просветлёнными, то меришь несовершенство других людей своими образами, то есть самим собой.
— Той частью себя, которая стремится к совершенству, поправил У Сян.
— Не торопись. Мы ещё с первым не разобрались. Ты устроил бой в самом себе. Теперь этим же мерилом ты устраиваешь судейство над другими. Дай тебе волю и силу, как тут же ты устроишь им бойню. Так поступают люди Запада.
— Ты же сам говорил, что человек не совершенен.
— Я! Такую чушь высказывают незрелые монахи и люди Запада. Людям Запада простительно, они служат уму, а чувство неполноты — это свойство ума. На базе этого свойства они говорят о том, что человек это микромир, а любая часть меньше, чем всё вмещающий мир.
— Разве эта концепция ложная?
— Нет истины и нет лжи там, где речь идёт о таком мировоззрении, которое уничтожает жизнь.
— Чем такая концепция может навредить жизни?
— Насилием.
— Не возьму в толк. Ты всё время говоришь о бое. Я согласен, что бой это…
— Бой, — засмеялся Дон Мен.
— Не смейся, я тоже считаю себя микромиром в этой огромной вселенной.
— Мог это не говорить. Такое твоё понимание легко высчитать по тому, что ты ушел из монастыря.
— Поясни.
— Ты стал служить уму. Служащий уму обречён на некоторый комплекс понятий и поведения. Ты раб своего ума. Поэтому ты будешь бороться с собой и с другими. В этой борьбе ты обязан быть агрессивным и жестоким. Но в тебе гвоздём сидят две веши, которые усиливают страдания от этой борьбы.
— Какие это «веши»?
— В самом уме ты взял с доверием концепции святых, которые не стыкуются со свойствами ума.
— Ты же сам говорил, что они тоже принадлежат уму.
— Да. Если ты не Будда, не просветлённый и не святой, то знаешь об этом лишь средствами ума. Но поведение святых идет от факта действительного мира, а свойства ума принадлежат лишь миру ума.
— Разве свойства ума не действительные?
— Они действительные лишь в мире ума. Поэтому происходит конфликт между аксиомами святых и аксиомами ума. Вот почему ты всё время пребываешь в борьбе с самим собой даже в мире ума. Поэтому ты притязателен к другим людям.
— Нельзя ли создать единые, бесконфликтные аксиомы?
— Это и будет Ваджрой в уме. А пока мы стоим перед фактом боя… Вторым в тебе является природа с тягой к жизни. Поэтому с позиций ума ты устроил бой и на этом поле.
— Как это?
— Я видел, как ты пытался приглушить Пустой Инь дыхательными упражнениями. Пустой Инь выражает собой физиологическую базу, на которой развивается нервная система человека. На Пустом Ине создаются условия мышления. Было не время для Пустого Иня. Это ты ощущал по своему естеству. Поэтому устроил бой в себе средствами пранаямы. Опять бой!
— Я знаком с санскритом. В Раджа-Йоге рекомендуется: «Ограничивай деятельность ума!» и для практики этого предлагается пранаяма.
— Даже на Западе говорят: «Дураку и учение во вред!». Патанджали не имел ввиду бой.
— А разве ты, сказав эти слова, не ведёшь со мной бой? хитро посмотрел У Сян.
— Вот теперь о главном. «Одно и то же одного совершенствует, а другого уничтожает» — такое часто говорят в монастырях. Получается, что нет просто факта, или информации. Один и тот же факт действительного события одного человека совершенствует, а другому в тягость. Одна и та же информация с содержанием святых писаний одного человека совершенствует, а другого уничтожает.
— Как это различать?
— По бою. Пока идёт совершенствование, нет границы.
— Как почувствовать границу? Как о ней знать.
— Это просто. Отсутствие границы имеет симптомы в характере и поведении человека. Он доверяет, не критичен, в нем нет сомнений, он не видит ни в чём греховности, он не знает о добре и зле…
— Подожди, Дон Мен, о добре и зле говорят даже просветлённые, — перебил У Сян.
— Потому и просветлённые, что были в мутной реке ума и, наконец, выплыли из неё. Всхлипывают они теперь «добром» и «злом» так же, как с мокрого стекает вода. Они-то выплыли, а ты тут причём?! Ты что, просветлённый? Поэтому не перебивай. Итак, там, где есть отрицание, там светит граница. Отрицание бывает ярким и пассивным. Критика, спор, раздражение, ярость, ощущение оскорбления, ощущение; обиды, зависть, жадность, ревность, паника… — всё это и подобное выражается как яркая граница.
