Бхагаван Раджниш - Хякудзё: Эверест Дзэн
Сейчас он задал правильный вопрос.
Ма-цзы ответил:
- То, что задает вопрос, и есть твоя сокровищница.
Твое сознание, твоя сущность - кто задал вопрос?
Не ищи ответ, ищи, откуда исходит вопрос, тогда ты заглянешь внутрь себя. Вопрос исходит из самой глубины тебя.
- То, что задает вопрос, и есть твоя сокровищница. В ней есть все, что тебе нужно, и в ней можно найти все. Все, что в ней, принадлежит тебе, так зачем же искать что-то снаружи?
Как только Хякудзё услышал эти слова, на него снизошло великое просветление, и он осознал свой собственный не-ум. Вне себя от радости, он поклонился с глубокой благодарностью.
Шесть лет Хякудзё провел рядом с Ма-цзы...
Такое больше не случается в мире, потому что мы забыли язык внезапности, мы верим лишь в постепенный рост. Внезапность кажется иррациональной, нелогичной, невозможной. Если вы чего-то желаете, оно приходит постепенно. Есть лишь одно исключение - вы сами; вы уже там. Так что дело лишь за тем, чтобы обратить свои глаза вовнутрь, просто заглянуть внутрь себя с полной безоглядностью - и все переменится в одно мгновение.
Когда Ма-цзы сказал Хякудзё: "То, что задает вопрос, и есть твоя сокровищница", тот должен был тут же посмотреть вовнутрь - туда, откуда исходил вопрос. "В ней есть все, что тебе нужно, и в ней можно найти все. Все, что в ней, принадлежит тебе, так зачем же искать что-то снаружи?"
Как только он погрузился в то место, откуда исходил вопрос, на него тут же снизошло великое озарение. В наши дни люди задают вопросы, чтобы получать ответы. Задавайте вопросы о чем угодно, не задавайте вопросов лишь относительно себя. Просто загляните внутрь себя, найдите то место, откуда исходит вопрос, - и великое просветление станет возможным.
Как только Хякудзё услышал эти слова, на него снизошло великое просветление, и он осознал свой собственный не-ум. Вне себя от радости, он поклонился с глубокой благодарностью.
Шесть лет Хякудзё провел рядом с Ма-цзы. Но, когда его старый учитель, Дао-ци, состарился, он решил возвратиться, чтобы ухаживать за ним.
Прежде чем покинуть Ма-цзы, Хякудзё пришел попрощаться с Мастером. Завидев его, Ма-цзы поднял вверх метелку из конского волоса.
Хякудзё спросил:
- Она тобой еще пользуется или ты уже отстранился от использования?
Ма-цзы повесил метелку на край стула. Помолчав минуту, он спросил Хякудзё:
- Итак, как ты открываешь два лепестка своего рта, чтобы служить другим?
Вместо ответа Хякудзё взял метелку и поднял ее вверх.
Ма-цзы спросил:
- Она тобой еще пользуется или ты уже отстранился от использования?
Хякудзё повесил метелку на край стула.
В ту же секунду громкий рев, подобный тысяче громов, раздался в голове Хякудзё. Ма-цзы издал крик, который, как говорят, лишил Хякудзё слуха на три дня.
В течение трех дней Хякудзё ничего больше не мог слышать. Что произошло во время этого диалога, когда Ма-цзы задал вопрос: "Она тобой еще пользуется или ты уже отстранился от использования?" Они оба задали друг другу один и тот же вопрос. Вначале его задал Хякудзё, и его значение понятно: "Являешься ли ты наблюдателем, пользуясь ею, или ты стал с ней одним целым и забыл о наблюдении?"
Когда же Ма-цзы задал тот же вопрос, Хякудзё поступил так же, как поступил Ма-цзы - он повесил метелку на край стула, показывая этим: "Я тоже свидетель, я больше не метелка из конского волоса. Я не объект, я всегда субъект и свидетель".
Удовлетворенный, Ма-цзы издал громогласный крик радости - ведь его ученик стал зрелым, его ученик вернулся домой, слепота ученика прошла. И рев, подобный тысяче громов, раздался в голове Хякудзё. Ма-цзы издал крик, который, как говорят, лишил Хякудзё слуха на три дня.
Это был крик великой радости, приветствовавший Хякудзё: "После всего ты, наконец, прибыл домой!"
Вот хайку Басё:
Я хлопаю в ладоши, и вместе с эхом приходит рассвет - летняя луна.
Басё - один из величайших поэтов мира. Но он писал только хайку - символические и чудесные, простые и таинственные. Их можно понять только через визуализацию - дзэн не верит в слова. Визуализируйте и, возможно, вы сможете понять: "Я хлопаю в ладоши, и вместе с эхом" - в горах - "приходит рассвет - летняя луна".
Летняя луна все еще на небе, а солнце вот-вот взойдет. Я хлопнул в ладоши, и эхо все еще отзывается в горах. Это живопись в словах. Хайку следует воспринимать как живопись в словах, а не только как поэзию слов. И ее нужно визуализировать. Просто представьте себя среди гор. И (мастер хлопнул в ладоши) хлопните в ладоши. Горы отзываются эхом, и летняя луна все еще здесь, и начинается рассвет. Вскоре взойдет солнце.
Зачем ему было писать эти маленькие хайку? Он жил на берегу озера, окруженного горами, он медитировал в полной тишине. Иногда он открывал глаза, и то, что представало перед его взором, он записывал.
Эти хайку - вне ума. Эти хайку - отражения в зеркале, в не-уме. В безмолвии сердца - летняя луна... рассвет близится... и он хлопает в ладоши и горы звенят в ответ эхом.
Согласно Басё, медитирующий ищет в глубине себя, но это не означает, что он должен терять связь с окружающим миром. Иногда он должен открывать глаза. И в своей пустоте он должен отразить внешний мир. Эти отражения запечатляются в хайку. Они ничего не означают - они отображают картину.
Маниша спрашивает:
Наш любимый Учитель,
Многие ученики посвятили своим учителям книги, выражая этим свою любовь и благодарность. Но Ты, как обычно, перевернул традицию с ног на голову, посвятив две книги Твоих бесед особым ученикам.
Любил ли хоть один учитель своих учеников так, как Ты, мне кажется, любишь нас?
Маниша, когда я вижу всех вас, я вижу вас не такими, какими вы видите себя сами. Я просто вижу перед собой потенциальных будд. Ни один из учителей не посвящал свои книги ученикам, поскольку ни один из них не обладал той ясностью, которая позволяет увидеть будущее в настоящем, различить розу в семени. Я же обладаю. И потому, когда я называю вас буддами - это не символ, я действительно верю в это. Это не только любовь, но и уважение. Вот как я это понимаю: если учитель не уважает своего ученика, он сам не заслуживает уважения. Это - общение, это - взаимообогащение, это - единство.
Я собираюсь посвятить ученикам свои книги, ведь у меня больше нет ничего. У меня есть только мои слова, мои переживания, мое молчание, мои песни, и их я посвящаю своим ученикам, благодаря которым я живу.
Без вас я не проснулся бы завтра утром - что мне здесь делать? Мне больше нечего делать в мире. Я уже сделал все, что мог. Собственно говоря, я сделал слишком много.
Сейчас же моя жизнь - в ваших руках. Если вы хотите, чтобы я оставался, я могу повременить с уходом. Но в день, когда я пойму, что нечего больше откладывать, я попрошу вас быть готовыми к великой церемонии. Но пока что я чувствую себя как ребенок.
Будды готовы проснуться. Некоторые уже открыли один глаз. Некоторые открыли оба глаза, но тут же натянули на голову одеяло, решив еще немного подремать. У меня с вами - настоящая битва. Долго вы еще собираетесь нежиться под одеялом? Рано или поздно вы устанете. Вам от меня никуда не деться. Вы станете буддами. Став буддой, вы можете свободно путешествовать по всему миру, неся с собой огонь.
Цель моего существования сводится лишь к этому: в мир должны явиться как можно больше будд - и как можно быстрее - пока политиканы не умудрились совершить глобальное самоубийство. Только множество будд могут создать атмосферу мира, любви и сострадания, воевать в которой будет немыслимо. Я нахожусь в особой ситуации - никто из будд прежде не оказывался в такой ситуации.
Эта книга посвящается Анандо, несмотря на ее сопротивление. Она вела себя совершенно несознательно эти два дня. Во-первых, меня всегда беспокоит то, что Маниша не может позволить себе взять выходные, страдает ли она мигренью или не страдает, потому что, если она отсутствует хотя бы один вечер (а я знаю, что эти проблемы с мигренью у нее уже не один год), кто-то должен занять ее место. Но занимать место на один день - опасно. Он сразу войдет во вкус и подумает: "А почему бы не продолжить?" Это все равно, что вас провозгласили королем на день. Вам будет трудно забыть это всю жизнь.
Вначале она дергалась, когда я говорил: "Маниша, заботься об Анандо!" Я видел ее лицо и ее реакцию. Она хотела, чтобы я обращался прямо к ней. Но я знал, что лучше, чтобы о ней "заботились", потому что завтра ее здесь не будет. То же самое произошло с Вималом. Несколько дней он сидел, чуть ли не со слезами на глазах. Вкусив однажды радость задавать мне вопросы, он должен был тут же покинуть это место. У него отняли его королевство! Только сейчас он пришел в себя. Вот почему мне не хочется беспокоить его снова. Вот почему я прошу об этом Анандо.
