Анастасия Новых - Эзоосмос. Исконный Шамбалы. Книга 1.
Когда все были в сборе, Сэнсэй повел нас дальше. Двигались мы цепочкой по каменному коридору с низким потолком, который буквально метров через пятьдесят стал незаметно расширяться. Несколько минут пешего хода вдоль однообразно тянущихся стен, и мы наконец-то были вознаграждены первым дивным видением, которое несколько приподняло нам настроение. На нашем пути предстал небольшой зал, украшенный сталактитами и сталагмитами. Довольно захватывающее зрелище — увидеть среди царства тоскливого мрака белоснежный островок, словно мираж в пустыне.
У ребят невольно вырвались возгласы восхищения. Мы побросали вещи и разошлись по залу, с интересом рассматривая это природное творенье. К потолку пещеры крепились длинные сосульки-нити сталактиты. А под ними, куда капала вода, от пола пещеры возвышались изумительные сталагмиты, напоминающие стволы пальм. Любопытно было наблюдать тончайшую работу природы в виде ажурной бахромы вдоль трещин. А в некоторых местах, словно заколдованные кудесником, свисали такие причудливые сталагмиты, будто им вовсе неведомы законы силы тяжести.
— Вот это красотища! — промолвил Андрей.
Все ходили по залу, как завороженные.
— Надо же, какая трудоемкая работа, — подметил Николай Андреевич, рассматривая очередной сталагмит. — Капля за каплей из года в год, из тысячелетия в тысячелетие. Целая летопись эволюции по сантиметру в год.
— Чьей эволюции? Пещеры? — полюбопытствовал Костик.
— Побережья Крыма.
Костик посмотрел на сталагмит со всех сторон и поправил очки.
— Вы это образно?
— Нет, почему? — Николай Андреевич посветил фонарем на соседний сталагмит. — Вот смотри сюда, здесь лучше просматриваются эти кольца, видишь, как у деревьев на срезе. Это химические записи формирования климата вне пещеры в течение всего периода, что рос сталагмит. А поставляют ему эту информацию с поверхности дождевые и талые воды.
— Здорово! А откуда вы это знаете?
— Читай больше, и ты будешь знать.
Андрей, стоявший также возле нашего доктора, протянул руку к сталагмиту, но Николай Андреевич его поспешно остановил:
— Не трогай его! Если ты даже приложишь руку к сталагмиту, то частички твоего пота будут уничтожать его в течение многих лет. — Андрей стыдливо отдернул руку. — Здесь ведь среда постоянная. Тут даже наше дыхание изменяет химический состав воздуха.
— Понял?! — подтрунил Андрея Костик. — Так что замри.
Женька, услышав эту беседу, тотчас выдвинул «рациональное предложение».
— Тут перед входом надо табличку соорудить: «Дышать, чихать и кашлять человеческим воздухом строго воспрещается».
В темноте послышался смешок Вано:
— Да уж! Несмотря на то, что человек давно покинул пещеры, у некоторых индивидов, не будем показывать пальцами, пещера явно не покинула своих хозяев. Так и зияет в их серых извилинах своей непроглядной темнотой. — И вынырнув из темноты, хлопнул Женьку по плечу. — Пошли уже… пещерная инфекция.
Пока мы любовались красотами этого подземного зала, Костик вдруг присел, схватившись за живот, и начал учащенно дышать.
— Ты чего? — спросил Сэнсэй, заметив его состояние.
— Просто как-то не по себе стало…
— Может, у тебя клаустрофобия? — поинтересовался Николай Андреевич.
— Да вроде нет. Я вообще-то не страдаю болезнью замкнутого пространства. Просто как-то не по себе…
Разговор привлек внимание других ребят.
— Э-э-э, ты смотри! — шутливо пригрозил Володя. — Болеть в танке нельзя.
— Да все нормально, — махнул рукой Костик в свете лучей фонарей, направленных на него. — Просто не по себе… Сейчас пройдет.
— Ну что ж, бывает, — спокойно проговорил Сэнсэй. — Иногда даже тем, кто ничем не страдает, становится в пещерах не по себе, особенно когда они впервые там оказываются. Тут человеческое воображение такие шутки может выкинуть…
— Вот, вот, так страху может нагнать, — подхватил Николай Андреевич, — что потом пятки долго будут сверкать на поверхности.
Ребята засмеялись. А Костик с улыбкой поднялся, сконфуженный столь непредвиденным всеобщим вниманием к его персоне. Чуть позже, когда ребята вновь разошлись по залу, Костик стал шептаться с Татьяной, а затем подошел к Сэнсэю. Немного помялся, как будто его красноречие корова языком слизала, но потом все же пробормотал:
— Тут это… хм… может, мы с Татьяной останемся?.. Мы лучше на поверхности вас подождем… Так сказать, вещи покараулим.
— Как хотите, дело ваше, — с улыбкой промолвил Сэнсэй. — Мы вернемся не скоро. — И уже серьёзнее добавил: — Вам помощь-то нужна, чтобы выбраться на «поверхность»?
Костик неуверенно пожал плечами.
— Да справимся… надеюсь.
— Так, понятно. Сейчас я вас выведу. — И отыскав Вано, Сэнсэй сказал ему, кивнув на Костика и Татьяну. — Остаешься за старшего. Я ребят выведу на «поверхность».
Вано улыбнулся и тихо произнёс:
— Что, всё? Романтика под землёй закончилась?
Сергей, услышав их разговор, предложил свои услуги.
— Сэнсэй, давай я их выведу, быстрее будет. Верёвкой соединимся в цепочку. Я первый пойду, и если чего их вытяну.
— Верно, пусть Серёга идёт! — подхватил Вано и в шутку проговорил Сэнсэю. — А то ты у нас сегодня в роли Сусанина, тебя беречь надо.
— Добро, — усмехнулся Сэнсэй, и, повернувшись к Сергею, попросил. — Только ты там аккуратнее на поворотах.
— Да понял я, понял.
Костика, Татьяну и Сергея соединили одной верёвкой. И когда всё было готово, те отправились в обратный путь. Оставшиеся же ребята, пользуясь этой временной передышкой, кто отдыхал, кто продолжал осмотр сталактитов и сталагмитов пещеры. Вскоре вернулся Сергей, в шутку отрапортовавший Сэнсэю об удачном завершении «операции».
Наш отряд двинулся дальше. Шли цепочкой друг за другом, правда, как мне показалось, в довольно быстром темпе. Я еще подумала: надо же, пришли сюда, чтобы на пещеры поглазеть, а экскурсия у нас, точно с борта реактивного самолета. Сэнсэй, как бывалый гид, уверенно вел нашу группу. Проходы сменялись небольшими залами, залы — галереями. Наша дорога несколько раз меняла свое направление: то она пролегала вверх по склону, то уходила вниз под уклон, то резко поворачивала через какие-то узкие расщелины, выбравшись из которых мы шли, как мне показалось, вообще в обратном направлении. То мы заходили в какие-то непроходимые, на первый взгляд, каменные ловушки, и Сэнсэй, не сильно утруждая нас на сообразительность, уверенно выводил всех оттуда абсолютно неприметными ходами.
Чувствовалась, что в некоторых местах менялась температура помещений. Где-то воздух был более влажным. На стенках таких проходов в свете фонарей блестели капельки воды. Где-то ощущался явный сквозняк. А на одном из перекрестков вроде бы слышался далекий шум подземного водопада.
Вначале я пыталась как-то ориентироваться. Но потом, когда мы несколько раз поменяли направление и прошли перекрестки с ветвящимися в разные стороны ходами, я поняла, что мои усилия бесполезны. Но что удивительно — несмотря на столь извилистый, сложный по направлениям путь, мы шли по какой-то еле заметной тропе, причем в основном в полный рост, хотя иногда все же приходилось протискиваться и ползти на животе или на четвереньках. Там, где тропа спускалась резко вниз или поднималась круто вверх, виднелись шероховатые своеобразные ступеньки. Рядом с ними камень был совершенно гладким. Из-за нашей торопливости мне так и не удалось толком рассмотреть, являлись ли эти ступеньки природного происхождения или все-таки искусственного. К нашему немалому удивлению передвигались мы довольно комфортно. Хотя лично я почему-то готовилась к каким-то невероятным испытаниям, как в психологическом плане, так и в физическом.
И еще одно немаловажное наблюдение я сделала, правда, касающееся своей человеческой натуры, попавшей в подобные условия. С самого начала пути, особенно после лаза, я постоянно испытывала странные ощущения какого-то неестественного страха. В результате и движения мои были скованными, и идти я старалась непременно в середине отряда, да и смотрела от страха больше себе под ноги. Окружающее казалось мне мрачным и пугающим. И чем больше об этом думала, тем больше тряслись мои поджилки. Я на ходу искала разные причины своему страху, сваливая в основном все на странное воздействие пещеры. В конце концов, довела себя до такого состояния паники, что еще чуть-чуть — и точно бы рванула к выходу, если бы знала, конечно, где он находится.
Но моя теория о негативном воздействии пещер на психику лопнула, как мыльный пузырь, когда во время очередного пятиминутного отдыха, наполненного неизменными шутками наших ребят, я заметила олимпийское спокойствие большинства участников похода, явно наслаждавшихся пребыванием здесь. Николай Андреевич, тот вообще зря время не терял, по возможности, с интересом рассматривая породу окружающих стен. Такое моё наблюдение дало своеобразную взбучку нахлынувшим негативным мыслям, этим мелкопакостным агрессорам Животного начала, которые, казалось, так и караулили момент, чтобы поизголяться над моим воображением. Страх сменился любопытством…
