Бхагаван Раджниш - Йога — поиск силы
Трудно жить с этим хаосом. Это почти невозможно, бесчеловечно или сверхчеловечно, жить с этим хаосом и не начать думать о нем; тут человек чувствует, будто сходит с ума. Вот где сошел с ума Ницше, в такой же ситуации, как и Сартр. Ницше сошел с ума. Ницше был первым от этого нового ума, первым пионером, человеком, который испытал подлинное «нет». Он помешался. Слишком много людей сойдут с ума, если испытают «нет», потому что в этом случае нет любви, тогда нет надежды, тогда нет и смысла. Ваше существование произвольно, случайно. Внутри пустота, снаружи пустота... нигде нет цели. Не за что зацепиться. Некуда идти — нет причины быть.
Такое положение кажется трудным, почти невозможным.
Сартр заслужил свое «нет», он прожил его. Он — настоящий человек, настоящий Адам. Он ослушался. Он сказал «нет». Он был изгнан из сада, сада надежд, сада мечтаний, сада исполнения ваших желаний. Нагим, голым изгнан в холодный мир, где он и прожил жизнь.
Он — прекрасный человек, но нужен еще один шаг. Чуть больше мужества. Он все еще не коснулся каменистого дна ничто.
Почему у него не получается коснуться каменистого дна ничто? Потому что он создал философию «ничто». Теперь сама эта философия дает ему смысл. Он говорит о печали. Вы наблюдали за кем-нибудь, говорящим о своей печали? Сама речь человека помогает печали исчезнуть. Вот почему люди говорят о печали, люди говорят о своих несчастных жизнях. Они говорят ради того, чтобы говорить, и при этом забываются.
Он спорит, говорит, что ничто не имеет смысла, что вся жизнь бессмысленна. Теперь это стало его смыслом: спорить об этом, отстаивать это. Вот тут он упустил суть. Чуть бы глубже, и каменистое дно станет близким. Его выбросит назад к глубокому «да».
Из «нет» рождается «да». Если же из «нет» не рождается «да», значит что-то пошло неправильно. Все должно происходить так. Из ночи рождается утро. Если утро не рождается, значит что-то не так. Может быть, утро есть, но человек сделал своей целью не открывать глаза. Он посвятил себя тьме, или человек ослеп, или же человек так долго прожил в темноте, что свет слепит и ослепляет его.
Еще один шаг в этой жизни или другой, и Сартр станет настоящим человеком дзен. Он сможет сказать «да» из «нет», но помните, что из подлинного «нет».
Вы когда-нибудь наблюдали явление ложной беременности? Женщина верит в то, что она беременна, и просто через веру, просто через идею, она внушает себе, что беременна. Она начинает чувствовать, как растет ее живот — и живот, в самом деле, начинает расти. Наверное, в нем нет ничего, кроме воздуха. А живот каждый месяц становится все больше и больше. Уже один только ее ум помогает животу накапливать воздух, лишь сама идея. А ничего и нет: беременности нет, внутри нет ребенка. Это фальшивая беременность; никакого рождения не будет.
Когда кто-то говорит «нет», не заслужив его, не живя ради него... Например, сейчас в России «нет» стало официальной философией: каждый — коммунист, каждый — атеист. В этом случае «нет» поддельное, такое же поддельное, как «да» индусов. Ведь это фальшивая беременность; теперь это официальная религия; ее распространило правительство. В каждой школе, колледже и университете «нет» теперь поклоняются. Атеизм стал религией; сейчас каждого учат ему. Беременность будет фальшивой, обусловленной другими; это также как и вероисповедание — вы рождаетесь христианином, индуистом, мусульманином, а потом вас чему-то учат, и мало-помалу вы начинаете верить.
Маленький ребенок при виде того, как молится его отец, сам начинает молиться, потому что дети по своей природе подражательны. Отец идет в церковь... и ребенок ходит в церковь. Видя, что все верят, он также начинает притворяться. И вот рождается фальшивая беременность. Живот будет бесконечно расти, и из него не выйдет ребенок, из него не родится жизнь. Только человек станет безобразным из-за своего живота.
«Да» может быть фальшивым, «нет» может быть фальшивым; тогда из этого ничего не выходит. Дерево познается по плоду, причина познается по следствию. Подлинные ли вы или же нет, узнается по вашему возрождению. Это первое.
Второе, что надо запомнить, следующее: вы можете и в самом деле быть беременными, но если мать сопротивляется самой идее родить ребенка, она может убить его. Ребенок был настоящим, но мать должна содействовать ему. Когда ребенок после девятимесячного роста в утробе матери хочет выйти наружу, она должна содействовать ему.
Оттого что матери не взаимодействуют с детьми, появляется так много боли. Деторождение — это такая естественная вещь, не нужно здесь никакой боли. На самом деле, те, кто знают, говорят, что деторождение может стать одним из самых экстатических моментов в жизни женщины, если она взаимодействует с ребенком, - ничто не сравнится с этим. Ни один сексуальный оргазм не бывает таким глубоким, как чувство, с которым женщина переживает процесс деторождения. Все ее существование вибрирует вместе с новой жизнью; рождается новое существо. Она становится средством божественного. Она становится творцом. Все фибры ее естества вибрируют в новой тональности; слышится новая песня в самых дальних глубинах ее естества. Она впадает в транс.
Никакой сексуальный оргазм не в силах быть таким глубоким, как оргазм, которого может достичь женщина, когда она становится матерью, но случается как раз обратное. Гораздо чаще, вместо того, чтобы впасть в транс, женщина переживает чудовищные страдания, потому что она сопротивляется. Ребенок выходит наружу, ребенок покидает чрево, он готов — он готов выйти в большой мир, широкий мир, — а мать цепляется. Она закрыта, она не помогает, она не открыта. Если она по-настоящему закрыта, она может убить ребенка.
Вот это как раз и происходит с Сартром: ребенок готов, и он выносил настоящую беременность, но сейчас он боится. Теперь «нет» само по себе стало целью жизни, это как если бы сама беременность стала целью, а не ребенок. Как если бы женщина чувствовала себя так хорошо, нося тяжесть в чреве, что в настоящий момент она боится, что если ребенок родится, она что-то потеряет. Беременность не должна становиться стилем жизни. Это процесс: он начинается и заканчивается. Человек не должен цепляться за нее. Сартр цепляется; вот тут то он и терпит неудачу.
В мире много атеистов с фальшивыми беременностями, очень мало атеистов с настоящими беременностями. Но вы можете потерпеть неудачу, даже когда у вас настоящая беременность. Никогда не создавайте, из какой бы то ни было точки зрения свою философию, потому что когда она становится вашей философией, вовлекается ваше эго, а потом вы все время защищаете его, стоите за него, ищете доказательства в его поддержку.
Амитаб рассказал небольшую историю. Хорошо бы ее понять.
В Бруклине один еврейский мудрец спрашивает другого еврейского мудреца:
— Что это: зеленая, висит на стене и свистит?
Загадка. Что это: зеленая, висит на стене и свистит?
Поразмыслив, второй еврейский мудрей ответил:
— Не знаю. Первый мудрец:
— Красная селедка. Второй мудрец:
— Но ты сказал, зеленая. Первый мудрец:
— Ее можно покрасить в зеленый цвет.
Красная селедка, но вы можете покрасить ее.
Второй мудрец:
— Но ты сказал, висит на стене. Первый мудрец:
— Конечно, ее можно повесить на стену. Второй мудрец:
— Но ты сказал, что она свистит!
Первый мудрец:
— Ну хорошо, не свистит.
Но человек продолжает делать по-своему. Теперь ничего не осталось от первоначального утверждения, но человек постоянно цепляется за него. Оно становится ложным шагом эго.
Сартр — подлинный человек, но все у него стало ложным шагом эго. Ему нужно немного больше мужества.
Да, я говорю вам: для того, чтобы сказать «нет», нужно мужество; для того, чтобы сказать «да», нужно еще больше мужества. Ведь эго может быть полезным для того, чтобы сказать «нет». В каждом «нет» эго может быть полезным. Оно чувствует себя хорошо, произнося «нет»; эго чувствует, что оно накормлено, оно окрепло. Но сказать «да», значит сдаться; для этого требуется больше мужества.
Сартр нуждается в перемене убеждений, где «нет» становится «да», тогда он будет не похожим на дзен, он будет самим дзен.
А за пределами дзен — Будда. За пределами дзен — Будда: высшее просветление, нирбидж самадхи Патанджали — бессемянное самадхи — где «да» также отбрасывается, потому что «да» противопоставляется «нет». Когда «нет» действительно отбрасывается, не нужно носить «да».
Почему вы говорите, что Бог есть? Потому что вы все еще боитесь, что его может не быть. Никто не говорит, что вот, - день. Никто не говорит, что вот, - встает солнце, поскольку все знают, что так оно и есть. Когда вы настаиваете, что это так, то где-то глубоко в вашем бессознательном появляется страх. Вы боитесь, что это может быть и не так. Из-за этого страха вы продолжаете настаивать, говорить «да». Люди становятся фанатиками, догматиками. Они готовы погибнуть или же убить за свои идеи.
