Бхагаван Раджниш - Книги, которые я любил
Первая книга принадлежит Беннету, англичанину, совершенному англичанину. Книга о совершенно неизвестном индийском мистике Шивпури Бабе. Мир узнал о нём только благодяра книге Беннета.
Шивпури Баба был несомненно одним из редчайших цветений, особенно в Индии, где столько идиотов, претендующих на звание махатм. В Индии найти такого человека это большая удача, нужно предпринять большое исследование. В этой стране пятсот тысяч махатм. Найти настоящего человека среди этой толпы почти невозможно.
Но Беннету повезло во многих смыслах и не один раз. Он был первым, кто обнаружил Гурджиева. Это был не Успенский, не Никкол, а не кто иной как Беннет. Беннет нашёл Гурджиева в эмигранстком лагере в Константинополе. Эо было время русской революции. Гурджиев покинул Россию — и по пути в него дважды стреляли, прежде чем он смог убежать. Наши с ним методы различны — но судьба может сыграть в одну и т же игру дважды…
Гурджиев в лагере для эмигрантов! — только подумайте об этом, я не могу поверить, что человечество способно пасть так низко. Отправляя Гурджиева, Будду, Иисуса или Бодхидхарму в какой-то лагерь… Когда Беннет увидел Гурджиева, тот стоял в очереди за едой. Еду давали только раз в день, и очередь была длинной. Тысячи русских стояли в этой очереди — они бежали из Росси, потому что коммунисты расстреливали там людей без всяких причин, даже не спрашивая имени и ничего не вясняя. Вы будете удивлены — они убили почти десять миллионов русских.
Как Беннет мог опознать Гурджиева? Гурджиева, сидящего среди своих учеников, не трудно опознать, но Беннет разглядел его и в старой рваной одежде, не мывшегося много дней. Почему его взгляд остановился именно на нём в этой очереди? Эти глаза — вы не сможете спрятать их. Эти глаза — сидит ли человек на золотом троне или же стоит в очереди за порцией еды в лагере для беженцев — они одни и те же. Беннет забрал Гурджиева на Запад.
Никто не поблагодарил его за это, и этому есть причина. Он был неопределённым, колеблющимся человеком. Беннет никогда не предавал Гурджиева, пока тот был жив. Он не смел. Эти глаза, это было слишком; он дважды видел их непередаваемое воздействие. Он берёт интервью у Гурджиева в своей книге — которая не очень хороша, не велика, потому я не посчитал её, а просто обращаюсь к ней — Беннет говорит: «Я пришёл к Гурджиеву усталый и истощённый после долгого путешествия. Я был болен, очень болен, мне казалось, что я собираюсь умереть. Я пришёл повидать его просто потому, что если я умру, то больше не увижу этих двух глах опять… я пришёл за последним опытом».
Он вошёл в комнату к Гурджиеву. Гурджиев увидел его, встал, подошёл близко и обнял. Беннет не мог поверить — это не было системой Гурджиева. Если бы он стукнул его, это было бы более ожидаемо, — но он обнял его! И это было больше, чем просто объятие. В те несколько мгновений, пока Гурджиев обнимал его, Беннет почувствовал огромный прилив энергии. И в то же время он видел, как Гурджиев начинает бледнеть. Гурджиев отошёл и сел, а потом с трудом поднялся опять и ушёл в ванную комнату, сказав Беннету: «Не беспокойся — просто подожди десять минут, и возвращусь, такой, как и всегда».
Беннет говорит: «Я никогда не чувствовал такой благости, такого здоворовья, такой силы. Казалось, что я могу сотворить что угодно!»
Это чувствовали многие люди, принимавшие наркотики — ЛСД, марихуану или другие, — под их воздействием они чувствовали, что способны сделать всё. Одна женщина думала, что она может летать — и она полетела, с тринадцатого этажа нью-йоркского небоскрёба. Можете представить окончание этого полёта. Даже частей этой женщины не нашли.
Беннет говорит: «Я чувствовал, что я могу сделать всё. В этот момент я понял знаменитое изречение Наполеона: ″Ничто не невозможно″. И я не только понял, я почувствовал, что я могу сделать всё, что захочу. Но я знал — это было сострадание Гурджиева. Я умирал, и он спас меня».
Это случилось дважды… снова несколько лет спустя. На Востоке это называется трансмиссия, передача; энергия пламени может перепрыгнуть с одной лампы на другую, которая тухнет, умирает. Но хотя эти великие опыты случались с ним, Беннет колебался. Он не колебался так же, как Успенский, и не предавал своего учителя, — но когда Гурджиева не стало, он предал. Он начал искать другого мастера. Какое несчастье! — я имею в виду, несчастье для Беннета. Это было благом для других, потому что именно так он нашёл Шивпури Бабу. Но Шивпури Баба, каким бы ни был великим человеком, не мог соперничать с Гурджиевым. Мне сложно поверить, что это случилось с Беннетом. Он был учёным, математиком… только это и даёт какое-то объяснение. Учёные и математики почти всегда ведут себя крайней глупо в том, что не касается их специфического поля деятельности.
Я всегда определял науку, как «всё больше и больше знания о всё меньшем и меньшем», а религию — «всё меньше и меньше знания о большем и большем». Кульминацией науки должно быть знание всего о ничто, а кульминацией религии — знание всего — не знание об этом, просто знание. Не об этом, а просто осо-ЗНАвание. Наука заканчивается в невежестве; религия находит конец в просветлении.
Многие учёные, даже из тех, кого называют великими, показали себя настоящими дураками в том, что не касалось их профессии. Они ведут себя по-детски. Беннет был учёным и математиком и имел в этом определённый престиж… но он колебался и упустил. Он снова начал искать мастера. И он не был тем, кто остался с Шивпури…. Шивпури был уже очень старым человеком, когда Беннет пришёл к нему. Ему было уже почти сто десять лет. Он был действительно стальным человеком. Он жил почти полтора века. Он был семи футов роста и ста пятидесяти лет возрастом — и ещё не было никакого признака того, что он собирается умирать. И наконец он подумал, что оставит тело — это было его решение.
Шивпури был молчаливым человеком, он ничему не учил. И тому, кто знал Гурджиева и его замечательное учение, было совсем обычно находится рядом с таким человеком. Беннет написал свою книгу и снова начал искать мастера. Шивпури Баба даже ещё не умер.
Позже, в Индонезии, Беннет нашёл Мухаммеда Сабуда, основавшего движение Сабуд. ″Сабуд″ — это сокращение от сушил-будда-дхарма; по одной букве от этих трёх слов. Какая глупость! Беннет начал приходить к Мухаммеду Сабуду — который был хорошим человеком, но не мастером… даже сранить нельзя с Шивпури Бабой; и даже вопроса нет о сравнении с Гурджиевым. Беннет привёз Мухаммеда Сабуда на Запад и начал представлять его всем как преемника Гурджиева. И это уже крайняя степень идиотства!
Но Беннет пишет красиво… математично, систематично. Его лучшая книга «Шивпури Баба». Хотя Беннет и был дурак, но даже если вы посадите обезьяну за машинку, иногда она может выдать что прекрасное — даже те утверждения, которое мог бы сделать будда — просто стуча по разным клавишам машинки. Но она сама не поймёт, что она написала.
Беннет продолжал в том же духе. Вскоре он разочаровался в Мухаммеде Сабуде и начал искать другого мастера. Бедняга, всю свою жизнь он искал и искал, не переставая. Он уже нашёл правильного человек — это был Гурджиев. Он написал о нём, и это было красиво, эфектно — но в его сердце было темно, ни капли света не было там… Таким образом, я считаю его книгу одной из лучших. Можете считать это моей беспристрастностью.
Вторая: это очень странная книга, никто не читает её. Вы, возможно, и не слышали о ней — хотя она написана в Америке. Книга «Слушай, маленький человек» Вильгельма Райха. Это очень маленькая книга, но напоминает одну из таких, как Нагорная проповедь, Дао Дэ Цзин, «Пророк», «Так сказал Заратустра». На самом деле, Райх не был в том же статусе, чтобы писать такие книги, но видимо он обладал каким-то неизвестным духом.
«Слушай, маленький человек» вызвало большой антагонизм по отношению к Вильяму Райху, особенно из числа профессиональных психоаналитиков, его коллег, потому что он называл каждого «маленький человек» — и он считал, что сам он так велик? Но я хочу вам сказать: он был велик! Не так, как Будда, но так, как Зигмунд Фрейд, Карл Юнг, Ассаджиоли. Он принадлежал к той же категории. Он был великим человеком — не сверхчеловеком, но великим. И не только из-за его собственного эгоизма эта книга родилась; он просто обязан был помочь ей появится, должен был написать её. Он был похож в этом на беременную женщину, которая должна помочь ребёнку появится на свет. Он на протяжении многих лет вынашивал в себе эту маленькую книгу, сопротивляясь идее написание, потому что хорошо знал — это создаст для него ад. Но он сделал это. И, как только книга вышла, она была осуждена и оплёвана на каждом углу.
Создать что-то красивое в этом мире — это преступление. Человек совсем не изменился. Они убили Сократа, также они убили и Райха. Никакого изминения. Они признали Райха сумашедшим и заключили его под стражу. Он умер в тюрьме, осуждённый, превращённый в сумашедшего. У него было это, способность вместить в себя всё небо, за пределами облаков… но он не позволил этому случиться. Америке ещё нужно учиться жить вместе с такими людьми, как Сократ, Иисус, Будда…
