Бхагаван Раджниш - Путь мистика
Это было трудно для других, но для меня это всегда был прекрасный опыт. И я не думаю, что то, что произойдет со мной в будущем, изменит мои чувства к существованию.
Доверие - это такое ценное чувство, что ради него человек может пожертвовать тысячей жизней. Даже тогда ничто не может с ним сравниться. Оно приходит постепенно, по мере того, как ты проходишь через жизнь, каждое мгновение, смакуя каждую ситуацию, какой бы она ни была. Это может выглядеть плохо в глазах других. Это неважно. Если ты можешь ею наслаждаться, ей радоваться, все в полном порядке. Весь мир может это осуждать; это абсолютно не имеет значения.
Это правда, должно быть, я родился почти просветленным.
Любимый Ошо,
Слыша, как ты говорил с журналистами вчера вечером, я почувствовал, что ты так напорист, а я так испуган. В этой стране, чувствуя себя чужим, я боюсь даже выйти в магазин, чтобы что-то купить. Чем лучше я себя чувствую в отношении себя и тебя, тем больше боюсь людей. Можно ли сделать что-нибудь, кроме как наблюдать это?
Наблюдение - самое главное, что нужно сделать; все остальное меньше. И это самое лучшее, что можно сделать.
Что касается меня, то, что я говорю, - нечто спонтанное. Если бы я говорил с тобой, я говорил бы очень мягко. Нет необходимости быть уверенным, потому что ты восприимчив. Чем более ты восприимчив, тем меньше необходимость в том, чтобы я был напористым.
Но когда я говорю с журналистами, спонтанно я становлюсь очень напористым, потому что только тогда они могут слушать; иначе они глухи. Каждый день они пишут статьи, интервью с политиками и всевозможными людьми, которые их боятся - боятся, потому что они могут разрушить их имидж в общественном мнении.
Многие журналисты выражали такую мысль:
- Странно, что мы чувствуем, что полностью контролируем политиков и других людей, беря у них интервью. Но с тобой мы начинаем нервничать. Этого никогда не случается больше ни с кем, почему же мы начинаем нервничать?
Я сказал:
- Единственная причина в том, что я не забочусь о своем имидже. Меня не заботят ваши статьи; мне все равно, что вы напишете. Все, что меня интересует в это мгновение, это чтобы то, что я говорю, дошло до вас. Кроме этого у меня нет никаких забот. Семь лет я не читал ни единой книги, ни одного журнала, ни одной газеты, не слушал радио, не смотрел телевизор - ничего подобного. Все это мусор.
Поэтому когда журналист задает мне вопрос, его нужно разбудить, чтобы он услышал ответ. Он не должен быть в том же состоянии, что и когда он слушает политика, - и это, конечно, делает меня напористым! Ты не можешь достичь людей, если ты мягкий и скромный. Для них это будет выглядеть как слабость, потому что именно такими они привыкли видеть политиков и других, которые очень мягки и всецело готовы сказать все, что хочет услышать журналист. Они говорят с некоторой оглядкой на то, какое воздействие это произведет на их имидж.
У меня нет никакого имиджа. Поэтому когда я говорю с журналистом, я пытаюсь достичь его, не общественного мнения. Это вторично. Если это происходит, хорошо; если этого не происходит, об этом не стоит беспокоиться.
Почему ты боишься людей?
Я никогда нигде не чувствовал себя чужим по той простой причине, что где бы ты ни был, ты и есть незнакомец; какой смысл это чувствовать? Где бы вы ни были, вы не можете быть никем другим; вы и есть незнакомцы. Как только это принято, неважно, где ты незнакомец - в этом месте или в другом. Твое незнакомство сохраняется - где-то яснее, где-то туманнее.
Но зачем бояться? Страх возникает, потому что ты хочешь, чтобы люди думали о тебе хорошо. Именно это делает каждого трусом. Именно это делает каждого рабом - что люди должны хорошо думать о тебе. Вот в чем страх: в этом незнакомом месте незнакомые люди могут что-то сделать, могут что-то сказать, могут не подумать о тебе хорошо.
Тебе всегда нужно, чтобы тобой восхищались, потому что ты не принял себя. Поэтому, в качестве заменителя, тебе нужно признание других. Как только ты принимаешь себя, неважно, хорошо или плохо думают о тебе люди; это их проблема. Ты живешь свою жизнь по-своему; что они думают, это их проблема, их забота.
Но поскольку ты не принимаешь себя - с самого детства тебя постоянно бомбили, постоянно в тебя вбивали, что ты не приемлем таким, как ты есть. А когда люди принимают тебя, восхищаются тобой, уважают тебя, это значит, что ты хороший. Но это создает все проблемы для каждого в мире: каждый становится зависимым от мнений других людей, каждым помыкает мнение других.
Видя этот простой факт, я отбросил идею о мнениях других людей, и это дало мне такую свободу, что она абсолютно неописуема. Такое облегчение, что ты можешь быть просто самим собой - не нужно об этом беспокоиться. И этот мир так велик, в нем много людей. Если я должен думать о том, что каждый из них думает обо мне, всю мою жизнь я буду просто собирать мнения других о себе, таскать с собой досье...
Когда я подавал заявление в правительственную службу о поступлении на работу учителя в университете - таков мой путь, и таким мой путь был всегда, - я просто пришел к министру образования и сказал:
- Вот мое заявление и вот мои дипломы. Если вы хотите о чем-то спросить, провести собеседование, я готов.
Он посмотрел на меня - странное поведение! Заявление должно прийти по надлежащим каналам. Он сказал:
- Ваше заявление должно прийти по надлежащим каналам.
- Это прямой канал, - сказал я, - и не может быть канала более надлежащего! Я податель заявления, а вы человек, который должен его принять, - лицом к лицу, от человека к человеку. Я не верю ни в какие другие каналы.
- Для собеседования назначается такая-то дата, - сказал он.
- Вы здесь сидите, я тоже здесь - начинайте интервью! Зачем тратить впустую мое и ваше время? Если у вас нет никаких вопросов, и вы не можете провести собеседование со мной прямо сейчас, я могу провести его с вами.
Он посмотрел в заявление. Он сказал:
- А где характеристика?
- Я никогда не встречал человека, которому мог бы дать характеристику; как я могу просить кого-то другого дать характеристику мне? Скажите мне.
- Странно! - сказал он. - Вы никогда в жизни не встречали человека, который мог бы дать вам характеристику?
- Нет, - сказал я. - Я не могу дать им характеристику. Есть сотни людей, которые хотели бы дать характеристику мне, но меня не интересуют их характеристики; у них нет никакого характера.
- У вас странное мышление, - сказал он, - но я должен действовать согласно правилам и инструкциям: характеристика обязательна. Она должна прилагаться к заявлению; иначе я буду виноват.
- Ладно, дайте мне лист бумаги, и я ее напишу, - сказал я.
- Вы напишете характеристику самому себе? - сказал он.
- Нет, но я напишу заверенную копию характеристики от главы моего отделения, С. К. Саксены.
- Это кажется очень странным, - сказал он. - У вас нет оригинала. Как вы можете написать заверенную копию?
- Я получу оригинал и пришлю вам, чтобы вы увидели, что я вас не обманул.
И я написал заверенную копию характеристики, которой вообще не существовало! И я сделал две копии, одну дал ему и сказал:
- Одну я должен отнести к С. К. Саксене, чтобы получить оригинал.
- Это кажется таким запутанным делом! - сказал он. - Пожалуйста, пришлите мне оригинал, чтобы я мог понять, что хочет сказать Саксена...
- Не беспокойтесь, - сказал я. Я пришел к Саксене. Я сказал ему:
- Напишите оригинал этой характеристики согласно этой заверенной копии.
- От кого вы получили заверенную копию? - спросил он.
- Я сам ее написал, но не написал ничего такого, что вам было бы трудно написать обо мне.
Он просмотрел заверенную копию и сказал:
- Я бы написал вам в тысячу раз лучшую характеристику.
- Я написал минимум, чтобы вы не могли сказать, что я что-то преувеличиваю.
- Но мне жаль, что я должен это подписать... что вы уже все сделали.
И он написал оригинал и сказал:
- Я запомню это на всю жизнь - в первый раз оригинал списывается с заверенной копии!
И я послал оригинал министру.
Через два года, когда он уже не был министром, мы встретились в поезде. Я спросил:
- Вас удовлетворил оригинал?
- Странно, - сказал он, - но, слово за слово: как вам это удалось?
- Саксена очень рассердился на меня. Он дал бы мне прекрасную характеристику, лучшее, что он только мог написать, но не было никакой возможности - я уже отдал заверенную копию, поэтому он просто переписал ее и отправил вам.
Министр сказал:
- С тех пор я часто думал о вас, о том, что без собеседования, без всякой характеристики, без использования надлежащих каналов... как вам удалось получить у меня прием? Я человек не настолько мягкий и легковерный.
...Назначив мне прием, он сказал:
- Вы получите извещение по почте.
