Ошо - Нирвана — последний кошмар. Беседы об анекдотах дзен
Даже его родной брат, Тео Ван Гог, не мог понять его — он был бизнесменом, и не понимал, как можно продолжать писать картины, которые никто не покупает. Он дал одному своему другу денег и уговорил его пойти к Винсенту и купить хотя бы одну картину. Он думал, что Винсенту будет приятно.
Человек отправился к Ван Гогу. Разумеется, живопись его не интересовала, он только выполнял поручение брата художника. Брат дал ему денег, чтобы тот купил любую из картин. Ван Гог сразу заподозрил неладное — человек даже не смотрел на картины. Он сказал: «Хорошо, вот эта подойдет. Возьми деньги».
Ван Гог швырнул деньги в сторону и выставил человека вон. Он кричал: «Никогда, слышишь, никогда не возвращайся сюда! Я вижу, что деньги не твои, и тебя нисколько не интересует живопись. За всем этим стоит мой брат. Убирайся отсюда. Я ничего тебе не продам».
Он покончил с собой, когда был еще молод — в тридцать шесть или тридцать семь лет. Он почувствовал, что создал все, что мог — и что дальше? Влачить жалкое существование, голодать… Он ел только три дня в неделю. Брат давал ему достаточно денег на еду, но ему нужно было покупать краски, холсты, кисти. Поэтому четыре дня он откладывал деньги на краски и холсты, и только три дня в неделю позволял себе есть.
И при этом он был невероятно счастливым человеком. Никто не мог оценить его работ, он сам любовался ими. Должно быть, он смотрел на них и как Бог говорил: «Хорошо. Отличная работа».
Никогда не спрашивайте, для чего вы существуете. Вы существуете для самих себя. Пока вы этого не осознаете, вы будете многое упускать. В действительности, глубоко внутри вашего существа вы ждете, что появится кто-то, кто полюбит вас ради вас самих — не из-за чего-то другого, а именно вас… кто скажет: «Я люблю тебя ради самой любви. Люблю тебя таким, какой ты есть. Люблю тебя потому, что ты есть. Я люблю тебя, твое существо, люблю абсолютно бесцельно и без каких-либо причин».
Пока вас не полюбят просто так, без всякого смысла, вы не сможете ощутить великолепие жизни. Запомните, в этой бессмысленности и заключается весь смысл жизни. Когда кто-то любит вас за что-то, он сводит вас до некого объекта. Вы — товар, а он — покупатель.
Когда кто-то любит вас безусловно, без каких-либо причин, цветок вашего существа распускается. Вас принимают такими, какие вы есть.
Любовь всегда принимает вас такими, какие вы есть, и в этом принятии случается трансформация. Вы расцветаете. Страха больше нет. От вас ничего не ждут — можно расслабиться. Нет никакой другой цели, кроме вас самих. Можно танцевать и праздновать.
Была такая история:
В IV веке до нашей эры Платон, великий философ, основал в Афинах школу, «Академию», в которой преобладало преподавание математики.
Платон безумно любил математику. Он был поэтом от математики — был просто влюблен в нее. На дверях Академии он написал: «Всяк, не знающий математики, забудь дорогу сюда». Прежде чем попасть в Академию, нужно было освоить математику.
Требования в Академии по тем временам были чрезвычайно высоки. Ученики совершали абстрактные действия с абстрактными формулами.
Один из учеников никак не мог понять платоновской идеи математики и все пытался найти хоть какое-то применение этим знаниям в известных ему ремеслах.
В конце концов, он спросил: «Учитель, каким образом можно применить все эти теории? Я не вижу в них никакой практической пользы. Твои теоремы красивы, в них проявляется красота чистой математики, но какая в том польза? Как можно применить эти теоремы? Что от них можно получить?»
Старый философ строго посмотрел на него, а потом обратился к рабу: «Дай этому молодому человеку монету — пусть он почувствует, что получил что-то от моего учения, — а потом выгони».
Это сложно понять, потому что для Платона математика была любовью, она была его возлюбленной. Вопрос наживы или достижения чего-либо для него не стоял. Ему достаточно было самого созерцания этих формул — чистых математических форм. Именно созерцание ведет человека в область неведомого.
Речь не идет о какой-то выгоде — жизнь самодостаточна. И если вы пытаетесь достичь некой цели, вы упускаете жизнь.
Но именно этому вас учат с самого детства. Родители пытаются сделать вас полезными. Они боятся, что вы станете бродягой, скитальцем. Они боятся, что вы окажетесь бесполезным. Они боятся, что вы не найдете себе места в жизни, никак не утвердите себя. Тогда вас никто не будет ценить.
Их эго обеспокоено — через вас они пытаются реализовать упущенные возможности своего эго. Однажды их родители поступили так с ними, и теперь они собираются сделать то же самое с вами. И вы, в свою очередь, поступите точно так же со своими детьми.
Мертвецы преследуют вас. Возможно, ваш отец давно умер, но он продолжает вас преследовать. Стоит вам расслабиться, и вы слышите голос отца: «Что ты делаешь? Бездельник! Займись чем-нибудь!» И вы вскакиваете и начинаете суетиться и что-то делать — лишь бы не быть бесполезным.
Из-за этой всеобщей обусловленности, что нужно быть полезным, и возникает вопрос: для чего? И если ответа найти не удается, вы чувствуете себя крайне обескураженными, озадаченными. Бросьте весь этот бред. Вы самодостаточны.
Я не предлагаю вам становиться бездельниками. Я не предлагаю вам становиться паразитами. Я говорю: живите своей жизнью, она ценна сама по себе. Делайте, что хотите — но только не пытайтесь доказать свою полезность. Делайте то, что вам нравится. Делайте то, что доставляет вам удовольствие. Занимайтесь любимым делом. И тогда жизнь обретет другие краски и наполнится светом.
Мои родители хотели, чтобы я стал ученым — если не ученым, то хотя бы инженером или врачом. Я не оправдал их ожиданий. Теперь они обо всем забыли и всем довольны. Они очень хорошие, простые люди. Но тогда они были сильно расстроены — рухнули все их надежды.
Все родители возлагают на своих детей большие надежды, и эти надежды разрушают детей.
Вам следует освободиться от своих родителей — точно так же, как ребенок однажды вынужден покинуть материнское чрево, иначе оно станет его смертью. Через девять месяцев ребенок должен выйти наружу. Как бы это ни было больно, и какую бы опустошенность не испытала в итоге мать, но ребенку необходимо покинуть ее тело.
Затем наступает другой важный день — ребенок должен вырваться из оков родительских ожиданий. Только тогда он действительно становится самостоятельным, встает на ноги. Только тогда обретает настоящую свободу.
Если бы родители были более осознанными, более понимающими, они помогали бы своим детям как можно скорее освободиться, стать максимально свободными. Они не обуславливали бы детей необходимостью быть полезными — они помогали бы им стать любящими.
Тогда родился бы совершенно другой мир, не похожий на сегодняшний — это мир, в котором люди работают… Плотник работает плотником, потому что любит дерево. Учитель работает в школе, потому что любит преподавать. Сапожник тачает обувь, потому что не мыслит без этого своей жизни.
Сейчас все окончательно запуталось. Сапожник стал хирургом. Хирург стал сапожником. Оба недовольны. Плотник стал политиком, политик стал плотником. Оба раздражены.
Кажется, вся жизнь сейчас полна гнева. Посмотрите на людей — они все озлоблены. Такое впечатление, что каждый занимается не своим делом. Никто не соответствует своему занятию. Из-за самой этой идеи полезности люди чувствуют себя нереализованными — она преследует их.
Я слышал очень красивую историю…
Оказавшись в раю, миссис Гинзбург застенчиво обращается к ангелу, ведущему запись:
— Скажите, а можно будет поговорить кое с кем из обитателей рая?
— Разумеется, если, конечно, тот, о ком вы думаете, тоже попал сюда, — отвечает ангел.
— О да, она точно здесь, — говорит миссис Гинзбург. — Признаться, я бы хотела поговорить с Девой Марией.
Ангел слегка прокашливается.
— Ах, она. Вообще-то, сейчас она в другой части рая, но если вы настаиваете, я передам ваш запрос. Она очень доброжелательна и наверняка согласится посетить старые места.
Ее просьбу передали. Дева Мария действительно была милостива, и миссис Гинзбург не пришлось долго ждать ее появления.
Миссис Гинзбург долго изучала появившуюся перед ней фигуру, излучающую свет, после чего, наконец, решилась спросить:
— Простите мое любопытство, но я всегда хотела кое о чем спросить вас. Скажите, каково это — иметь сына, который настолько удивителен и прекрасен, что сотни миллионов людей стали поклоняться ему, признав в нем Бога?
— Честно говоря, миссис Гинзбург, — отвечает Дева Мария, — мы надеялись, что он станет врачом.
Родители всегда надеются, и их надежды становятся ядом. Я вам скажу: любите своих детей, но не делайте их исполнителями своих надежд.
