Бхагаван Раджниш - Путь мистика
Не давай этим людям определенности - каждый хочет определенности, какой-то легкой гарантии, - просто дай им желание исследовать. Просто сделай этих людей достаточно жаждущими и предупреди, что, может быть, источник воды, способный утолить эту жажду, находится у них внутри - посмотрите туда!
Научи их медитировать, чтобы однажды они могли раскрыть эти качества. Когда они узнают, что они в них есть, не будет никакой опасности, что это усилит их эго; у эго бывают такие тонкие способы усиливаться. Оно всегда куда-то смотрит, чтобы найти какую-то пищу, которая дала бы ему питание.
Это безмерно важно для каждого из вас, потому что мало-помалу вы станете восприимчивыми; вы начнете видеть вещи, которых люди не осознают. Они в них есть, но они этого не знают. По мере того как вы становитесь восприимчивыми, ваша ответственность растет. Вы не должны им говорить: «Эти качества в вас есть».
Самое большее, вы должны им сказать: «Может быть, это в вас есть, но вам придется посмотреть, поискать, провести исследование. И кто знает? - может быть, я неправ». Никоим образом не усиливайте их эго, ни преднамеренно, ни нечаянно, потому что эго - величайшее рабство, единственный ад, который мне известен.
Любимый Ошо,
Является ли каждая последующая жизнь духовным продвижением по отношению к предыдущей?
Необязательно. Может быть, так, может быть, нет; все зависит от человека. В существовании нет такого закона, что ты всегда движешься выше; ты можешь переместиться ниже, упасть ниже предыдущей стадии. Путь эволюции становится определенным, только когда ты становишься более сознательным, тогда каждая новая жизнь проживается на более высоком уровне.
Но многие ли пытаются стать сознательными? Напротив, большинство людей в мире стараются оставаться как можно бессознательнее, потому что та небольшая сознательность, которая им известна, это не что иное, как тревога, тоска, боль.
Это пытка, это напряжение. И нет определенности в том, что твое решение правильно, есть великий страх, колебание. В небольшом сознании, которое есть у человека, он всегда находится в состоянии или-или - разделенный, расщепленный, разрываемый на части: одна часть тянет в одном направлении, другая - в другом. Он просто несчастен.
Не случайно алкоголь и другие наркотики, которые могут утопить твое сознание в безграничном бессознательном, стары, как человек. Тысячи раз человеку внушали, что он должен бросить эти вещи. Его за это наказывали - он страдал от тюремных заключений, штрафов, - но эти наркотики дают ему нечто более мощное, чем страх ваших наказаний.
Все религии в своей основе против наркотиков, все правительства против наркотиков, все системы образования против наркотиков. Это очень странно: все против наркотиков - почему же тогда наркотики продолжаются? И не находится ни одной индивидуальности, которая встала бы и спросила, почему это так.
Наркотики стары, как человек, и усилия их отбросить, тоже стары как человек, и каждая попытка терпела поражение - а эти попытки предпринимались властями против индивидуальностей, у которых не было никакой власти. Но все же они так и не смогли искоренить наркотики из человеческой жизни. И я не думаю, что им когда-нибудь удастся их искоренить, потому что они не принимают в расчет основную причину - почему человек хочет быть бессознательным. Они только борются с симптомами, что просто глупо.
Ни одна из религий, ни одно из правительств не могут привести точной причины, по которой человек хочет стать бессознательным. Фактически они не могли бы ее назвать, даже если бы знали, потому что это было бы осуждением всего их общества. То, каким они создали мир, так уродливо, что люди не хотят быть сознательными. Люди хотят стать бессознательными, люди хотят забыть о нем. Они готовы принять наказание, готовы отправиться в тюрьму, но не готовы бросить наркотики, потому что мир, созданный так называемыми властями и так называемыми религиями, не стоит того, чтобы оставаться в нем сознательным; он просто ужасен.
И пока мы не изменим ситуацию... либо мы сделаем сознательную жизнь человека такой красивой, такой любящей, такой блаженной, чтобы ему не хотелось быть бессознательным - чтобы ему хотелось быть более сознательным, - либо нам придется освободить самого человека от всех тех вещей, которые делают его несчастным. Тогда ему не захочется быть бессознательным. Тогда ему захочется быть более и более сознательным, потому что чем более он сознателен, тем более сочной становится жизнь, тем более жизнь становится приключением, тем более он познает таинства существования.
Он хочет стать более сознательным, и эта жажда большего сознания не прекратится, пока он не достигнет абсолютного сознания - пока он не станет чистым сознанием, и в нем не останется ни малейшего уголка темноты и бессознательности, пока он не наполнится светом, просто светом.
Вся история человека - это история принуждения человека к большей и большей бессознательности, и наркотики - не единственный способ. Есть и другие вещи, делающие человека бессознательным. Поэтому иногда возможно, что человека не интересуют наркотики, но это не значит, что он заинтересован в том, чтобы оставаться сознательным; он нашел какой-то другой наркотик, который не известен как наркотик, - например человек, полный жажды власти. Это тоже наркотик, но он не может себе позволить быть совершенно бессознательным; он должен бороться за власть, он должен оставаться сознательным.
Политика - это наркотик той же категории, что и марихуана, ЛСД, и может быть, более опасный, потому что люди, принимающие марихуану, ЛСД или гашиш, не причинили миру никакого вреда. Они причинили вред самим себе, но больше никому. А политики? Они не делали ничего, кроме вреда. Вся история полна крови. Люди, принимающие марихуану и тому подобное, не создают историю, не создают Чингиз-хана, Тамерлана, Надир-шаха, Александра Великого, Наполеона Бонапарта, Адольфа Гитлера. Они не создают всех этих чудовищ. Их наркотик очень невинен в сравнении с политикой.
Кто-то, может быть, гонится за деньгами... деньги для него становятся почти наркотиком. Я знал одного человека... Я никогда не видел ни одного человека, у которого была бы такая наркотическая зависимость от денег. Если он видел у тебя в руках банкноту в сто рупий, он не мог удержаться, чтобы не прикоснуться к ней. И он касался ее так, словно касался возлюбленной. Он осматривал ее со всех сторон и касался ее. И это была не его банкнота, он должен был ее вернуть.
Он никогда не возвращал денег никому, у кого их одалживал; он просто не мог этого сделать. Я не назову это преступлением; ему было просто невозможно расстаться с деньгами. У него было достаточно денег. У него было семь домов, которые он сдавал в наем, а сам жил в бесплатном приюте, в Дхармашале в караван-сарае, в котором бесплатно можно находиться три дня. Но город был большой, и в нем было много караван-сараев, и три дня он оставался в одном, потом перебирался в другой. И все его деньги были вложены в разные банки. Он так боялся, что какой-то банк обанкротится, - лучше поместить деньги в разные места.
Я спрашивал его:
- Что ты будешь с ними делать? У тебя ведь нет жены.
Он никогда не женился по той простой причине, что женщины слишком заинтересованы в том, чтобы тратить деньги. Это создало бы проблемы, и он боялся, что это создало бы хаос в его мирной жизни - лучше избегать женщин. У него не было детей.
- Для кого ты собираешь деньги?
- Я люблю деньги, - говорил он.
- Но, - говорил я, - деньги полезны, только когда ты их используешь; ты же их не используешь! Один ли у тебя миллион рупий, два миллиона или пятьдесят миллионов... неважно, есть у тебя что-то на счету или нет, - это все равно. Ты никогда ничего не снимаешь.
- Ты не понимаешь, - говорил он. - Это дает сердцу такое утешение. Просто считать деньги так приятно.
Каждый день вечером он навещал меня. Он никому не нравился, потому что все думали, что он подлый, просто подлый. Но мне было интересно... Я хотел понять, что у него был за ум - такой уникальный человек! И он приносил свой блокнот и показывал мне:
- Сейчас в этом банке столько-то, в этом столько-то, а вот, сколько в целом. Ты видишь? Общая сумма возрастает!
И его глаза заметно вспыхивали. Этот человек находится в абсолютной наркотической зависимости; он больше не сознателен.
У него не было других забот; он был очень целеустремленным человеком. Когда он умер, я присутствовал. Врачи знали, что я был единственным человеком, которого он навещал каждый день, и мне сообщили, что он умирает. Я спросил, в какой он палате. Они сказали:
- Вы же знаете его - он в бесплатной палате! Он не может даже умереть в палате, за которую нужно платить деньги. Что бы ни случилось, он не может снять деньги из банка. И он держит в руках все свои банковские счета.
