Василий Ленский - Уровень Ки-До
— Садись, гость дорогой.
Я протянул руку в сторону гитары, и Дина тут же подала ее. Цыгане разом умолкли. Гитара охнула и завибрировала надвигающейся грозой. Цыгане отреагировали сразу. Они видели как цветы сворачивают свои бутоны, птицы оповещают о дожде, пчелы прячутся вглубь растений, а муравьи закрывают входы в свои жилища.
Я запел:
О, Земля, прости страдания мои.
В них чванливость и беспомощность людей.
Накорми их, вразуми и сохрани.
Дай расправить плечи мне сильней.
О, Вселенная, прости меня за них
Отпусти грехи им за меня.
Беспощадных, злобных и пустых
Упаси от кары и огня.
Ночь к концу. Игла в душах и умах
Как успеть зажечь светильник Дня?
Предстоит читать в глазах их страх,
от цветистой радуги Огня.
Цыгане понимали. В тему этого они стали раскачиваться и петь свое тихо-тихо, но так, что оно проникало до каждой клеточки.
— Я сейчас, — поднялся я и вскоре вернулся с двумя бутылками спирта. Его здесь можно одолжить у каждого знакомого.
Гитара была в руках «патриарха». Пришли цыгане, жившие по-соседству. Бородачи не работали на заводах и в полях. Уклад жизни зависел от них. И сейчас они важно сидели вокруг стола, а остальные разместились по углам.
Спирт, поставленный на стол, был одобрен легким кивком.
— Мы рады тебе, Василь, — сказал хозяин.
Плетка вновь торчала у него из сапога.
— Среди русских тоже есть неплохие люди, — продолжил он, — Хотя не понятно, зачем нас, цыган, осаждать на месте и призывать парней служить в армии? Не представляю цыгана с автоматом и в танке.
Цыгане дружно засмеялись.
— Твоя простота нам нравится…
— Не простой он, — перебила старая цыганка. — Мы тут с Диной даже гадали на него. Бесплатно. Для интереса. Страдалец он. От его страданий будет содрагаться вся Земля. Разбередит он ее засохшие раны и начнет снимать с человечества покров мрака. Он — Утро. Пока он жеребенок. Но вскоре он станет красавцем-скакуном. Жадные руки хромых душой потянутся, чтобы овладеть им. Завистливые пальцы будут впиваться в его горло и тело. Но Утро пробуждает всех, кто пресытился печалью…
Я посмотрел на Дину. Ее рот слегка раскрылся, а губы припухли. На глазах заблестели слезы. Трогательным было поэтическое присутствие этих людей в своей жизни. У них были те же глаза, но свое видение. Тот же слух давал иное восприятие. То же самое, что говорили все, они выражали как вольные порывы ветра.
Хозяин довольно крякнул. На лице появилось выражение гордости. Он не знал — так ли все будет, но возвышенное прорицание специалиста было как ритуальное представление. На сером фоне обыденных понятий зазвучали сочные изображения сущности обыденных завистников, мерзавцев, но эта «конструкция» отличалась насыщенностью. Эти люди предназначены трансформировать привычное многообразие слов и понятий в фразы с интенсивным содержанием.
Цыгане запели и стали плясать. Спирт разводили слабо, но я пить не стал. Да, и они пили его потому, что он стоит на столе.
Я вышел на улицу.
— Что? Тяжело среди людей!? — не поворачиваясь сказала старуха.
— Иди, иди, — легко толкнула ее в плечо Дина. — Сам разберется. Твоим умом тут делать нечего. Да и вижу я его будущее иначе, чем ты. Ты права лишь в том, что он как… восходящее солнце. Ты даже не заметила, что наша злая собака прижимается к его ноге. Тут и гадалкой не надо быть.
— Молодая ты еще. Я все вижу.
— Это каждый цыган сможет, — раздался сзади басовитый голос, чуть захмелевшего хозяина.
Я уходил от излучающего пение дома. Живой взгляд смотрел мне в затылок. Но Дина знала, что я не обернусь.
— Абдыбай здесь, — крикнула она издалека.
— «Откуда она знает Абдыбая? — подумал я, направляясь домой. — У цыган тоже своя технология сознания. Технологических языков много: маги, чародеи, астрологи, поэты, цыгане, физики… Все это люди с разной технологией сознания. Бестактно ведут себя самые примитивные в этих технологиях. Это ученые. Они не терпимы к другим технологиям. В теле человеческой сущности двухполярность науки напоминает паутину. Причино-следственность была бы не плохим инструментом, если бы не выродилась в деспотизм двухполярных законов взаимосвязей».
Прыгая через арыки, я пошел по тропинке. Так было ближе.
— «Любое дурное дело нужно поворачивать положительной стороной» — упрямо светилось в моем сознании.
— «А куда деться? Организм системно-структурных отношений людей в государстве аналогичен сердечно-сосудистой системе тела. В социальном теле придется двигаться по законам биоэнергетических процессов…»
От удара в плечо я упал на спину, но перекатился через голову и тут же встал на ноги.
— Не узнаю тебя, — возникло солнцеликое лицо Абдыбая. — Ты ли это? То видишь сквозь стены, а тут не видишь в упор.
— Тучи мешают. Думающие или придавленные невзгодами люди видят мир в тумане. Это ночь в дневное время жизни. Так свершаются психические или физиологические галлюцинации… Видишь, прыгая через арык, я чуть не запрыгнул на спину ишака. А это оказался ты. В следующий раз я приведу настоящего ишака, мой обезумевший друг.
— Как раз наоборот, безумство идет от ума, так как ум показывает «правильное». Отсюда, галлюцинирование в полдне действительного.
— Ну, а причем здесь «физиологические»?
— Все ты запоминаешь. Желудок тоже умен. А когда на одну пищу выделяются совсем другие соки, то эта галлюцинация заканчивается язвой. Мое галлюцинирование в размышлениях закончилось излечивающим падением и вот этой болтовней.
Абдыбай встал передо мной и сказал:
— Смотри, что я придумал.
Он стал сильно выдыхать. Я «прочитал» дальнейшее его движение и довел выдох до упора глубоко в передней части таза.
— «Так, — зафиксировал Абдыбай внимание на этой новинке, — Нужно выдыхать до предела».
В этом предельном состоянии инь — выдоха я сильно толкнул энергетический сгусток в тазовом узле. Получив ощущение больше желаемого, Абдыбай наклонился и нанес в эту область несколько ударов ребрами ладоней. Инь засветился у него в сознании и у меня в восприятии яркой вспышкой. Ударами ребер Абдыбай погнал это ощущение вверх. Оно двигалось внутри, по направлению к горлу. Я увидел, что дальнейший ход Абдыбай не знает и нанес несколько импульсов под ребра: там где щекотят. Абдыбай замер в согбенном состоянии. Инь «заклинил» его сладостные ощущения. Задержав до меры, я сильной волной выплеснул энергетический поток на боковую и заднюю части шеи и затылка. Глаза его выкатились. Вдох запел жизненным соком. Руки и спина стали изгибаться назад. Я «взял» его за уши и за верх головы и «тряхнул» вверх, словно сбрасывая тело и уводя «душу» в заземные просторы. С обращенными к небу глазами, как при молитве и раскинутыми руками, словно восхищаясь всем миром, он остолбенел.
Я сел на мягкую шелковистую траву и тоже опустил себя, но внутрь.
— «Абдыбай не знает, что в ян — гипнозе идет отказ от тела, от внутреннего Космоса. Чувство полета и безмерность внешнего Космоса сигнализируют о беспределе. Чуство любви сигнализирует о пребывании во внешнем. Ян — поляризация становится чистой. В ней нет примесей иня в виде мыслей, нужных дел, наполненности существованием. Беспредел. Пустой беспредел, заливаемый любовью, становится божественным, воспеваемым, желаемым… Пора.»
Абдыбая словно приятно толкнуло со стороны земли. Блаженная улыбка расплылась по лицу. Затем он наклонил голову и засмеялся. Входящий с подошвы ног инь — поток тонизирует первые точки у-шу Освежающего иня. Человеку становится весело. По мере поднятия этой энергетической волны до горла и под мышки веселость нарастает до смеха. Внешний мир смягчается. Он отпускает свои проблемы и права внутрь человека.
Абдыбай сел.
— У тебя лучше получается, — сказал он тоном словно свершились привычные дела. — Как ты этим пользуешься?
— Это «Мелодия чувств». Сознание воспринимает последовательность сигналов, идущих из внутреннего Космоса в форме энергетических состояний. Меняющаяся последовательность восприятий строит «Мелодию чувств». Я сыграл на тебе мелодию внешнего воздействия…
— Для меня это мало понятно, хотя слов нет. Великолепно! В завершении я даже готов был всплакнуть.
— Моей участью будет трансформировать все это пока в аналоги, — решил я сделать попытку. — Вот солнечный свет. Без преломления, в формах и цветах он ничто…
— Солнце — это хорошо, а ты говоришь «ничто».
— В Белом Безмолвии слепнут глаза. Итак, солнечный свет изменяет себя в различных содержаниях. Цвет изумрудный, светлозеленый, прозрачный создает чувство радости. Цвет желтый насыщает покоем. Если воздействовать человеку не на зрение, а на меридианы, то можно получить те же самые чувства. Вот почему я чувства называю сигналами. Ими оповещается и подытоживается состояние внутреннего Космоса. Этот итог поступает в сознание. Теперь соприкосновение внутреннего с внешним начнется отсюда к следующему. От одной эмоции к другой, от одного сигнала к другому. Так внешний и внутренний миры щупают и волнуют друг друга…
