Джед МакКенна - Духовная война
Адлер не был просветлённым. Он не носил мантий или цветов, но когда дело доходит до реальных учителей, я думаю о таких глубокомысленных людях как Адлер, людях, которые разбивают вдребезги стеклянные дома людей, а не о тех, кто помогает их возводить и охранять. Иисус никогда не сделал для меня больше, или любой священник, или даже любой из учителей, которых я знал и которым верил. Что, чёрт возьми, с ними такое? Книга Адлера вышла в сороковых годах. Почему её не дали мне в первый же день моего образования, раньше всех остальных книг? Почему они позволили мне потерять тысячи часов, неправильно читая книги, с трудом одолевая их, будто они были не боле чем галочками в моей библиотечной карточке? Были ли другие области моей жизни, где я был также дезинформирован и обманут? Почему все мои учителя и профессора ставили мне хорошие оценки? Что с ними, чёрт возьми, такое? Вот ещё один прекрасный урок, который я извлёк из книги Адлера: Те, кому ты больше всего доверяешь в том, что тебе нужно знать, могут сами не знать этого. Ты предоставлен только самому себе.
Думай сам, или не думай вообще.
***
Книга Адлера преподала мне много уроков, которые укоренились, развились и стали самыми важными в моей жизни.
Так как то, что я узнал о своих способностях читателя, было так же верно практически для всех остальных, эта книга научила меня, что каждый может быть самоуверенно, убеждённо и совершенно неправым. Вдруг я стал смотреть на всех в совершенно ином, более строгом свете. Адлер показал мне, что учителя, писатели, специалисты могут не только быть неправыми, но могут служить той самой действующей силой, с помощью которой неправильность увековечивается в мире. Невольные двойные агенты, можно сказать, но чьи? Неряшливого, леммингоподобного ума, неверно заключил я.
Это было очень важным уроком всеобщего сомнения и недоверия, которые я стал далее очищать и ценить, и которые теперь я считаю фундаментальным ведущим принципом честной жизни: виновен, пока невиновность не доказана. Ложно, пока не доказана истинность. Каждое убеждение неверно, пока не доказана его верность. Ни человек, ни учение, ни религия, ни система мышления, доктрина, идеология, кредо не свято, если только оно неуничтожимо. Если что-то стоит понимания, это стоит самоопределения. Если это не стоит самоопределения, этот пустяк, и им можно пренебречь.
Непредвзятое недоверие вкупе с пониманием слова «дальше» – вот всё, что нужно для пробуждения из царства сна. Честность и упорство должны непременно привести к состоянию реализации истины. Что ещё? И как ещё этого достичь? Добавьте духовный автолизис и горячее намерение, и через несколько лет вы сами будете писать книги.
Опыт с книгой Адлера научил меня, что скорее неверное знание, чем не-знание, может быть более истинной и намного более коварной формой невежества; что то, что мы считаем нашей силой, может быть укромным местом, где прячутся самые истощающие нас слабости.
Он научил меня, что видимое это ничто, и что невидимое – всё. Он научил меня, что место, где я думал, всё кончается, может быть местом, где всё только начинается, что есть мир за пределами мира, который я видел, и существует я за пределами известного мне я. И скорее всего, ещё гораздо больше.
Он научил меня, что осознание своей неправоты гораздо лучше осознания своей правоты. Что разочарование и падение иллюзий является лучшей частью процесса роста и обучения. Он научил меня, что боль и замешательство от обнаружения собственной глупости и лживости являются ценой выхода за пределы последних – без боли нет воли; что удары, которые пришлось вынести моему образу себя, были теми ударами, которые он должен был вынести, и вероятно, во мне была доля самобичевания, и должна была быть.
Он научил меня пугающей истине, что пацан, ещё не достигший двадцати лет, может увидеть дальше, чем все эксперты, и оставить их позади. Это было много и важно. Все признанные эксперты могут ошибаться точно так же, как те, кто признал их таковыми, и возможно, и даже нетрудно, пройти дальше их всех. Просто сделав один маленький шаг, я тем самым вошёл в новую и намного менее обитаемую сферу понимания. Если вы поняли, что я говорил о «Моби Дике» во второй своей книге, то перед вами отличный пример именно такого понимания. Я был первым, кто постиг смысл этой книги, не потому, что смог превзойти всех великих мыслителей, сделавших сильно раздутые и бессмысленные заявления на счёт неё, просто я смог рассмотреть её с более высокой точки, откуда всё разрешилось полной ясностью и обрело совершенный смысл. Здесь дело не в знании, учёности или интеллекте, а в ясном видении.
Хотя я был удивлён и разочарован, обнаружив, что огромная часть читающего мира, обучающих в равной степени с обучаемыми, функционировала на таком поверхностном и легко трансцендируемом уровне, я преодолел искушение обвинять в своём невежестве кого или что-либо, кроме самого себя. Мне было решать, открывать занавески, загораживающие свет, или нет. На меня повлияли, но меня не принуждали. Цепи, сковывающие нас в пещере Платона крепки, но не замкнуты. Если мы не откинем их, не встанем и не начнём путь, нам некого в том винить, кроме самих себя.
Он научил меня, что сделав один шаг, будут ещё шаги. И поняв, что причина моего невежества находится внутри меня, я открылся для идеи, что там есть ещё много таких слепых пятен. Я перестал быть одним из тех штампованных людей, как Джолин перестала быть одной из тех коров. Теперь я стал чем-то ещё, и мог продолжать развиваться в этом направлении.
Он научил меня, что есть два вида понимания: понимание для успеха и понимание для жизни. Понимание для успеха подразумевало следование за стадом. Понимание для жизни означало следовать разуму и фактам, собственному уму и сердцу, куда бы они ни вели. Понимание для жизни было абсолютно другим путём, и именно его я предпочёл. Адлер показал мне, что эти две дороги расходятся, и что, как сказал Фрост, пойти по менее хоженой дороге может всё изменить, и я говорю теперь, что так оно и есть.
Короче говоря, Мортимер Адлер представил меня Майе. Он показал мне, как её видеть, а видеть её, значит уничтожить её.
Всё это звучит, как будто слишком много для одного простого прозрения, но в том природа прозрений, и процесса де-становления. Это как иголка, прокалывающая воздушный шар, или искра, вызывающая взрыв, или лёгкий ветерок, опрокидывающий карточный дом, или трещина, разрушающая плотину. Это важнейшее изменение, которое может произвести один единственный щелчок нашего ментального циферблата. Когда вы последний раз меняли себя коренным образом? Когда последний раз вы становились свежим, большеглазым и молодым?
***
Книги, которые я пишу, несут то же послание, что и книга Адлера, только в другом масштабе. Нельзя избежать того факта, что в этих книгах я называю всех верующих заблуждающимися, а все веры неистинными. Если я здесь не прав, значит, я просто ещё один пустозвон, как сказала бы Брэтт, но если я прав, тогда это довольно убийственный обвинительный акт всех систем верований, и любого, кто присоединяется к ним. Адлер говорит:
Я высказал некоторые вещи о школьной системе, которые явились бы клеветой, не будь они правдой. Но если они являются правдой, это смертный приговор всем работникам образования, злоупотребившим народным доверием.
Он продолжает, говоря о школах то же, что я говорил об учителях и учениях:
Если бы школы выполняли свою работу, эта книга была бы не нужна.
И об изучении великих учений из вторых или третьих рук:
Они все могли бы быть правыми, если бы всё, чего вы хотите, было лишь какой-то информацией, но не в случае, когда вы ищете просвещения. Нет лёгкого пути. Дорога к истинному знанию усеяна камнями, а не розами. А тот, кто настаивает на лёгком пути, заканчивает раем для дураков – болваном с головой набитой неверно прочитанными книгами, второгодником на всю жизнь.
После этого дело только в масштабе.
18. Духовный диссонанс.
Если глаз никогда не спит, все сны естественным образом прекращаются. Если ум не делает различий, тогда тысячи вещей такие, какие есть, едины в своей сущности. Понять тайну этой единой сущности, значит освободиться от всех затруднений. Когда все вещи видятся одинаково, достигается вневременная сущность «Я». Невозможны никакие сравнения или аналогии в этом беспричинном, безотносительном состоянии.
– Сосан –Как же это возможно, что лишь немногие способны найти то единственное, что нельзя потерять? Каким же образом нам удаётся совершить этот чудесный подвиг – видеть то, чего нет, и не видеть того, что есть? Благодаря какому особому механизму иллюзии удаётся удерживать в своих лапах тех, кто стремится освободиться от неё?
