Роман Невич - Полное и окончательное. Хроника мифа
Однако потрудиться на приеме нового экзамена мне не довелось. Зато опять пришлось глотать «трубочку», доставить хлопот больничной уборщице (и клизма вроде бы тоже была)…
Две недели постоянных ноющих болей в области желудка не оставили никакого шанса отвертеться. И 30 апреля, заплатив положенную сумму и пройдя через всю несложную, но неприятную процедуру, я услышал примерно следующее: «Да, есть гастрит. Очень распространенное заболевание, ничего страшного, соблюдайте диету…»
А 1 мая – сложная многочасовая операция, большая потеря крови; и всю ночь в ответ на звонки родных звучит одно и то же: «Состояние тяжелое. На данный момент ничего определенного сказать нельзя». Так в праздник Весны и Труда моя трудовая деятельность прервалась. И надолго.
А накануне я до последнего (как потом выяснилось, у меня на самом деле в запасе оставалось около часа) откладывал звонок в «скорую». Смущал легкий диагноз. Но когда обнаружил себя лежащим на полу, – я даже не сразу понял, что потерял сознание, – все-таки набрал «03».
Мне предложили сходить в аптеку и не слишком увлекаться с отмечанием праздника Труда. Но когда в разговоре случайно «всплыл» абсолютно черный, похожий на деготь, мой «стул» – тон резко изменился: «Соберите одежду, зубную щетку, пасту, мыло, тапочки – мы выезжаем»…
И вскоре, тоже черный, густой поток буквально выстрелил у меня изо рта, залив не только койку, но, как мне показалось, полпалаты отделения реанимации. Сразу полегчало. Я извинился. Но на этот раз никто и не собирался меня ругать. К тому же теперь диагноз стал окончательно ясен – для врачей.
Покатили в операционную…
Я очнулся утром, чтобы узнать: этой ночью я лишился двух третей своего желудка. Оглушительная, конечно, новость. Осознать ее в полной мере мне еще только предстоит. Однако сразу же после пробуждения меня больше поразило другое – опять «трубочка», выходящая из остатков желудка наружу, только на этот раз – через нос.
В больнице я провел почти месяц…
«Строжайшая диета и никакого алкоголя, особенно пива», – напутствовал врач, тот самый, который меня оперировал и, вполне вероятно, спас мне жизнь; спасибо ему, конечно. Я честно соблюдал… месяца целых два. А потом – лето и море, и Крым, и «Страна коньяка» – любимый Коктебель.
Но начал я все-таки с пива. Осторожно так попробовал – и ничего! А коктебельский портвейн – он еще лучше! А красное вино вообще полезно при моей анемии; хотя, как ни старался, «поднять гемоглобин» я так и не смог, – потом просто перестал обращать на него внимание. Больше всего умиляла микроскопичность доз, которых мне хватало.
Свою былую форму мне удалось вернуть только через несколько лет. Но, в конце концов, желудок – это ведь просто «мышечный мешок». А мышцы, как известно, способны растягиваться – иногда просто до невероятности. Дело тренировки.
После Крыма я окончательно перестал соблюдать диету.
Ни до ни после этого случая я никогда особо не жаловался на свой желудок (тяжесть и т. д. после праздников – не в счет), скорее наоборот: я всегда считал его «железным». Врачи так и не смогли объяснить, откуда взялась эта загадочная «прободная язва».
Все разъяснилось позже. Мой случай оказался «классикой»: «Никакая перегрузка не проходит даром. Классический пример: появление язвы желудка в ответ на нервный стресс»1. «Именно он – причина 70—80% всех заболеваний и большинства случаев длительной потери трудоспособности работниками умственного труда (по данным Британского комитета по здоровью и безопасности за 2004 г.)»2.
***
Гастроэнтеролог искренне удивлялся и извинялся, и даже вернул деньги за проведенную 30 апреля процедуру, а вот терапевт из поликлиники отказывалась признавать остеохондроз, после лечения менингита, хотя отлично помню, как однажды не смог пойти на работу из-за его обострения – ни голову повернуть, ни встать с кровати не удалось.
Вопрос «на засыпку»: какой из диагнозов был ошибочным?..
II
Кандасана
«Канда» означает корнеплод, узел. «Хатха Йога Прадипика» повествует о канде так:
Кундалини спит над кандой (место около пупка, где соединяются и расходятся нади). Она дает мукти (освобождение) йогам и рабство глупцам. Тот, кто знает ее, знает йогу.
Айенгар Б. К. С. Прояснение йогиПосле «резекции желудка», как официально называлась моя операция, больному полагается регулярно наблюдаться у хирурга «в поликлинике по месту жительства». К сожалению, когда я вспомнил об этом, т.е. месяца через три, положенную регулярность я давно нарушил, установленную для меня диету (№1) не соблюдал, да и с врачом у нас сложились «особые» отношения.
Мы познакомились лет за восемь до этого: я жаловался на хруст и боли в левом колене. Диагностировав разрыв мениска, врач решила обследовать другие суставы и пришла к однозначному выводу: артроз. Тогда это слово мне ни о чем не говорило (потом дома я, конечно, посмотрел в медицинской энциклопедии), и, видимо, по мне это было настолько заметно, что она посчитала нужным пояснить: «В шестьдесят лет будешь на коляске ездить».
«Довольно жесткие слова», – признал я позднее. Но в тот момент воскликнул (про себя): «О, так я до шестидесяти доживу, значит!»
Операция по удалению разрывов мениска считалась несложной, и я легко согласился. К тому же именно в тот момент мне был нужен официальный повод «отдохнуть» от университета. С учебой возникли некоторые сложности, я даже начал подумывать: а не забросить ли мне все это дело. И получилось, что неосознанно я взял для себя «тайм-аут», чтобы переосмыслить свою ситуацию и принять решение.
Самым трудным после операции оказалось сохранять полную неподвижность ноги. Гипса в моем случае не полагалось.
Тогда же я впервые увидел, как умирает человек. Точнее – услышал.
Сосед по палате, пожилой и грузный, дни и ночи стонал, плакал и звал «сестру» до странности тонким голоском. В конце концов медсестры перестали обращать на него внимание. Больным было сложнее, особенно по ночам. Однажды вечером, вскоре после отбоя, привычные стоны вдруг сменились каким-то странным сонным храпом, который вскоре затих… Через минуту до меня доходит: «Народ, кто-нибудь свет включите! Эй, дед! Ты как там?..»
Уже никак. «Сонный храп» оказался предсмертным хрипом. Потом его увезли, и в палате воцарилась необычная тишина. Никто не спал; стояло ощущение, что только что здесь произошло что-то невероятно значительное, что-то как бы приоткрылось на минуту, – а сейчас уже почти исчезло. Ускользнуло, оставив странное чувство неудовлетворенности: «И что? Вот так всё просто – и всё?..»
В общем, слух у меня тогда был отличный, а вот с головой (и с алкоголем), похоже, уже начались проблемы. Я повредил свой мениск за полгода до этого, пытаясь сделать кандасану, которая в исполнении яростного Айенгара красовалась на обложке моего недавно приобретенного шедевра «Прояснение йоги».
«Ха, да я тоже так могу!» – решил и попробовал.
В тот вечер, вдобавок к физической неготовности к этой сложной позе, я был слегка не трезв…
А наши отношения с хирургом окончательно испортились через пару лет (после резекции), когда я отказался показывать ей свой геморрой и требовал направить меня к врачу-мужчине. Я просто стеснялся эту довольно молодую и вполне привлекательную женщину.
Проктолог позднее, как я и хотел, был мужчиной, но вот его ассистентка… К тому же в кабинете были еще какие-то люди, чуть ли не студенты на практике.
Однако полежать с геморроем в больнице мне все-таки не довелось; и нехитрую, в общем-то, процедуру по установке ректальных свечей пришлось осваивать самостоятельно.
III
«Битый»3
Abyssus abyssum invocat4
Латинское выражениеТой весной, после удаления разрывов мениска, я все-таки вернулся в университет. И вполне успешно допрыгал на костылях до конца сессии. А вот за три года до этого: тоже весной, тоже на втором семестре, тоже первого курса, в той же в больнице, в другом только отделении, я принял решение – прямо противоположное. И в вуз не вернулся.
Это был технологический тогда еще институт, механический факультет. Поступил я туда «за компанию» с несколькими одноклассниками и довольно быстро понял, что единственный предмет, который мне по-настоящему нравится, – это футбол на уроках физкультуры. Но просто так взять и бросить – смелости не хватало. Опять помог больничный тайм-аут.
Я попал в травму с «сотрясением мозга», конечно, липовым. Понимая, что без вуза с его военной кафедрой мне неизбежно светит армия, и до ужаса страшась воинской службы, я решил «закосить». Лечь в «дурку» – надежный и проверенный способ – я опять-таки побоялся и остановился на более легком варианте: сотрясении мозга. С таким диагнозом, как я неоднократно слышал из разных источников, в армию тоже не забирали.
