Василий Ленский - Уровень Ки-До
— Я тебе говорю, подвинься! — «включил» меня злобный голос.
Мест свободных было полно, но я охотно подвинулся. Подвыпивший парень жирно и задиристо развалился, притеснив меня на сидении.
— «В высказываниях Лао Цзы нет логики с типовых позиций. Там — не „цепляние“ одного за другим, а зеркальное различие. Но в этом „зеркале“ тоже своя система связей, своя логика. Логику в противоположной системе не разрабатывал никто. Ограничились только высказываниями из наблюдений в долгой мудрости внешнего опыта. Дедушка Ю имеет и внутренний опыт. Ему легче, чем другим и тяжелее…»
— Я еще раз тебя спрашиваю: «Сколько время?» — наседал на меня парень.
Дружелюбно ответив, я встал и перешел на свободные сидения.
— Интеллигент! Культурный, — загудел второй, точно такой же по уровню Острого иня через спиртное.
— Нужно разобраться, — поднялся с сидения первый и двинул в мою сторону, но второй уже успел плюхнуться рядом на сидение.
— Студент, что ли? — дыхнул он на меня перегаром. Не поворачиваясь, я «прощупал» вагон.
— «Четверо». Что предельно простое я могу придумать? Лао Цзы сказал: «Во всем мире нет ничего более мягкого и податливого, чем вода, но она точит твердое и крепкое. Никто не может ее одолеть, хотя любой может ее потеснить».
— Податливое побеждает крепкое, мягкое одолевает твердое, — все это знают, но никто не осмеливается действовать так, — сказал я вслух и направился к выходу. Было понятно, что пьяные ищут конфликт.
— Что, что?! — парни двинулись за мной мясисто, тупо, болтаясь из стороны в сторону. — Разговаривать не хочет!
Я вышел из трамвая и они повалили гурьбой в дверь, готовясь к драке. Мой наклон, чтобы отряхнуть брюки ни приняли за наклон, чтобы взять камень. Размазанная масса остановилась, а я спокойно вошел в отходящий трамвай. Двери закрылись.
— Таким нужно давать отпор, а не ускользать от них. Это их поощряет на беззаконие, — тут же зашумела грузная женщина.
— Разве это изменит характер? — мягко ответил я ей, — Они станут осмотрительнее и оттого еще опаснее.
— А так они будут «распоясываться» в общественных местах, — отвернувшись от меня в окно, не менее «мясисто» ответила женщина.
— Драку со мной они не приняли бы как общественную. Общество молчало. Поэтому гипотетическое «воспитание» не состоялось, — пошутил я.
Женщина отвернулась и с раздражением сказала:
— Умные все стали.
— «Что предельно простое я могу придумать?» — посмотрел я на ее раздраженное, тупое в себямнении лицо.
— Поступить как мне, а не другим хотелось, исходило из моих возможностей, — мягко ответил я и стал смотреть в окно.
— Отвернулся! Разговаривать не хочет! — загудела женщина.
— Но ведь вы сейчас ничем не отличаетесь от них, — повернулся я к ней. — И для них я поступал не так, как им хотелось. Они так же «прицепились» ко мне. Точно так же выкрикивали…
— Меня с пьянчугами сравнил!!! — загудела мясистое лицо, дергаясь из угла в угол.
Я вышел. В окно уходящего трамвая было видно как она что-то выкрикивает, стараясь привлечь к себе внимание пассажиров.
— «Все просто. Мимо нее прошел кусок ее собственной жизни, но не так, как ей бы хотелось», — посмотрел я не идет ли очередной трамвай, — «Прежде всего она нанесла удар по самой себе, но никогда это не поймет. Для нее существуют виноватые те, которые выходят из рамок сконструированных ею понятий. Пьяные парни находятся в более приглядном свете: у них это фрагмент состояния. У нее — это Сущность».
— Ну как? — засмеялся мужчина, вышедший вместе со мной. — Досталось сразу вдвойне.
Дружелюбный взгляд говорил об ином подходе к ситуации. Но я был удивлен и он заметил это.
— Это действительные события жизни и я рад им, — пояснил я свое удивление. — Это мои учителя и других нет.
Настало время удивиться мужчине. Он переложил сумку из одной руки в другую, задержался и сказал:
— Разве такие могут чему-либо научить?
— Меня учит каждый мой миг Сознания. А то, что подразумевается под словом «научить» предполагают узенькую тропу действий. Такой огрызок от жизни научить ничему хорошему не способен. Эта женщина жертва именно такого обучения. Жизнь она превратила в паутину правильных действий. Именно поэтому правильное действие никогда не увидит. А ведь все просто: правильное действие это то, которое «за жизнь», а не против нее. Женщина же уехала покалеченной, психически, а следовательно и физиологически. Мы здесь ни при чем. Она встретилась сама с собой, так как парни сейчас довольны, что «студентишка» сбежал, я доволен, что мое действительное течет не в типовых ситуациях.
Мужчина пожал плечами, а я направился в двери очередного травмая.
Я действительно был доволен собой, потому что зрил ситуацию теперь уже не только в энергоинформационном виде. Орган, называемый интеллектом, мне удалось легко формировать. Отчего бы и нет! Формируется, ведь мозоль от тесной обуви.
Предстояла более сложная задача: отражать в этом «мозоле» головы энергетические процессы. Затем переводить их на звуковую мышцу, мышцу речи, называемую голосовой связкой. Зачем? Нужно ли? Эти вопросы постоянно терзали меня. Теперь я считал такое существование более примитивным. Этот примитив будет тлеть помехой, пока не сформируется биоэнергетический интеллект.
* * *Невдалеке от Никольского базара стояли маленькие ларьки. Китайцы продавали в них разную мелочь: красную резину, перья, пакетики с краской, семена. Вон там у лотка сидит дедушка Ю. Тихий, незаметный, он видел мир через иные органы восприятия. Вне суеты и действий жизнь несравненно богаче. Как насекомые пролетают мимо нас, как ветки деревьев раскачиваются в разные направления, так и люди мелькали мимо него. Я сделался незаметным и сел поодаль напротив. Ю пластично общался с немногими покупателями и тут же впадал в безмолвие. Седые волосы его не густой бороды лежали на груди. Я создал инь-поле для него. Он слегка поежился, осмотрелся не открывая глаз, а затем, чтобы точнее удостовериться, на мгновенье глянул на небо и горизонт. Я повременил и, соединив вкус со сладким запахом, сильно окутал дедушку ян-полем. Первые пчелы, осы и мухи отвлекли его от медитации. Он достал веточку и стал отмахиваться. Но их число росло, пока густая, гудящая стая не обвила его живым вихрем. Дедушка Ю еще раз на мгновение приоткрыл юные глаза, а затем полнял голову и укоризненно покачал ею в моем направлении. Не смущаясь, но с почтением, я встал и подошел к нему.
— Молодости присуще озорство, — сказал он, — а беспризорным особенно. Тебя бы отдать в обучение к великим мастерам.
— А Вы?
— Я мало гожусь в наставники европейцу. У вас свое обнаружение мира. Конечно, тебя ни европейцем, ни китайцем не назовешь, но твое Дао идет европейским видением Сущности. Тебе более полезен будет Лао Гун. Он грамотный по-вашему, но он еще и мастер Цигуна.
Мы молча созерцали предложенную дедушкой Ю точку нашего соприкосновения. Сейчас она отодвинется и уже больше не будет правдой. Мы двигались от этого.
— Ты научился переводить движения Ци на язык слов. Это могли только китайские мастера, но ты совершаешь сложные движения. Я не встречал такого у Лао Цзы. Мне это тоже трудно. Я стар.
Испытывая неловкость, я сказал:
— Мне тоже трудно. Одно дело владеть самому, а другое — общаться конкретно. Лао Цзы легко совершает зеркальное воплощение Ци в действительном. У него не только движутся иные связи, но он умело находит их образы во внешнем мире.
— Отчего ты уверен, что Лао Цзы обладал соответствующими движениями Ци в себе?
— Он, как и многие мудрецы, пророки, святые, описывает свое собственное состояние. Оно не приемлемо для тех, кто еще в пути. А для тех, кто к этому пришел, подобные описания теряют смысл, так как им понятно без слов большее, чем в словах…
— Для чего же тогда Лао Цзы писал? — глаза Ю блеснули живым интересом.
— Вот это мне понятно больше всего. Лао Цзы отражает, осмысливает свое «я» в одном органе. Многие полярные… разные свои состояния он смещает в один, фокус Сознания. Однако, в отличие от других людей Сознание Лао Цзы само изменяется. Идет развитие себя, своего Сознания, внтуреннего тела и восприятия внешнего тела, называемого мирозданием. Теперь по мере изменения внутреннего, Лао воспринимает то же самое внешнее, но в его Сознании оно отражается иначе. Следовательно внешнее мироздание тоже изменилось.
Дедушка Ю кивал и покачивал головой. Ему самому было известно это изменение внешнего мира в результате развития энергетических связей внутри. Он вел изменение своего Сознания, но другому подарить он это не может. У-Вэй, Лао Гун и тот юноша сами должны прорастать в самих себе…
— Все так. Желуди дуба не знают порыва ветра в ветвях и дуб шумит листвой о самом себе — сказал он, — Но в желуди закладывается ожидание и ветра, и грозы, и сильных корней.
