Ревекка Фрумкина - Мне некогда, или Осторожные советы молодой женщине
Спустя еще двадцать лет для читателя, впервые открывшего «Белую гвардию» Михаила Булгакова, желание «приобщиться» к чему-то несомненному воплотилось в бронзовой лампе, крахмальной скатерти и кремовых шторах в квартире Турбиных, сохранявшихся и в безумии киевского декабря 1918 года. «Абажур священен», написал там же Булгаков, имея в виду, конечно же, вовсе не опрокинутый в спешке абажур.
Со времен первой полной публикации «Белой гвардии» сменилось еще несколько эпох. Многие из вас никогда не видели «кузнецовских» тарелок и не испытывали никаких чувств по поводу опрокинутого абажура. И это естественно.
Наша страна хотя бы отчасти воссоединилась с остальным миром. Вместе с возможностью путешествовать, покупать напитки, о которых мое поколение только читало у Хемингуэя и Ремарка, и сидеть в кафе, как это делали герои любимых фильмов, мы получили и западную массовую культуру – в частности, мир и стиль «глянцевых» журналов.
Как писал Иосиф Бродский, «стиль стал продаваться оптом».
Но свой-то вам все равно придется выбирать «в розницу» – даже если потом вы решите от него отказаться.
Так или иначе – выбор за вами.
Вещи как знаки
В жизнь входит поколение молодых людей, зарабатывающих достаточно, чтобы выбирать свой стиль жизни, а не довольствоваться тем, что они унаследовали от родителей – безотносительно к тому, идет ли речь о старинном кресле или хрустальной люстре.
Разумеется, нельзя найти свой стиль жизни, целеустремленно уделив этой проблеме некоторое, пусть и не малое, время для размышлений. Мы не выбираем стиль, сидя на крылечке или лежа в задумчивости на диване. Размышления на эти темы появляются тогда, когда вы начинаете сравнивать себя с другими, или ощущаете необходимость что-то изменить, или обнаруживаете определенное несоответствие между тем, к чему вы стремились, и полученным результатом.
Для простоты начнем с разговора о вещах, об окружающей нас предметной среде.
Как правило, неосознаваемой точкой отсчета, незаметным, но определяющим фоном служит тот стиль, который мы унаследовали от своих родителей. (С этой точки зрения отсутствие всякого стиля – тоже стиль.) Дальше возможны две крайние позиции – отталкивание или подражание. И это не тот случай, когда истина лежит посередине.
Посередине, как всегда, лежит проблема.
Проблем немало.
Одна из них связана с противопоставлением чисто утилитарного отношения к вещам и вообще к предметному окружению и усмотрения в вещах чего-то сверх их прямого назначения. Старшее поколение – люди лет 50 и более – просто в силу возраста видят во многих предметах не только их функцию, но еще и овеществленную память.
Эта чашка с цветочками, конечно, не бог весть что, но она бабушкина. Письменный стол слишком массивный, но я за ним делал уроки, а папа (то есть ваш дедушка) садился рядом. Хотя в позеленевшей от старости коробочке неизвестного назначения теперь хранятся всего лишь булавки, вашей маме ее подарила школьная подруга.
Сама по себе любая такая вещь может быть просто старой и совсем некрасивой, а вам представляться даже убогой. Но вещь, тесно связанная с памятью о дорогих нам людях или значимых событиях, в определенном смысле уже вообще не вещь — это знак, звено цепи, связывающее настоящее с прошлым.
Как правило, такие вещи, если их рассматривать отчужденно, разнородны и разностильны. Объединяет их только соотносимость с чьим-то прошлым, с другими жизнями. И если для вас это прошлое в силу его давности в лучшем случае может быть воображено, то для ваших близких оно продолжает хотя бы отчасти оставаться настоящим.
...мораль 1
Если вы живете вместе с родителями, постарайтесь их понять, ведь с вами это тоже случится, только позднее.
мораль 2
Если у вас есть возможность устроить свой обиход и тем более свое жилье, не оглядываясь на старших и их пристрастия, исходите из того, что ваши вкусы пока не устоялись. Оставьте себе время для выбора и простор для перемен.
Впрочем, со вкусом как таковым связан отдельный круг проблем.
В отличие от стиля, вкус все-таки бывает хороший и плохой. Во все времена одни люди, следовавшие моде и стилю своей эпохи, отличались хорошим вкусом, другие – дурным. Очевидно, тем не менее, что само понятие «хорошего/дурного» вкуса тоже исторически обсусловлено.
Современный «хороший» вкус в среднем склоняется к относительному функционализму и минимализму и не поощряет «избыточность», будь то пышные складки на занавесях и покрывалах, ножки мебели в виде львиных лап, причудливо изогнутые позолоченные ручки у чашек и ваз или увековеченные Гоголем «фестончики».
А ведь в свое время эти самые «фестончики», равно как и тяжелые занавеси и кресла с ножками в виде львиных лап, были свидетельством хорошего вкуса! Стили и вкусы меняются, но со временем они стали меняться все быстрее. И столь свойственное нынешним молодым людям беспамятство и почти детское увлечение всем «новым» есть не столько факт возраста , сколько факт эпохи и культуры.
Это хорошо сформулировал современный поэт Д. А. Пригов: «Если раньше сквозь неподвижную точку истины проносились поколения, то теперь мимо ошарашенного человека свищут стили и направления, не успевающие изжить себя до конца и даже иногда доказать свою самоотдельность и правоту».
Действительно, некогда культурное поколение захватывало до двух-трех поколений биологических: черты стиля и вкуса родителей являлись в виде несомненных истин не только детям, но и внукам. По мере нарастания скорости процессов перемен культурные поколения вначале совпали с поколениями биологическими – выросшие дети стали воспринимать критически тот стиль, который для их родителей был соприродным.
Ныне же, по мнению Пригова, «культурное поколение» сократилось до пяти-семи лет. Получается, что человек растет в пределах доминирования одного стиля, взрослеет в пределах другого, учится при третьем, выходит на культурную арену – при четвертом.
Когда же человек утверждает себя как активный творец «своего» стиля? И откуда этому «своему» взяться, как не из причудливой смеси всего предшествующего?
Отношения между «старинным», «старым» и «новым» всегда зависят от более общих характеристик культуры, от доминирующих в ней установок на преемственность или, наоборот, на разрыв с прошлым.
Это в Японии любой бытовой предмет, будь то малозаметная плошка для риса или чашечка для сакэ, традиционно считается тем прекраснее, чем дольше она живет в семье, чем больше людей ею пользовались. Естественная патина времени там ценится сама по себе: позеленевшая старая медь – это свидетель, как и деревянная миска, отполированная руками людей разных поколений.
Возрождающаяся сейчас у нас «мода на старину» с этим понятием «старого» как носителя общей памяти и уже в силу этого ценного и прекрасного не имеет ничего общего.
Исторически это объяснимо.
Слишком долго в России все «прежнее» считалось ненужным. Заинтересованное отношение к быту и предметному окружению объявлялось «мещанством». Красивым предлагалось считать только новое и полезное, но полезное не вообще, а созданное для «нового» человека в контексте строительства нового, невиданного коммунистического мира. Когда Маяковский в рекламе Моссельпрома провозгласил: «Нами оставляются от старого мира только папиросы „Ира“», – это была вовсе не шутка.
Мы знаем, чем это обернулось для страны.
Для вас это далекое прошлое, однако оно продолжает отбрасывать тень и на ваше настоящее, потому что из Истории – что с заглавной, что со строчной буквы – ничто не исчезает бесследно.
Вместе с тем, если воспользоваться метафорой Пригова, то современного молодого человека можно представить себе смотрящим на циферблат часов с бешено вращающейся стрелкой. Мир меняется – и меняется стремительно. В городе теперь безусловно преобладает «ядерная семья», как ее именуют социологи, состоящая только из представителей двух поколений – родителей и их детей, а значит, бытовые традиции уже не транслируются автоматически. Представления о красоте и гармоничности не предъявлены молодому человеку как «готовые» и бесспорные: теперь их вырабатывают не представители предыдущего поколения, не родители и деды, а профессиональные законодатели очередного «нового стиля». Именно они – дизайнеры, художники, архитекторы, рекламисты, маркетологи, издатели журналов о моде и интерьере – формируют у входящего в активную жизнь поколения представления о стильности, изысканности, о красоте старинного подсвечника, о преимуществах английского сада, прелести покрывала из лоскутов или удобстве плетеной мебели.
