Дэн Хёрли - Стань умнее. Развитие мозга на практике
Более того, психолог обнаружила, что с течением времени цикл выживания нейронов растет в геометрической прогрессии; их число увеличивается, ну, как количество мышат в семье сытых мышей. Шорс рассказала: «Животные, которые в начале эксперимента учатся чему-то новому, через несколько недель справляются со следующей задачей намного быстрее. Следовательно, клетки головного мозга, которые на момент первого тренинга еще не родились, теперь имеют намного больше шансов выжить – просто благодаря тому, что сохранились появившиеся ранее клетки. Я полагаю, это говорит нам о том, что если учиться чему-то новому на протяжении всей жизни, то в вашем мозгу будет выживать все больше и больше клеток. И в конечном счете он просто взорвется».
Шутка, наверное? Я думаю, шутка.
Пока не закончилась конференция, мне очень хотелось узнать, сколько пройдет времени, прежде чем хотя бы один из новых препаратов, над которыми работают исследователи и о которых они тут рассказывают, окажется на рынке. Никто из них во время презентаций об этом не упомянул, так что после перерыва, в заключительной части конференции, я постарался сесть рядом с одним из седовласых патриархов данной области науки, Тимом Талли. Подобно Гэри Линчу, Талли еще в 1990-х основал компанию, рассчитывая вывести на рынок таблетки для ума, и так же, как Линч, стал свидетелем того, как рухнули эти надежды. Однако, в отличие от Линча, в 2007 году он уволился со своей основной работы в научной сфере – Талли руководил отделением нейрогенетики в лаборатории в Колд-Спринг-Харбор – и устроился главным научным сотрудником в только что созданную компанию Dart NeuroScience, тоже занятую разработкой таблеток для ума.
«Я тогда уволился из лаборатории потому, что, когда Кен Дарт предложил мне работу, я сказал ему: «Это действительно очень интересно и здорово, но вы должны понимать, что прибыли можно ждать не раньше чем лет через двадцать», – рассказал мне Талли. – Я-то думал, он испугается, а он ответил: «Да-да, именно на это я и рассчитываю». Тогда я и принял его предложение – потому что видел перед собой инвестора и владельца компании, который понимает, что такая работа потребует много времени и огромного числа бесплодных попыток, прежде чем мы добьемся успеха. В свое время мы, ученые, заявляя, что на создание препарата у нас уйдет пять лет, рассуждали наивно. Теперь я даже сомневаюсь, что доживу до того дня, когда будет создан действительно безопасный и эффективный усилитель когнитивных функций. Но он появится, в этом у меня нет никаких сомнений».
Кстати, когда мне выдался случай взять интервью у Гэри Линча, он высказался по данному вопросу с похожей смесью осторожности и оптимизма.
«Механизмы нового поколения лекарств, которые сейчас находятся в разработке, уже хорошо изучены, – сказал он. – Мы достигли больших успехов в экспериментах на животных. Я думаю, что мы подошли к точке, когда можем увидеть, как эти препараты работают в организме человека – если сумеем гарантировать их полную безопасность. Но это очень и очень серьезное «если». Резервы безопасности, необходимые для усилителей когнитивных функций, должны быть очень большими. Люди ведь станут принимать эти препараты на протяжении некоторого периода – одной таблеткой никто не обойдется. Так что победителем окажется тот, кто первым представит результаты исследований, убедительно подтверждающие полную безопасность своего препарата. Вся история нейропсихиатрии говорит о том, что где-то между второй фазой исследований с участием сотни человек и третьей фазой на базе трех сотен откуда ни возьмись выскакивает ужасный монстр: вдруг оказывается, что у препарата имеется неожиданный побочный эффект. Так что все зависит от того, не наткнемся ли и мы на какого-нибудь монстра».
Что же касается препаратов, уже доступных на рынке, Линч разделял точку зрения большинства участников конференции: и аддерол, и провигил позволяют принимающим их людям лишь дольше бодрствовать и больше работать. Иными словами, они способны помочь студенту закончить начатое сочинение, но не написать его лучше. А затем мой собеседник упомянул об еще одном усилителе когнитивных функций, который он считал полезным, несмотря на отвратительную репутацию: о никотине.
«Никотин имеет официально подтвержденный эффект усиления мозговой деятельности, – сказал Линч. – Я сам его принимаю, если у меня возникают трудности с написанием того или иного материала. Столкнувшись с трудностью, я начинаю жевать сигару. Меня часто спрашивают, принимал ли я какой-либо из препаратов, которые изучаю. И я всегда честно отвечаю, что мне помогает никотин».
Вернувшись домой в Нью-Джерси, я прочел десятки опубликованных за последние пять лет отчетов об исследованиях никотина на людях и животных. Все они свидетельствовали о том, что никотин – отделенный от своего вредного «дома», табака, и принимаемый в виде жевательной резинки либо трансдермального пластыря – может быть потрясающе, невероятно эффективным усилителем когнитивных функций и отличным средством для ослабления или предотвращения самых разных неврологических расстройств, в том числе болезни Паркинсона, СДВГ, синдрома Туретта и шизофрении. Кроме того, небезосновательно считается, что никотин способствует похудению. А известных науке рисков с ним связано совсем немного.
Правда, что ли? Истинно так.
При всем этом – и вот тут ирония проявляется во всей своей красе – никотиновые пластыри оказались совершенно бесполезными для той самой цели, ради которой их утвердило Управление по контролю за продуктами и лекарствами США, для чего их включают в государственные программы Medicaid, продают без рецепта в аптеках, а потребители – покупают. Пластырь не работает как средство, помогающее бросить курить. В январе 2012 года шестилетнее проспективное исследование на базе 787 взрослых людей, недавно бросивших курить, обнаружило, что среди тех, кто использовал никотинозаместительную терапию в форме назального спрея, пластыря, жевательной резинки или ингалятора, частота долгосрочных рецидивов была такой же, как среди тех, кто эти продукты не использовал{122}. А заядлые курильщики, которые пытались бросить курить, не прибегая к помощи психологов, переносили рецидив фактически в два раза чаще, даже если использовали никотинозаместительные продукты.
«Я понимаю, что курить вредно, – говорит Марика Квик, директор Программы нейродегенеративных заболеваний SRI International некоммерческого научно-исследовательского института из калифорнийской Кремниевой долины. – Мой отец умер от рака легких. Так что мне это известно очень хорошо. Но дело не в никотине».
И все же, опубликовав около трех десятков исследований, наглядно демонстрирующих позитивное влияние никотина на мозг млекопитающих, Квик вот уже много лет сталкивается со скептицизмом и открытой враждебностью многих ее коллег-неврологов.
«Вся проблема с никотином заключается лишь в том, что он присутствует в сигаретах, – сказала она мне. – Люди не способны четко разграничивать в своем разуме эти две вещи: никотин и курение. Но меня раздражают отнюдь не простые люди, а ученые. Когда я рассказываю им о результатах своих исследований, они вроде бы должны говорить: «Ого! Ничего себе!». А они заявляют: «Ну что ж, то, о чем вы говорите, может быть правдой, но что дальше-то?» Это даже не невежество. Это предвзятость и негибкость мышления».
Я беседовал с Марикой Квик на ежегодной конференции Общества нейробиологов в Вашингтоне. Среди тысяч исследований, презентовавшихся в огромном выставочном зале, название ее работы сразу бросалось в глаза: «Никотин снижает индуцированную L-дигидроксифенилаланином дискинезию, воздействуя на никотиновые рецепторы β2».
«Существует огромное множество источников, в которых говорится, что курение предотвращает болезнь Паркинсона, – сказала моя собеседница. – А началось все, как это часто бывает с самыми неожиданными открытиями, со случайных наблюдений».
Далее я узнал, что первый намек на возможную пользу никотина был получен в исследовании, опубликованном в 1966 году Гарольдом Каном, эпидемиологом Национальных институтов здоровья{123}. Проанализировав данные медицинского страхования по 293 658 ветеранам ВВС США, служившим в период с 1917 по 1940 год, ученый выявил четкую взаимосвязь между курением и уровнем смертности. Уже к середине 1960-х годов об этом знали все. Независимо от возраста курильщики в 11 раз больше рискуют умереть от рака легких и в 12 раз – от эмфиземы, чем некурящие. Им значительно больше грозит рак полости рта, глотки, пищевода, гортани и т. д. и т. п. Однако на фоне длиннющего ряда этих типичных «подозреваемых в убийстве» резко выделялся один нетипичный персонаж: болезнь Паркинсона. Как ни странно, оказалось, что от данного нейродегенеративного заболевания, возникающего вследствие отмирания дофаминопродуцирующих нейронов мозга, некурящие умирают по меньшей мере в три раза чаще, чем курильщики.
