Томас Троуб - Лицом к лицу со страхом. Путеводитель на пути к близости
Хотя человек, на которого мы проецируем, может фактически не быть нашим родителем, мы принимаем его как родителя. Когда я проецирую фигуры власти, то осознаю внутри себя противоречивые чувства. Одна часть меня хочет сдаться, открыться и принять руководство, а другая – всегда остается на страже, боясь оказаться под контролем. Это глубокая рана.
В ту минуту, когда я чувствую, что моя энергия несправедливо ограничена, я выхожу из себя. Теперь реже, но все еще выхожу. Потребовался многолетний процесс обучения, чтобы вернуть свою силу и снова научиться доверять себе. Чем больше я доверяю себе, тем меньше мне приходится отдавать свою силу. Я могу и быть открытым, и принимать руководство, но теряю себя меньше, потому что у меня «больше себя».
Проекция № 4
Образцы сковывания
Очень часто многолетние отношения трансформируются во взаимодействие определенных ролей. Именно это Хол Стоун в своей книге «Приветствовать друг друга» описывает как «образцы сковывания». Есть разные виды образцов сковывания, но самый распространенный – сковывание Родителя и Ребенка. В этих ролях мы теряемся в проекции. В роли Ребенка, как я уже говорил, мы видим в любовном партнере родителя, который во многом напоминает наших настоящих родителей. В роли Родителя мы принимаем на себя характеристики одного или обоих наших родителей и реагируем на любовного партнера так, как наши родители реагировали в детстве на нас.
Большинство отношений становятся скованными. Это естественно, потому что, как только кончается медовый месяц, наши непережитые страхи и неуверенность делают нас невротически зависимыми друг от друга. Но прелесть сковывания в том, что оно может заставить нас осознать наши неразрешенные проблемы. Все, что было незаконченным и непроработанным, всплывает в отношениях в форме образцов сковывания. Неопознанный и непроработанный образец сковывания приводит к гибели любви в отношениях.
Парадокс в том, что пока мы не скованы, мы не можем пережить то, что нам нужно. Мы должны оказаться скованными, потому что это выводит на поверхность раны и потребности. Также на некоторое время сковывание приносит безопасность, и она может оказаться именно тем, что нужно нашему Внутреннему Ребенку. Я подозреваю, что все мы были в скованной ситуации. И поскольку потребности нашего Внутреннего Ребенка так велики и скрыты, большинство долговременных отношений становятся скованными.
Но в сковывании есть проблемы. Мы должны принести в нее осознанность. Защищенность убивает энергию, и часто первой страдает сексуальность. «Родители» и «дети» не могут быть хорошими любовниками. «Родитель» начинает досадовать на то, что он только отдает, а «ребенок» досадует на то, что он зависим и опекаем. Рано или поздно один из них обязательно начнет «поднимать волны». Кто-то неизбежно разбивает скованность, потому что глубоко внутри эта ситуация не правдива, и в ней нет жизни. «Родитель» прячется за своей ролью, чтобы предъявлять больше контроля и соответствовать образу самого себя. Он не хочет показывать – себе или другим, – что тоже испытывает потребности и имеет раны. Он слишком испуган, чтобы признать, что тоже нуждается в родителях, и скрывает уязвимость, играя роль родителя. «Ребенок» прячется за ролью ребенка, потому что не хочет взрослеть и принимать ответственность за собственную жизнь. Как только человек осознает эту ситуацию, то начинает разрушать модель, пытаясь найти другого любовного партнера, устраняясь или создавая конфликты.
Техасский Танец В Четыре Шага
Сковывание становится очень очевидным в близких отношениях. Это то, что я называю «Техасским Танцем В Четыре Шага». Каждый из нас перемещается в отношениях между четырьмя ролями – двумя ролями Родителя и двумя ролями Ребенка. С одной стороны, мы играем Контролирующего Заботливого или Отвергающего Ограничивающего Родителя. С другой стороны, мы играем Нуждающегося Послушного или Реактивного Бунтующего Ребенка. В общем-то, в ролях нет ничего неправильного или невротичного. Фактически, это подлинные аспекты нас самих. Но когда мы играем их бессознательно, они могут низвергаться в способы контроля и насилия друг над другом
Две роли Родителя
Давайте начнем с Заботливого Контролирующего Родителя. Темная сторона нашего Заботливого Родителя – это контроль. Мы все по-настоящему любим и заботимся, но также используем эту позицию, чтобы получить власть над человеком, о котором заботимся. Под знаменами любви мы заставляем кого-то зависеть от нас и наслаждаемся властью и удовлетворением своего Эго. Мы вырабатываем такое поведение естественно – перенимая тактику контроля у наших собственных родителей в тех формах, которыми они контролировали нас. Это трудноуловимо, потому что грань между заботой и контролем очень тонка. Вскоре воспринимающая сторона начинает чувствовать досаду и гнев, потому что ощущает контроль. Партнер чувствует себя лишенным энергии и низведенным до Ребенка.
Каждый Заботливый Контролирующий Родитель постепенно устает играть свою роль. В конце концов, у него тоже есть Внутренний Ребенок со своими потребностями. И эти потребности не будут осуществлены, пока он будет оставаться в роли отдающего Родителя. Тогда начинается движение из отдающего Родителя в Отвергающего. С нас довольно; мы чувствуем себя выжатыми и раздраженными, поэтому отвергаем и можем в процессе отвержения быть очень обиженными. Как и в случае Заботливого Родителя, у Отвергающего Родителя есть и своя позитивная сторона. Каждый ребенок нуждается в том, чтобы его требования ограничивали и устанавливали пределы. В детстве мы жаждем ограничения, но наши родители недостаточно центрированы, чтобы это обеспечить. Они чувствуют себя виноватыми, потому что дают нам недостаточно любви и компенсируют свою вину тем, что что-то дают. Мы делаем то же самое в качестве взрослых. Понимание задачи Отвергающего Родителя устанавливает пределы. Если мы комфортно чувствуем себя в установлении пределов, мы можем делать это центрированно и с открытым сердцем, вместо того чтобы быть жесткими и насильственными.
Две роли Ребенка
С другой стороны, поскольку мы так отчаянно жаждем любви, внимания и одобрения, мы можем легко регрессировать в испуганного и цепляющегося Ребенка, который остается послушным, чтобы не вызвать отчуждения в родителе.
Мы готовы пойти на что угодно, чтобы сохранить гармонию и не вызвать в другом гнева или отвержения. Унизительно, но мы играем эту роль, потому что для нашего Ребенка важнее всего добиться любви. Но стоит нам почувствовать какую-то силу, мы тотчас реагируем и бунтуем. Мы не хотим всегда играть роль послушного и нуждающегося Ребенка, который ради любви идет на компромисс в своем достоинстве и самоуважении. Я наблюдал, как сам играю эти роли, и даже осознавая, часто чувствую себя беспомощным что-то изменить. С одной стороны, мне не нравится быть послушным и нуждающимся, с другой – бунт и реакция не возвращают мне подлинность. Какую бы роль я ни играл, она остается детской.
Как и в случае с ролями Родителей, две роли Ребенка тоже обладают значимыми и естественными качествами. Наша послушная и нуждающаяся сторона также открывает мягкую восприимчивость и уязвимость. Реактивность может открыть нас глубокому бунту, несущему жизнь и здоровье. Он символизирует независимость духа, не хочет принимать на веру ничего, кроме прямого опыта, и выражает ту часть нас, которая готова рискнуть всем ради истины.
В наших отношениях, особенно в любовных, мы курсируем между ролями, часто без малейшей осознанности происходящего. Это наши «нормальные» невротические отношения. Вот пример: двое моих друзей были вместе пять лет. Он богат; он теплый человек и отличный опекун. Она – привлекательная, молодая, финансово уязвимая, боящаяся столкнуться лицом к лицу с миром. Она играет хорошего ребенка, а он играет любящего родителя (и то, и другое, конечно, с условиями). На некоторое время потребности их обоих удовлетворены. Она также играет заботливого родителя для его ребенка, и это поддерживает жизнь в равновесии. Но затем она пресыщается, и ей надоедает. Ее потребности в заботе удовлетворены, но остались неудовлетворенными потребности в независимости и свободе. (Как и его, но он опасается поставить под угрозу статус кво.) Поэтому она превращается в бунтующего ребенка и начинает встречаться с другими мужчинами. Он реагирует, превращаясь в отвергающего родителя, и отсекает потоки любви и денег. Она пугается и возвращается в состояние хорошего ребенка. Как только он чувствует, что она вернулась, он заболевает. Тогда она превращается в хорошую мать, пока не устает от этого и не становится отвергающей матерью. И это продолжается.
В большинстве моих отношений я играл роль родителя, тогда как мои партнеры классифицировались как дети. По крайней мере, так казалось на поверхности. В качестве опекуна я попадал в знакомое состояние – быть хорошим родителем. Я путал любовь и попытки дать любимой женщине все, что она хотела или в чем нуждалась. Но я отрицал собственные потребности и вскоре накапливал обиды. Тогда я интенсивно реагировал и становился отвергающим и критичным. Лишь недавно я начал осознавать, каким контролирующим был мой Заботливый Родитель. Роли Ребенка были во мне всегда, но оставались скрытыми. Глубоко внутри я боялся исследовать свою свободу из страха перед наказанием. Либо я был хорошим ребенком и делал то, что хотел родитель, либо реагировал, и бунтовал, создавая пространство, чтобы делать, что хочу я. Но, поскольку я всегда боялся последствий, когда предъявлял права на свою «свободу», мой бунт не был центрированностью и ясностью, а был просто проигрыванием.
