Жанна Гийон - Автобиография
Господь открыл мне одной знать ее состояние. Это было начало проявления дара различения духов, который я получила позже во всей полноте. Зима перед моим отъездом была одной из самых длинных и тяжелых за последние несколько лет (1680–й год). За ней последовал период чрезвычайно острой бедности, что предоставило мне возможность практиковать благотворительность. Моя свекровь охотно присоединилась ко мне в этом и казалась очень изменившейся. Я могла только удивляться и одновременно радоваться этому. Каждую неделю мы раздавали в нашем доме более девятисот шестидесяти буханок хлеба, но частная благотворительная помощь беднякам, которые стеснялись ее принимать, была еще больше. Я всегда находила, чем занять мальчиков и девочек из бедных семей. Господь настолько благословил мои пожертвования, что я не замечала никаких убытков моей семьи. Еще до смерти моего мужа свекровь сказала ему, что я разорю его своей благотворительностью. Но он и сам был человеком настолько жертвенным, что в один из годов сильной дороговизны, будучи еще совсем юным, раздал нищим значительную сумму денег. Свекровь так часто повторяла ему свою угрозу, что он велел мне письменно изложить все мои денежные расходы, как затраты на содержание дома, так и все, что я приказывала покупать. Ибо так он мог лучше рассудить, из каких средств я жертвовала беднякам. Это новое обязательство, которое мне поручили, казалось мне тем более сложным, что за одиннадцать лет моего супружества этого никогда прежде от меня не требовали.
Но более всего меня беспокоил страх, что у меня не останется средств для раздачи нуждающимся. Однако я подчинилась повелению, нисколько, при этом, не урезав размера своих благотворительных расходов. Я не указала в описании ни одного из моих пожертвований, и все же мой отчет о расходах в точности отвечал необходимой сумме. Я была весьма удивлена и поражена, но посчитала это одним из чудес Провидения. Я ясно видела, что недостаток был возмещен из Твоей сокровищницы, о мой Господь, что сделало меня еще более щедрой в моем отношении к тому, что является Господней, а не моей собственностью. О, если бы люди знали, как дела благотворительности способны благословлять, умножать и обильно взращивать состояние даятеля, а вовсе не расточать или уменьшать его! Сколько в мире совершается бесцельного расточительства, которое можно было бы использовать для помощи бедным, и тогда, обильно восстановленное, оно бы щедро вознаградило семьи благотворителей.
Во времена моих самых суровых испытаний через несколько лет по смерти мужа (ибо они наступили за три года до моего вдовства и длились еще четыре года после него) мой лакей однажды сообщил мне (я тогда жила в провинции), что на дороге умирает бедный солдат. Я велела привезти солдата, и, приказав приготовить для него отдельное место, выхаживала беднягу в течение двух недель. Он был болен дизентерией, которой заразился в армии. Болезнь была столь отвратительна, что, несмотря на склонность наших слуг к проявлению милосердия, никто из них не был в состоянии к нему приблизиться. Я сама забирала его судно. Но мне никогда прежде не приходилось заниматься таким трудным делом. Я часто прилагала усилия и заботилась о ком–то в течение пятнадцати минут. Порой мне казалось, что мое сердце не выдержит, но я никогда не отказывалась помочь. Иногда я в своем доме принимала бедных людей, чтобы перевязать их гноящиеся язвы; но никогда не сталкивалась с подобным ужасным случаем. Бедняга умер, после того как я помогла ему принять причастие.
Сейчас мне немалое беспокойство доставляло мое чувство нежности к детям, особенно к моему младшему сыну, к которому я питала особую любовь. Я видела в нем столько хороших наклонностей, что все, казалось, подтверждало мои ожидания. Я думала, что будет слишком рискованным оставлять его другому воспитателю.
Мою дочь я решила взять с собой, несмотря на то, что тогда она болела изматывающей ее лихорадкой. Однако Провидению было угодно совершить ее быстрое выздоровление. Те узы, с помощью которых Господь соединил меня с Собой, были бесконечно более крепкими, нежели узы из плоти и крови. Законы моего священного брака обязывали меня, оставив все, последовать за своим супругом туда, куда Его милости будет угодно меня призвать. Хоть я часто колебалась и испытывала много сомнений перед отъездом, я никогда не сомневалась в том, что этот отъезд был угоден Его воле.
Людям свойственно судить о вещах только по тому успеху, который они могут наблюдать. Поэтому возьми они за пример мое бесчестие и страдания, они бы посчитали мое призвание ошибкой, иллюзией или плодом моего воображения. Но именно само это гонение и множество странных испытаний, которые оно на меня навлекло (одно из них — мое нынешнее тюремное заключение) утвердило меня в его истинности и необходимости. Я убеждена более чем когда–либо, что мой отказ от всего есть чистейшее исполнение божественной воли. Именно в этом Евангелие являет свою истинность, ибо оно обещает тем, кто все оставит из любви к Господу, воздать «во сто крат больше в этой жизни и столько же в гонениях». И разве не имею я теперь бесконечно больше, нежели во сто крат, когда Господь взял у меня целое состояние. Но, пребывая в той непоколебимой твердости духа, которая дана мне в моих страданиях, в совершенном спокойствии посреди жестокой бури, окружающей меня со всех сторон, в невыразимой радости, просторе и свободе, которыми я могу наслаждаться в самом строгом и суровом заключении, я не желаю, чтобы мое заключение закончилось ранее положенного срока. Я люблю мои цепи. Все для меня едино, ибо я не имею собственной воли, но только любовь и волю Того, Кто мною владеет. Действительно, хоть мои чувства и не имеют такой склонности, но мое сердце не им подвластно. Моя стойкость исходит не от меня самой, но от Того, кто является моей жизнью, так что я могу сказать подобно апостолу: «Уже не я живу, но живет во мне Иисус Христос». В Нем я живу, двигаюсь и существую.
Возвращаясь к теме своего повествования, я должна сказать, что мое колебание не было вызвано поездкой с Новыми Католиками, но скорее, возможностью вступления в их общество. Я не испытывала к ним достаточно сильной привязанности, хоть и стремилась к ней. Я, в самом деле, хотела внести свой вклад в дело обращения заблудших душ, и Бог употребил меня в обращении нескольких семей, одна из которых состояла из одиннадцати или двенадцати человек, еще до моего отъезда. Кроме того, Отец ля Комб написал мне, желая использовать возможность совместно отправиться в путь, но не сообщил, нужно ли мне вступать в их общество. Таким образом, само Провидение моего Бога, предопределившее исход дела, помешало мне вступить в их общество, чему я и сама так настойчиво сопротивлялась.
Однажды размышляя с человеческой точки зрения над всеми моими поступками, я заметила, что моя вера была пошатнувшейся, ослабленной из страха совершить ошибку. Этот рабский страх подогревался словами жившего в нашем доме священника, который говорил мне, что этот план слишком поспешный и неблагоразумный. Будучи несколько смущенной, я открыла Библию, и столкнулась с этим отрывком из Исайи: «Не бойся, червь Иаков, малолюдный Израиль, — Я помогаю тебе, говорит Господь, и Искупитель твой, Святый Израилев» (Ис. 41:14). А рядом с этими словами: «Не бойся, ибо Я искупил Тебя, назвал тебя по имени твоему; ты — Мой. Будешь ли переходить через воды, Я с тобою» (Ис. 43:1,2). Я обрела великое мужество, данное мне для отъезда, но не могла еще убедить себя, что будет лучше присоединиться к Новым Католикам. Тем не менее, я должна была встретиться с Сестрой Гарнье, их Настоятельницей в Париже, для того, чтобы мы могли действовать сообща. Но я не могла отправиться в Париж, так как эта поездка лишила бы меня возможности другой поездки, которую я должна была предпринять. Но тогда сестра сама пожелала приехать и встретиться со мной, хоть и была нездорова. Каким чудесным образом, мой Боже, Ты действовал посредством Своего Провидения, дабы все было приведено к исполнению Твоей воли!
Каждый день я была свидетелем новых чудес, которые поражали меня и укрепляли мою веру, ибо из–за своей отеческой благости Ты проявлял заботу даже о предметах незначительных.
Когда сестра Гарнье собиралась в дорогу, она внезапно заболела. И Ты позволил этому случиться, ибо так я смогла предоставить комнату человеку, который мог прояснить ситуацию и собирался приехать для встречи со мной. Поскольку она сообщила мне о дне своего отправления в путь, я узнала, что этот день обещал быть очень жарким и душным. Я понимала, что, окружив ее столь тщательным уходом дома, ей не позволят отправиться в путешествие в такую погоду (что и случилось на самом деле, как она мне после рассказывала). Тогда я помолилась, чтобы Господь усилил ветер и невыносимая жора спала. Не успела я помолиться, как поднялся очень освежающий ветер, чему я была чрезвычайно удивлена. Этот ветер не утихал в течение всего ее путешествия. Я вышла ей навстречу и сопроводила ее в свой загородный дом так, что никто не увидел и не узнал о ее приезде. Меня немного смущало, что двое из моих слуг знали ее. Но так как в то время я старалась привести к обращению одну даму, они подумали, что с целью этого обращения я и послала за Сестрой Гарнье, чей приезд необходимо было держать в тайне, чтобы не расстроить планы той дамы приехать ко мне.
