Бхагаван Раджниш - Девять сутр
Атеист привязывается к другой противоположности, он утверждает, что Бога нет. Но все, чего нет, точно так же может и существовать. И столь яростное отрицание говорит о том, что здесь кроется страх: «А вдруг Бог таки есть?» Иначе не было бы нужды отрицать Его существование. Когда верующий твердит, что Бог есть, и так упорствует в этом, что даже готов драться за свои убеждения, он тоже показывает свой страх: ведь Бога может и не быть. А иначе какая ему разница? Когда кто-то говорит, что Бога нет, это его дело — пусть говорит. Но верующий готов броситься в драку, ведь он привязался только к одной части своего Бога.
Ты можешь цепляться лишь за одну часть своей жизни — ту, которая связана с рождением, — и отрицать все касающееся смерти. Ты можешь привязаться к существованию, к половине, связанной с бытием твоего Бога, и отрицать часть под названием «небытие». Ты всегда отрицаешь вторую сторону, вторую половину. А йога принимает как бытие, так и небытие, признавая, что они неотделимы друг от друга. Поэтому медитирующий принимает убеждения атеиста, ибо в них половина правды, но точно так же он принимает и убеждения верующего, ведь там кроется вторая половина правды. Полуправда опаснее, чем ложь. Вторая сутра йоги подразумевает, что энергия движется между двумя противоположностями.
Свет и тьма — явления одного порядка, а не два различных состояния. Нам кажется, что это два различных явления, но, если спросить ученого, он опровергнет это заблуждение. То, что мы называем темнотой, — не что иное, как меньшее количество света, а то, что мы именуем светом, — просто меньшее количество темноты. Отличие только в соотношении. Вот почему есть птицы, способные видеть в темноте. Для тебя это темнота, а для них вовсе нет. Почему? Потому что их глаза способны улавливать самые слабые лучи света. Однако помехой нашему зрению бывает не только темнота — когда света слишком много, наши глаза также его не воспринимают. Если тебе в глаза попадет очень яркий свет, они ослепнут и ты уже никогда не сможешь видеть. То есть наше зрение имеет свой диапазон; все, что ниже этого диапазона, — темнота, и все, что выше, — тоже темнота. Диапазон, в котором мы способны видеть свет, достаточно узок. Но темнота — это тоже количество света. Разница здесь не качественная, а количественная. Нет никакого отличия в качестве, вопрос только в количестве.
Ты когда-нибудь задумывался о том, что такое тепло и холод? Мы полагаем, что это две разные вещи. Но нет, все не так. На примере тепла и холода тебе будет очень легко понять мою мысль. Мы говорим, что это два различных состояния. Ведь тепло нас согревает, как же мы можем принять, что тепло и холод — единое целое? Как, расположившись в тени, можно признать, что тень — тоже солнечное тепло? Нет, я не призываю тебя согласиться с тем, что так оно и есть, и выбраться из тени под палящее солнце. Я имею в виду другое: то, что ты называешь «тенью», — не что иное, как меньшее количество тепла, а «невыносимая жара» — лишь меньшее количество прохлады.
Попробуй провести эксперимент. Нагрей одну руку, подержав ее над печью, а вторую руку охлади, прикоснувшись ко льду. Затем опусти обе руки в ведро с водой. Тебе будет крайне сложно определить, какая в ведре вода — теплая или холодная! Одна рука скажет тебе, что вода холодная, а другая сообщит, что вода теплая. Но ведь вода в ведре не может быть разной температуры, а твои руки сообщают тебе противоречивые сведения. Холодная рука почувствует, что вода теплая, а нагретая рука воспримет воду холодной. Прохлада и жара неразрывно связаны. Вторая сутра йоги гласит, что рождение и смерть, бытие и небытие, темнота и свет, детство и старость, удовольствие и боль, тепло и холод связаны между собой. Это просто названия одного и того же целого. Если ты хорошо разберешься во второй сутре, то с легкостью поймешь и многие другие вещи. Вторая сторона любого явления всегда в нем присутствует. Как только ты выбрал одну сторону явления, знай, что ты избрал и его вторую сторону. Когда ты обращаешься к кому-то со словами любви: «Я встретил тебя и хочу, чтоб мы никогда не расставались», помни, что в вашей встрече уже заключена разлука и когда-то она непременно случится. Многие влюбленные твердят на свиданиях: «Я так боюсь тебя потерять». Они знают, что есть и другая сторона, иначе зачем в ту минуту, когда самое время радоваться встрече, вспоминать о разлуке? Казалось бы, когда мы встречаемся, мы просто встречаемся. Но нет, в момент встречи вас незримой тенью начинает преследовать разлука.
Когда ты заводишь с кем-то дружбу, знай, что у тебя появился еще один потенциальный враг. Пока вы с этим человеком не подружились, он не может стать твоим врагом — это совершенно определенно. Люди пока не научились сразу становиться врагами. Чтобы стать врагом, человек вначале должен побыть другом. Путь к вражде пролегает через дружбу.
Йога говорит: «Знай, что враг тенью стоит позади». Всякий раз, когда в твоей жизни появляется новое желание, помни о его противоположности. Тогда привязанность исчезнет. Если враг стучится в твои двери, ты сможешь увидеть, что вместе с ним пришел и друг. Так бывает всегда. Друг — это тень врага; враг никогда не приходит один.
Поэтому, если человека, вступившего на путь йоги, охватывает счастье, он просто позволяет ему прийти. Он не станет с жаром его приветствовать, ведь ему известно, что счастье несет с собой свою противоположность. Когда приходит беда, такой человек приветствует ее, поскольку знает, что по ее следам идет счастье. Он соблюдает баланс, суть которого в понимании, что любое явление неизбежно связано со своей противоположностью. Нет ничего, что существовало бы без противоположности. Человек сеет семена ненависти в том, кого он полюбил. Любая наша встреча происходит для того, чтобы положить начало расставанию. Стоит нам назвать человека «своим», и мы создаем условия для того, чтобы он стал нам совершенно чужим. Стремясь к славе, вы сеете семена бесславия. Одержав победу, вы притягиваете поражение.
Однажды Лао-цзы сказал своим друзьям, что ни разу в жизни не терпел поражения. Воцарилось недоверчивое молчание. Потом друзья попросили его раскрыть секрет, почему никто не мог одержать над ним победу. Им тоже захотелось стать непобедимыми. Лао-цзы громко рассмеялся:
— Я не стану распространяться об этом перед людьми, которые еще не готовы.
— Разве мы не готовы? — воскликнули они. — Ты должен объяснить, как нам больше никогда не терпеть поражения.
— Вы обречены на поражение, ведь тот, кто не хочет быть побежденным, уже притянул его к себе, — ответил Лао-цзы. — Вот мое правило: «Никто никогда не побеждал меня, потому что я сам никогда не хотел победить». Только тот, кто жаждет победы, может быть побежден.
Как-то раз Лао-цзы проходил со своими учениками через лес. Там шла активная вырубка. Тысячи дровосеков рубили деревья, и только одно дерево стояло посреди леса нетронутым. Никто к нему не прикасался. Лао-цзы сказал ученикам:
— Пойдите и спросите у дерева, в чем его секрет. Почему оно уцелело? Может, ему известны сутры йоги? Или оно знает Дао? Почему, когда вырубают весь лес, это дерево стоит невредимым?
Ученики направились к дереву, ведь так велел им Лао-цзы. Однако они были в замешательстве — как разговаривать с деревом? Они обошли его вокруг, но как с ним заговорить? И вправду, с этого дерева не слетело ни единого листочка, все ветки были целы. Его крона была столь обширной и давала такую большую тень, что под ней могли расположиться сотни повозок с быками. Ученики решили поговорить с дровосеками, рубившими соседние деревья. Они спросили у дровосеков:
— Почему это дерево никто не трогает? Почему вы его не рубите?
Дровосеки ответили, что это дерево странное. Дескать, его ствол так искорежен, что древесина не годится для изготовления мебели. Ученики Лао-цзы воскликнули:
— Ну тогда это дерево можно было бы пустить на дрова.
— Э нет, это дерево очень странное, — снова ответили дровосеки. — От его веток будет столько дыма, что на дрова его тоже не пустишь. От этого дерева вообще никакого проку. Рубить его — зря тратить силы.
Ученики вернулись к Лао-цзы и сказали:
— Секрет в том, что это дерево ни на что не годно. Древесина у него кривая и сильно дымится в костре. Даже его листья никому не нужны: их не едят животные и они не годятся на лекарства. Это дерево совершенно бесполезно.
— О, это дерево благословенно! — воскликнул Лао-цзы. — Его ветви не стремились стать прямыми, и теперь им не угрожает топор дровосека. Видите те деревья, которые старались вырасти прямыми? Их рубят. А листья этого дерева не пытались стать чем-то особенным, не стремились быть вкусными. Вот никто их и не рвет. Это дерево не стремилось выделиться и отличиться, поэтому оно выжило и пребывает в полном блаженстве. Мой метод такой же. Никто никогда не мог меня победить, ибо я никогда не стремился одержать победу. Я уже побежден, вот почему победить меня невозможно.
