Экхарт Толле - Новая земля. Пробуждение к своей жизненной цели
Бог, говорится в трактате, — это бесформенное сознание и суть того, кто ты есть. Все остальное есть форма, «то, что почитают в этом мире».
Двойственная реальность Вселенной, состоящей из вещей и пространства — вещественности и не-вещественности, — она и твоя тоже. Разумная, уравновешенная, плодотворная человеческая жизнь — это танец меж двумя измерениями, образующими реальность: формой и пространством. Большинство людей столь отождествлены с измерением форм, чувственных восприятий, мыслей и эмоций, что скрытая половина жизненности в их жизни отсутствует. Отождествление с формой удерживает их в ловушке эго.
То, что ты видишь, слышишь, чувствуешь, трогаешь или о чем думаешь, — это, так сказать, лишь половина реальности, — форма. В учении Иисуса — просто «мир». Другое измерение — это «царство небесное или вечная жизнь».
Как пространство позволяет всем вещам существовать и как без тишины не бывает никакого звука, так же и ты не можешь существовать в отсутствие измерения бесформенности, являющегося сутью того, кто ты есть. Мы могли бы сказать «Бог», если бы это слово не понималось столь превратно. Я предпочитаю называть это Сущим. Сущее предваряет существующее. Существующее — это форма, содержимое, то, «что случается». Существующее — это передний план жизни; Сущее — это, так сказать, задний план.
Коллективная болезнь человечества заключается в том, что люди настолько поглощены происходящим, настолько загипнотизированы миром мимолетных форм, так сосредоточены на содержимом своей жизни, что забыли суть, покоящуюся за содержимым, за формой, за мыслями. Они настолько поглощены временем, что забыли о вечности, являющейся их источником, их домом, их судьбой. Вечность — это живая реальность того, кто ты есть.
Несколько лет назад в Китае я поднялся к ступе на вершине горы неподалеку от Гуйлиня. На ней была золотая рельефная надпись, и я спросил своего китайского гида, что она означает.
— Это означает «Будда», — сказал он.
— А почему здесь два иероглифа, а не один? — спросил я.
— Один означает «человек», — объяснил он. — Другой означает «не». А оба вместе означают «Будда».
Я стоял в благоговении. Иероглиф «Будда» уже сам по себе содержал все учение Будды, а для имеющих глаза, чтобы видеть, — тайну жизни. Вот два измерения, составляющие реальность, — вещественность и не-вещественность, форма и отсутствие формы. Это и есть признание и подтверждение того, что ты — не форма.
Глава восьмая
Открытие внутреннего пространства
Одна древняя суфийская история рассказывает, что в некой восточной стране жил король, и он постоянно разрывался между состояниями счастья и отчаяния. Малейший повод ввергал его в величайшее расстройство или провоцировал острую реакцию, и тогда его счастье быстро превращалось в печаль и отчаяние. Пришло время, когда король устал от самого себя и от жизни и стал искать выход. Он послал за мудрецом, жившим в его королевстве и слывшим просветленным. Мудрец пришел, и король сказал ему: «Я хочу быть как ты. Можешь ли ты дать мне что-то такое, что внесет в мою жизнь равновесие, безмятежность и мудрость? Я заплачу любую цену, какую ты попросишь».
Мудрец ответил: «Я могу тебе помочь. Однако цена очень высока, и чтобы заплатить, не хватит всего твоего королевства. Но если ты будешь это чтить, это будет тебе даровано». Король заверил его, и мудрец ушел.
Несколько недель спустя он пришел снова и подал королю инкрустированную жадеитом резную шкатулку. Король открыл ее — в ней лежало простое золотое кольцо. На кольце были нацарапаны какие-то буквы. Надпись гласила: «И это пройдет». «Что это значит?» — спросил король. Мудрец ответил: «Носи это кольцо постоянно. Что бы ни случилось, прежде чем назвать это плохим или хорошим, прикоснись к кольцу и прочти это изречение. Так ты всегда будешь в покое».
И это пройдет. Что придает этим простым словам такую силу? При поверхностном взгляде может показаться, что они способны слегка утешить в скверной ситуации, а заодно и уменьшить радость от того хорошего, что есть в жизни. «Не будь слишком счастливым, ибо это не продлится долго». Похоже, что в отношении ситуации, воспринимаемой как хорошая, они говорят именно это.
Смысл этих слов становится вполне ясен, если мы рассматриваем их в контексте двух других историй, приведенных ранее. История о мастере дзен, чей ответ всегда был: «Вот как?» показывает добро, приходящее через внутреннее непротивление событию, иначе говоря, через слияние в одно с происходящим. История о человеке, чей ответ был неизменно лаконичным — «Возможно», — иллюстрирует мудрость несуждения, а рассказ о кольце указывает на факт непостоянства, который, будучи признанным, открывает путь к непривязанности. Несопротивление, несуждение и непривязанность — вот три грани истинной свободы и просветленной жизни.
Слова, нацарапанные на кольце, не говорят, что ты не должен радоваться хорошему в жизни, и направлены не только на то, чтобы сделать твое страдание более комфортным. У них есть более глубокая цель: пробудить в тебе осознавание скоротечности любой ситуации, обусловленной мимолетностью и изменчивостью всех форм. Твоя привязанность к ним уменьшается, и ты в какой-то степени разотождествляешься с ними.
Твоя непривязанность не означает, что ты не можешь радоваться тому, что предлагает тебе мир. В действительности ты радуешься еще больше. Однажды поняв и приняв факт мимолетности всего и неизбежности перемен, ты можешь радоваться удовольствиям, пока они есть, не испытывая ни страха потерять их, ни тревоги за будущее. Освободившись от привязанности, ты обретаешь преимущество более высокого качества, и с этой более высокой точки смотришь на события своей жизни так, что они тебя больше не захватывают. Ты уподобляешься космонавту, видящему планету Земля, окруженную бесконечным пространством, и понимающему парадоксальную истину: земля любима и драгоценна, и в то же время незначима. Признание того, что и это пройдет, вносит непривязанность, и вместе с этой непривязанностью в твою жизнь входит новое измерение — внутреннее пространство.
Через непривязанность, так же как и через внутреннее непротивление, ты получаешь доступ к этому измерению.
Если ты больше не отождествляешься с формой всецело, то сознание, коим ты являешься, освобождается от заточения в форме. Эта свобода есть рождение внутреннего пространства. Оно приходит как спокойствие, как тонкий, едва уловимый покой глубоко внутри, даже перед лицом чего-то кажущегося плохим. И это пройдет. Внезапно вокруг события появляется пространство. Точно так же есть пространство вокруг эмоциональных подъемов и спадов, даже вокруг боли. И, прежде всего, есть пространство между твоими мыслями. И из этого пространства возникает покой, который не «от мира сего», потому что мир — это форма, а покой — пространство. Пространство Бога.
Теперь ты можешь наслаждаться и уважительно относиться к вещам этого мира, не придавая им той важности и значимости, какой они не имеют. Ты можешь принимать участие в танце творения и быть активным без привязанности к результату и без необоснованных притязаний к этому миру типа «реализуй меня», «сделай меня счастливым», «сделай так, чтобы я чувствовал себя в безопасности», «скажи мне, кто я такой». Мир не в состоянии дать тебе это, и если у тебя больше не остается подобных ожиданий, все самосотворенное страдание заканчивается. Все подобное страдание происходит от переоценки значимости форм и неспособности осознавать измерение внутреннего пространства. Когда это измерение в твоей жизни присутствует, ты можешь радоваться и наслаждаться вещами, ощущениями и получать удовольствие от чувств, не теряя себя в них, иначе говоря, не привязываясь к миру.
Слова «И это пройдет» указывают на реальность. Косвенно указывая на непостоянство всех форм, они также указывают на неизменное и вечное. Только вечное в тебе может распознать непостоянное как непостоянное.
Если измерение пространства потеряно или не познано, то предметы этого мира приобретают абсолютную важность, серьезность и тяжесть, которых в действительности у них нет. Если мир воспринимается не с точки зрения бесформенного, он становится опасным местом, и, в конечном счете, юдолью отчаяния. Ветхозаветный пророк, должно быть, чувствовал это, когда писал: «Все вещи в труде; не может человек пересказать всего».
Вещественное и пространственное сознаниеЖизнь большинства людей загромождена вещами: материальными предметами, тем, что нужно делать, о чем думать. Их жизнь похожа на историю человечества, охарактеризованную Уинстоном Черчиллем как «одно проклятие за другим». Их ум захламлен мыслями, следующими одна за другой. Это измерение вещественного сознания является преобладающей реальностью большинства людей и причиной того, что их жизнь так далека от равновесия. Чтобы на нашу планету вернулась разумность и человечество могло исполнить свое предназначение, вещественное сознание нужно уравновесить пространственным. Следующий этап эволюции человечества — это появление пространственного сознания.
