Прохор Озорнин - На Крыльях Надежды. Проза
Совсем недавно Тля отобедала собственным сородичем – мертвым, конечно, - которого нашла в уже изрядно подпекшейся на палящем солнце лужице крови. Брат по неразуму должно быть, умирал мучительно, - несколько лап были сожжены светилом замертво и их прах уже успел разметать ветер, а с живота стекала какая-то немыслимая для Тли зеленая вязкая субстанция ядовитого толка. Именно поэтому субстанцией Тля побрезговала – кто его знает, что там у них, Тлей, внутри, в конце то концов? – а вот полуслепые глаза и жалкие подобия ушей оказались весьма аппетитными, также как и остатки мозга, еще не успевшие окончательно сгнить. Тля бы, наверное, вообще не притронулась к своему собрату, если бы не мучительный голод, который одолевал ее на протяжении последних дней пути Туда. Тля не ведала, откуда эта неостановимая жажда крови внезапно возникла в ней, но с каждым днем пути она лишь росла и усиливалась. Что ж поделать, тяжка юдоль желающих попасть в истинный рай.
Оставалось, кажется, совсем немного. Разумеется, Тля не могла видеть всего горизонта своего пути – лишь небольшую его часть, видимую для ее вечно опущенной головы и подслеповатых глаз – но все же ей казалось, что вот, уже почти, уже совсем скоро и ....
Иногда Тля мечтала о крыльях. Об истинных крыльях тех летающих в вышине небес гигантов, тень которых она иногда видела на земле. Тли называли таких Ангелами – Вестниками Небес. Да, они конечно видели лишь их тень, их жалкое отражение – но и оно иногда завораживало их подобия душ ... Тля никогда не поднимала взор к небесам – просто была неспособна на это, можно сказать, душегенетически. Изначально ее сородичи боялись этих небесных послов, полагая, что они могут питаться ими, Тлями, - однако как показала многотысячелетняя практика, Тли были просто неинтересны Им – возможно, слишком малы для этого ... Тля очень хотела летать – вот так просто взять и воспарить в небесную высь, увидеть весь свой путь, так сказать, с высоты птичьего полета. Когда-то Тля слышала краем полуоткушенного уха, что у ее древних предков были какие-то подобия маленьких крылышков – и они даже могли иногда невысоко взлетать ввысь, как бы в полупрыжках – но потом что-то в их организмах изменилось, нарушилось – и от крыльев остались одни только рудименты. С тех давних пор весь род Тлей разучился летать ...
Тля уверенно продолжала свое движение, методично суча лапками. Она была, можно сказать, чемпионом – одной из лучших. Уже практически девяносто процентов сородичей вымерли, соревнуясь между собой, кто же сможет быстрее и раньше всех доползти Туда и первым пометить эту новую территорию – а она уверенно продолжала свой путь. Кто-то умер от голода, не в силах питаться себе подобными. Кто-то погиб от жажды, будучи неспособным пить какую-то мутноватую черную слизь, переливающуюся всеми цветами радуги на солнце, которая иногда встречалась ей в виде каких-то маленьких лужиц, должно быть оставленных самим Создателем. У кого-то на солнце просто расплавился мозг. Кто-то окончательно ослеп, и начал крутиться волчком вокруг своей оси, жалобно попискивая в тщетной надежде получить сочувствие от соревнующихся себе подобных. Кто-то сломал себе несколько лапок и его пожрали его оголодавшие собратья. Кто-то оглох и перестал слышать зазывающие крики лидеров их стаи и, таким образом, безнадежно отстал в их общем пути Туда. А кто-то просто махнул на все рудиментом своего крыла, лег на выжженную траву, закрыл глаза и окоченел. Одним словом, достойных осталось очень немного. И Тля была одной из первых.
Тля только что закончила отобедывать найденным трупом собрата, и собралась продолжить движение вперед, как внезапно что-то резко и отчаянно изменилось во всей окружающей ее действительности. Какая-то огромная и непостижимая тень легла на поверхность всей земли, насколько хватало взгляду, что-то огромное и неостановимое как будто внезапно начало приближаться к ней – и ко всему растянувшемуся шеренгой ее роду Тлей ... что-то очень, очень, очень страшное для них, Тлей.
- Неужели Он и вправду существует?! - успела подумать Тля в последний момент. - Простите нас за наш Тлиный образ жизни! - хотела было пискнуть она, но не успела.
Кто-то наступил на Тлю и всех ее собратьев единым махом, окончательно решая вопрос с будущим подобных ... недочеловеков.
26.11.2010
Урок войны
Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет,
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет.
Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит,
И, Всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит.
А ушедший в ночные пещеры
Или к заводям тихой реки
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки.
Н.Гумилев "Выбор"
Грохот колонн закованных в броню чудовищ. Свист, скрип и скрежет, раздирающий воздух.
Предсмертные крики людей - людей-изгоев. Самих сделавших себя такими. Грохочущие вдалеке взрывы. Рассекающее воздух и несущее смерть железо. Хруст человеческой плоти под колесами машин, бороздящих эти поля смерти и скорби. Злоба и ненависть. Агония и ужас. Боль и гибель...
Эта вражда все-таки была развязана - несмотря на все усилия Конгресса Постатомной Безопасности. Несмотря на призывы к разуму и сердцу, несмотря на очевидные последствия войны, быть может даже более разрушительной Последней Войны Скорби. К голосу чего же прислушались эти политики, издавшие постановление о начале военных действий? Жажды денег, власти? Голосу всего низшего, что они так и не сумели изжить?
Тишина....
И вновь - разрываемый скрежетом машин воздух.
Свист снаряда. Облако серо-зеленого газа, затянувшее место его падения и быстро начавшее распространяться вокруг. Пятьсот метров. Близко. Зараза распространяется, правда, не слишком быстро, так что у него еще есть шанс уйти... Если только бегом. Да, бегом.
Закинутое за спину смертоносное оружие. Мобилизованные возможности тесса-костюма, которые позволят не потерять ни одной лишней капли бесценной влаги и защитят от волн радиации в этом поле песка и металла. Оптические, инфракрасные и множество-множество других датчиков, чем был буквально нашпигован его нынешний “скафандр”, включены и функционируют - функционируют, чтобы предупреждать об опасности, которую создали такие же люди.
Быстрый-быстрый бег. Растущее серо-зеленое облако за спиной...
Отрава. Страшнейная отрава, придуманная умами ученых - ученых, которые получили огромные деньги за разработку этого проекта. Несколько секунд вдыхания этого газа - и генотип человека оказывался изменен до неузнаваемости. Собственно, с тех пор тот, кто имел несчастье оказаться там, где упала эта невзрачная на вид болванка с костями и черепом, выгравированными на ней наподобие флагов древних пиратов, уже переставал быть человеком. Живое гниение, постепенно оставляющее от человека лишь прочный кальциевый костяк, пробудившиеся звероподобные инстинкты, заставляющие его стать даже не животным, а намного хуже - монстром, пирующим на трупах убитых...добивающим раненых для собственного пропитания...
Ужасная участь. Лучше уж умереть от пули какого-нибудь солдата, чем стать тем, во что превращало людей это оружие - оружие, придуманное ими самими.
Но лучше, все же, не умирать - нет, не для того, чтобы продолжать это безумие. Не для того, чтобы убивать и быть, видимо, когда-нибудь убитым, но для того, чтобы жить и трудиться в мирной жизни... быть хоть тем же пахарем, или учителем, или писателем, или художником, или музыкантом, или ... да что мечтать! Может ли он теперь претворить в жизнь все эти человеческие дары и возможности? Может ли это сделать его ближний? Что теперь они могут сделать, кроме как снова вскинуть на плечо этот УПГРВП – универсальный плазмогенератор расширенных возможностей поражения, сжигавший толпы врагов даже в новейших метта-скафандрах - и снова, снова в сотый раз пойти в бой.
Безнадежный бой. Жестокий бой. Страшный бой разрушения и убийства ни за что и ни для чего. Бой, в котором нет победителей, но есть только проигравшие - проигравшие уже тогда, когда была допущена возможность этого боя. Этой беспощадной войны...
Пожалуй, эта война станет страшнее даже той самой Войны Скорби, память о которой осталась лишь на ветхих страницах старых книг и продолжала жить в сердцах людей - войны, в которой погибло девяносто девять сотых населения планеты и планета превратилась в пустынный ландшафт, только вместо песка - раскаленные продукты атомного синтеза. Войны, после которой немногим выжившим потребовалось еще три тысячи лет, чтобы хоть как-то изменить планету, изменить так, чтобы на ней можно было жить, а не выживать. А если быть более точным, то по сути после того, как история человечества была одним чудовищным махом стерта и начата писаться заново - заново с новой страницы, страницы, что даже теперь, через эти три тысячи лет не изгладилась из человеческой памяти и не забылась, оставив скорбный и больной рубец в памяти ... страницы, на которой крупными, чеканными и казалось бы безжалостными буквами значились всего два слова - “Атомная война”.
