Элдерсон Дуг - Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли
Так я повстречался с дьяволом и увернулся от его гнева и насилия. Каждый раз, возвращаясь в ту церковь, я с опаской осматривался — нет ли поблизости той, усатой. Но больше я ее не встречал, разве что в кошмарах.
Свой самый глубокий духовный опыт, однако, я пережил совсем не в церкви — по крайней мере не в той, что состоит из стен и куполов. Он случился, когда Медвежье Сердце впервые позвал меня на шайенскую церемонию Солнечного танца, проходившую у берегов реки Канейдиан в Оклахоме. В последнюю ночь, после четырех дней непрерывного празднества, звезды в небе горели, как миллионы костров, зажженных в далекой прерии в миллиардах миль от Земли. Я как сейчас помню запах воздуха, густо пропитанного ароматами влажной травы, древесного дыма и тлеющего шалфея.
Раскрашенные индейцы кружились в танце вокруг тополя, завладев моим вниманием. Ствол дерева превратился в axis mundi, мировую ось, пронзающую все уровни Космоса — от глубин Земли до высот неба. Ритм барабанов звучал как сердцебиение, а высокоголосое пение барабанщиков напоминало крики орла. Пронзительный звук костяных дудочек, издаваемый танцующими, буквально пронзал воздух.
Энергия пульсировала и заполняла собой все пространство, и в какой-то момент я мог осязать ее безмерную силу. Казалось, что здесь воедино слились люди и пространства всех эпох. Все стало живым! Слезы бежали по моим щекам. Энергия проходила через ритуальный шест, затем поднималась по моему телу и выходила наружу из головы. Я как будто бы засунул пальцы в розетку Земли и стал проводником энергетического потока, элементом цепи.
С тех пор я с почтением ступал под своды христианских церквей, но исключительно во время венчаний и похорон. Я предпочитаю нести службу под открытым небом, на лоне дикой природы, особенно если рядом — коренные жители этой страны или их единомышленники. Я ценю выбор.
После нескольких миль неспешного движения по тихим улицам Арлингтона я, уже перед самым рассветом, повернул в сторону парка Хасбрук. Здесь я прислонился к дереву, и прохладный восточный бриз овеял своей свежестью мои руки. Я чувствовал землю прерии. Она была все еще влажной после дождя, пролившегося прошлой ночью. Трава казалась от этого зеленее обычного. Дышалось легко.
Здесь было много птиц — особенно пересмешников. Они выглядели абсолютно счастливыми. Птицы приветствовали восход, как обычно встречая первые лучи пением, доносившимся с каждого дерева.
Медвежье Сердце однажды поведал мне об особой духовной практике: он иногда часами сидел, обняв дерево. Поначалу он стеснялся: что подумают люди? Затем, едва заметно, дерево начинало говорить с ним, и вскоре он уже забывал о внешнем мире и полностью растворялся в этом диалоге.
Мать-Земля говорит лишь с теми, кто способен услышать ее, а для этого нужно замолчать, успокоиться. Племена крик и семинолы верят, что на определенной стадии духовного развития можно услышать песни целебных растений. Со мной это впервые произошло на заднем дворе. Я медленно прогуливался и услышал тихое, еле слышное пение, доносившееся из зарослей. Я пошел на звуки музыки и нашел лобелию, которую еще называют «кроличьим табаком» или «вечной жизнью». Меня долгое время мучила астма, и я решил поменять пару своих волосков на несколько лепестков этого растения. Я заваривал с ними чай и пил его, и вскоре астма прошла. Если бы ум мой пребывал в шумной суете, я бы никогда не услышал музыки этого растения. В тишине мне удалось обрести центр, сосредоточенность.
Я могу быть разным для разных людей, но должен оставаться самим собой для себя и для своего духовного зова. Это помогает обрести гармонию, а гармоничное существование одного человека неминуемо затрагивает окружающий мир, людей, живущих в нем, и саму природу. Шаги влюбленного подобны акупунктурному массажу, стимулирующему меридианы Земли.
Подобное осознание приходит ко мне каждый раз, когда я повторяю маршруты, по которым однажды шел через всю страну со своими компаньонами и единомышленниками. Даже сидя в машине, изолированный пластиком и металлом от живой почвы, я ощущаю нечто особенное — чувствую нашу коллективную любовь, надежды, мечты и озарения. Эти походы стали в каком-то смысле частью планетарной души, обрели вечную жизнь. Именно это происходит, когда в человеке достаточно любви и заботы, а главное — сил следовать данным ему откровениям.
Во время пеших маршей к нам нередко обращались престарелые, умудренные жизнью индейцы и подчеркивали, что мы и сами до конца не осознаем всей важности того, что делаем. Сначала для меня были загадкой их слова, но со временем до меня начал доходить смысл. Когда ты достигаешь с кем-то очень глубокой связи, это порождает цепь реакций, влияющих на отношения и решения последующих десятилетий, на жизни людей, с которыми ты никогда даже не встречался. Возможно, мне никогда не удастся узнать об истинных масштабах влияния всех этих походов, но я надеюсь, что они породят новые озарения.
Участники шествий периодически встречались, чтобы сохранить связь, снова прикоснуться к магии совместного действа и не терять вдохновения новых начинаний. Кем бы ни становились эти люди в обычной жизни — преподавателями, защитниками окружающей среды или просто любящими родителями — они относились ко всем окружавшим их людям в исключительно позитивном, созидательном ключе. Теперь наши дети задумывают нечто подобное.
Истинные откровения продолжают жизнь. Они растут, ветвятся, как древесные кроны, и дают много побегов. Они напоминают нам о плане и цели Творца.
Частью моего видения, полученного во время церемонии Солнечного танца много лет назад, было возвращение молодости планете. Именно это я вижу каждый раз в предрассветные часы во время праздника Зеленой Кукурузы. Надежда. Исцеление. Обновление. Усиление пульса жизни.
Искателям, деятелям и провидцам нужно сделать еще очень многое, если они — если все мы — хотят обрести ясное будущее. Простого знания мало, нужно дело, нужен путь. Дорогу осилит идущий.
В парке Хасбрук перед рассветом я добрел до огороженного пруда, куда, судя по некошеной траве, давно не ступала нога человека. На водном зеркале с криками плавали две утки. Над прудом на ветке сидел дрозд, разбавляя своей песней их крик. Рядом кружилась зарянка.
Из нечесаной травы выглядывали два высоких и ярких цветка — белый и фиолетовый. Похоже, эти цветы принадлежали к почти уже исчезнувшим видам, населявшим когда-то прерию. И стоило в них вглядеться, как начинало казаться, что они достигают тысяч футов в высоту...
Эпилог
Вернувшись из Иллинойса во Флориду, я узнал, что у меня больше нет работы в «Вестнике дикой природы Флориды», равно как нет и самого журнала. Во всяком случае, для издания это была достойная смерть. Мы успели выпустить в свет посмертную антологию в честь пятидесятишестилетнего юбилея публикаций. Постепенно журнал вновь оживал, но уже в иной инкарнации — больший акцент был сделан на охоту и рыболовство.
К счастью, мне удалось найти новое место работы в качестве журналиста и фотографа во Флориде. К концу этой осени я отправился в продолжительное путешествие на каяке вдоль соленого побережья Биг-Бенд, помогая наносить на карту маршруты для баркасов.
На излете лета 2005 года моей работе несколько помешала Катрина — самый разрушительный ураган за всю известную историю на побережье Флориды. Сотни людей погибли. Тысячи лишились своих домов. Вслед за Катриной последовали другие ураганы, отметив 2005-й год как наиболее стихийный. В моих краях урагану предшествовал самый засушливый из всех сезонов, а северо-восточные штаты тем временем заливали проливные дожди. Что-то расстроилось. Может, это был звонок всем нам? Пора задуматься о том, как мы влияем на планету.
Безусловно, мы в состоянии сдержать негативное воздействие нашего вида на Землю сейчас и в будущем, если сумеем сформировать более устойчивый образ жизни. Мы в состоянии стать менее одержимыми в стремлении к изобилию материальных благ и энергии. Мы можем начать использовать возобновляемые источники энергии и выращивать полезную еду недалеко от наших домов. Вдобавок к новому образу жизни необходимо развить чувство сообщества, в котором люди поддерживают друг друга и более тесно связаны духовно.
Разрушительные штормы и прочие стихийные бедствия заставляют меня задумываться о пророчествах древних индейцев. В 1948 году индейцы хопи избрали четверых толкователей своих пророчеств, чтобы поведать о них миру. Одним из них был Томас Баньясья, с ним мы познакомились во время самого первого шествия (о нем я писал в 11-й главе). Он прожил долгую жизнь и покинул этот мир лишь в 1999 году, дожив до восьмидесяти девяти лет.
Пророчества хопи отличаются от клана к клану, и потребуется не меньше семи дней, чтобы все их пересказать, и несколько лет, чтобы полностью осознать. Если попытаться свести их все к общему знаменателю, получается примерно следующее.
