Свами Вивекананда - Мудрость йоги
Философия веданты утверждает, что есть абсолютное блаженство, никогда не изменяющееся. Такое блаженство не может состоять в развлечениях и удовольствиях, которые мы имеем в этой жизни. В то же время веданта доказывает, что все радостное в этой жизни есть часть проявления того внутреннего блаженства, потому что оно-то и есть единственное счастье в этой Вселенной. Она заявляет, что почти все время мы наслаждаемся абсолютным блаженством, но в искаженном, неправильно понятом и извращенном виде, так как каждое проявление блаженства и радости, в чем бы оно ни выражалось, и есть то абсолютное блаженство. Даже радость, испытываемая вором, когда он обокрал кого-нибудь, – то же абсолютное блаженство, проявляющееся в нем в помраченном и извращенном виде. Но чтобы это понять, мы должны пройти сначала через отрицание, отказаться от всего невежественного, от всего ложного, и только после этого мы начнем познавать истину. Когда мы овладеем истиной, те вещи, от которых мы сначала отказались, примут новый образ и форму и представятся нам в новом виде, будут обожествлены, и мы поймем их в настоящем свете. Но чтобы так понимать их, необходимо вначале иметь проблеск истины; сначала мы должны отказаться от них, а потом принять их обратно обожествленными. Поэтому мы должны отвергнуть все наши беды и печали, все наши маленькие радости и удовольствия, все то, что мы можем назвать различными степенями счастья и несчастья. То, о чем говорят Веды, поиск чего заставляет людей вести целомудренную жизнь, – назову его вам теперь одним словом, восхваляемым в Ведах и почитаемым священным, – это Ом. На вопрос о том, что происходит с человеком, когда его тело умирает, Яма отвечает: «Мудрый Единый, Душа никогда не умирает и никогда не рождается. Он ни из чего не происходит и ничто не происходит из Него. Вечный и Бессмертный, этот Изначальный Единый не может разрушиться с разрушением тела. Если убийца думает, что он может убить, или убиваемый – что он может быть убитым, никто из них не знает истины, потому что Душа не убивает и не бывает убита». Ужасно трудный для принятия тезис! В первой его строке есть прилагательное «Мудрый». Дальше вы найдете, что положение веданты заключается в том, что все знание и вся чистота уже есть в душе, и разница между душами только в том, что знание и чистота выражены в них смутно или ясно. Различие между одним человеком и другим и между всем сотворенным заключается не в роде, а в степени. Основание или сущность всего есть то самое вечное, Вечно-Блаженное, Вечно-Чистое и Вечно-Совершенное Существо, Атман, Душа. В грешном и безгрешном, в счастливом и несчастном, в прекрасном и уродливом, в человеке и животном, во всем, что живет, оно одно и то же – Атман. Разница только в силе выражения. В одном он проявляется больше, в другом меньше, но эти различия не имеют никакого влияния на Него, на Атмана. Если через одежду одного тело более заметно, а через одежду другого менее, это зависит не от разницы между самими телами, но исключительно от разницы между одеждами, которые представляют собой более или менее непрозрачные оболочки. Подобно тому и Атман светится в человеке в той степени чистоты и силы, в какой допускает это его телесный покров.
Здесь следует помнить, что нигде философия веданты не рассматривает добро и зло как две различные вещи, но скорее считает, что одна и та же вещь может быть и хорошей или плохой, причем разница состоит только в степени того и другого. Мы сами можем видеть, что это факт. К той самой вещи, которую сегодня я нахожу приятной, завтра, при других условиях, я отнесусь с отвращением и назову ее причиняющей страдание. Таким образом, различие здесь только в степени проявления, а не в проявляющейся вещи. В конце концов то, что мы называем хорошим и плохим, в действительности не существует. Тот же огонь, который согревает нас, может обжечь ребенка, но в этом вина не огня. Душа по своей сути чиста и совершенна, и человек, делающий зло, обманывает самого себя; он не знает своей истинной природы. Даже в разбойнике заключена чистая душа. Она не умирает. Это ошибка разбойника, что он не сумел проявить ее. Даже у человека, думающего, что он убит, душа не убита; душа вечна, она никогда не умирает, никогда не уничтожается. «Бесконечно меньший, чем самый малейший атом, бесконечно больший, чем величайшее из сотворенных существ, Господь всего присутствует в глубине каждого человеческого сердца. Безгрешный, свободный от всякого страдания, смотри на Него, по Его милости, как на бесконечного, но живущего в теле; как на превосходящего пространство, хотя и кажется, что он занимает определенное место; как на Бесконечного и Вездесущего. И зная, что такова природа души, мудрые никогда не бывают печальны». Но «этот Атман не познается ни посредством красноречия, ни разумом, ни даже изучением Вед».
Последнее утверждение замечательно. Как я уже говорил вам, индийские мудрецы были самыми смелыми исследователями и ни перед чем не останавливались. Вы помните, что в Индии Веды имели значение, какого христиане никогда не придавали даже Библии. Ваша идея об откровении состоит в том, что человек был вдохновлен Богом. Индийская же идея та, что вещи существуют потому, что они есть в Ведах. В Ведах и через Веды произошло все творение. Все, что называется знанием, считается частью Вед. Каждое их слово священно и вечно и считается несотворенным, подобно человеку, без начала и без конца. Весь ум Создателя как бы заключается в этих книгах. Почему это нравственно? Потому что так говорят Веды. Почему то безнравственно? Потому что так сказано в Ведах.
И все-таки, несмотря на такую веру в них, посмотрите на этих смелых мыслителей, заявляющих: «Нет, истина не может быть найдена изучением Вед. Кого Господь любит, Он сам тому открывается». Здесь, однако, может возникнуть вопрос: не есть ли это пристрастие со стороны Господа? Это затруднение разрешается следующим заявлением: «Кто творит зло, чьи сердца не спокойны, те не видят Света. В тех же, чье сердце искренно, дела чисты и чувства подчинены, Душа проявляет Себя».
Есть прекрасное сравнение. «Я» изображается едущим на экипаже, который есть тело. Пусть разум будет кучером, ум вожжами и чувства – лошадьми. Мы знаем, что экипаж, в котором лошади хорошо выезжены, а вожжи прочны и туго натянуты кучером-разумом, достигает цели – тождества с Ним, Вездесущим. Но экипаж, лошади которого неуправляемы, а вожжи-ум не крепко держатся, в конце концов разбивается. «Атман, обитающий в каждом существе, недоступен восприятию органов чувств; Его видят только те, чей ум очищен и утончен. Не проявленный ни в звуке, ни в форме, недоступный вкусу и осязанию, бесконечный, не имеющий начала и конца, Он выше самой природы, Абсолютный и Неизменяемый; и тот, кто познает Его, освобождается от власти смерти». Но как это трудно! «Познать Его, – говорят книги, – так же трудно, как идти по лезвию бритвы; и долог и опасен может быть путь. Но не отчаивайтесь. Проснитесь! Встаньте! Боритесь и не останавливайтесь до тех пор, пока цель не будет достигнута».
Вы видите теперь, что главная идея Упанишад – необходимость познать Себя, или Абсолютное Существо. Много препятствий к этому будет время от времени встречать ум, особенно ум современный. Может возникнуть вопрос о пользе такого познания и т. п. Но все эти препятствия, как увидим, происходят от влияния прежних ассоциаций, так как ассоциации идей имеют страшную власть над нашими умами. Тем, кто с самого детства постоянно слышал о личностном Боге и личном уме, идея о познании сущности может показаться суровой и неприятной. Но если мы в течение некоторого времени будем привыкать к ней и направим на нее наш ум, эта мысль станет частью нашей жизни и совершенно перестанет пугать нас. На вопрос о пользе этой философии ответ может быть только один. Если на основании теории утилитаризма некоторые предпочитают стремиться к удовольствиям, то почему не могут стремиться к тому же те, чье счастье заключается в религиозном созерцании? Многие наслаждаются чувственными удовольствиями и потому ищут их; но могут быть и другие, которые ими не удовлетворяются и предпочитают удовольствия духовные. Все удовольствия собаки заключаются в еде и питье. Она не может понять счастья человека науки, готового отказаться от всяких удобств и жить, может быть, на вершине горы, чтобы наблюдать положение звезд и планет. Собака подняла бы на смех такое понятие об удовольствии. Ученый может быть почти нищим, он может не иметь денег, чтобы приобрести дом или завести семью. Он может жить на вершине горы, питаясь только хлебом и водой. Как посмеялась бы над ним собака! Но ученый, со своей стороны, мог бы сказать, что собака смеется только потому, что для нее немыслимо удовольствие, возвышающееся над плотскими чувствами, тогда как для него бесконечно интереснее его суровая жизнь, и у каждого – свои понятия об удовольствиях. Наша ошибка заключается в стремлении навязывать другим свои собственные представления и в попытках применять мерки своего ума ко всей Вселенной. Кому-то чувственные удовольствия, может быть, доставляют величайшее наслаждение; но из этого не следует, что другим требуются удовольствия того же рода; и когда вы настаиваете на этом, я могу не соглашаться с вами. В этом различие между утилитаристом и человеком религиозным.
