Бхагаван Раджниш - Свет на пути. В синем небе нет следов
И когда я пришел к нему на следующий день,он сказал:
- Вы были правы. Это все мой отец. Потому что когда еще в старших классах я впервые собирался выступить на соревновании между двумя школами и когда я готовил мою речь, отец настаивал, чтобы все было гладко и идеально. Это был настоящий педант.
Все педанты — невротики, потому что ничто в жизни не может быть совершенным,и поэтому педанты всегда несчастны, раз жизнь никогда не соответствует их ожиданиям. И вот он говорил своему сыну: «Повторяй свою речь снова и снова. Иди в ванную, встань перед зеркалом, повторяй и следи, чтобы не было никакой нервозности».
И проректор признался мне:
- Даже в ванной, где никого кроме меня не было, даже там я все равно дико нервничал, и особенно это было видно по моим рукам. Я старался не нервничать,но чем больше я старался, тем сильнее дрожали мои руки. Я пошел к отцу и сказал ему об этом. Но мой отец был известным военным. Он ответил: «Если у тебя дрожат руки,держи их в карманах. Никто не должен знать, что у тебя дрожат руки, потому что иначе тебя поднимут на смех!»
Я сказал:
- Если бы я был на месте вашего отца,то я бы посоветовал вам направить энергию ваших рук в жестикуляцию, потому что далеко не все можно выразить одними только словами, но иногда требуется и помощь рук. Более того, держа руки в карманах, вы теряете значительную часть вашей убедительности, потому что сами по себе слова неполноценны — их нужно подкреплять жестами,взглядами, голосом, интонацией. Важны даже паузы между словами. И вот, вместо того, чтобы превратить дрожь в жестикуляцию, вы решили подавить свою энергию — но энергию нельзя подавить. Ваш отец понятия не имел, что руки связанны с умом. Руки — это продолжение человеческого мозга: ваша левая рука продолжает правое полушарие мозга, правая рука продолжает левое полушарие. Если мозг работает нормально, то ваши руки будут реагировать на мозговые импульсы. Не давая рукам двигаться,вы тем самым урезаете свою же способность выражать себя более ясно, более проникновенно, более страстно. Вы останетесь посредственным оратором. И может быть вам будет неприятно это услышать, но должен вам сказать, что несмотря на то что вы являетесь спикером государственного собрания и известным общественным деятелем, я считаю вас весьма посредственным оратором. В ваших речах нет сока, нет смака, нет червоточинки. Ваши речи плоски, как если бы вы их читали по бумажке. В них нет пауз. Вы не обращаетесь к людям — вы на самом деле их избегаете. Вы что-то там говорите, но в этом нет радости, в этом нет музыки. Освободите же свои руки.
Так случилось, что когда в Америке меня посадили в тюрьму — в самую первую, — начальник той тюрьмы сразу же полюбил меня. Это действительно был добрый и замечательный старик. И когда суд отказал мне в выходе под залог, он сказал мне:
- Это совершеннейшее беззаконие — держать в тюрьме человека, чье преступление не доказано и даже не было объявлено в суде. И отказывать такому человеку в выходе под залог — это чистая политика и ноль правосудия.
Тогда я сказал ему:
- Может быть в таком случае вы окажете мне небольшую услугу?
Он сказал:
- Помогу чем смогу. Что вы хотите, чтобы я сделал?
- Мне бы очень хотелось устроить здесь пресс-конференцию.
Он удивился:
- Такого я еще не видал, чтобы заключенный устраивал пресс-конференцию прямо в тюрьме.
Я сказал:
- Ну так пусть же это случится, пусть будет прецедент! Раз уж вы чувствуете, что все это несправедливо, то сделайте же что-нибудь.
И он согласился. Собрались журналисты, но у меня на руках были наручники. Я сказал начальнику тюрьмы:
- Я не смогу говорить,если мои руки будут в наручниках.
И руки были не просто в наручниках: на талии у меня был цепной ремень, и наручники были пристегнуты к нему, чтобы нельзя было поднять руки выше чем вот так...
В общем, я заявил:
- Так я не смогу говорить. Вы были так добры, что созвали журналистов, — и там было около сотни человек от всех крупных изданий, с телевидения и радио. — Сделайте же мне еще одно одолжение — ведь я не сбегу. У меня цепи на ногах, и вы можете оставить цепь на талии. Хоть все тело закуйте в цепи,но только оставьте свободными руки. Я и слова не смогу произнести, если мои руки не смогут дополнять мою речь.
Он все понял и сказал:
- Я видел, как вы выступали по телевидению. И мне самому очень понравились ваши руки и то, что вы явно ими что-то выражаете.
И вот я сказал проректору:
- Освободите же свои руки — это освободит и ваш ум. Ваша речь оживет. Нет ничего страшного в том, что вам уже семьдесят лет. Никогда не поздно начать все заново. И вы сами будете довольны, впервые в жизни, потому что все ваши прежние выступления... вам сейчас приходится выступать чуть ли не каждый день, и для вас это сущая пытка. Если вы нервничаете, то выступление вам в тягость,а не в радость.
Он согласился. И вот впервые в жизни он читал речь, вынув руки из карманов, и все в университете гадали, что же это такое случилось, потому что это было что-то невиданное. И его руки нисколько не дрожали — дрожь перешла в жестикуляцию.
По окончании выступления он снова вызвал меня к себе. Его глаза были влажными от слез. Он сказал:
- Битых пятьдесят лет, поднимаясь на трибуну, я опускался в ад. Вы освободили меня из этого ада. Никто никогда не говорил мне, что я сам и есть причина всей этой нервозности, что я сам подавлял энергию, которую мог спокойно преобразить.
Большая часть всего, что вы называете глупым или дурацким... если посмотреть в самую суть, то вполне может оказаться так, что вы попросту неправильно использовали энергию. Теперь нужно лишь немного наблюдательности, и вы сами легко сможете все изменить.
Я никому никогда на скажу менять что-либо силой, потому что силой ничто на самом деле изменить нельзя. И чем больше усилий вы прикладываете, чтобы что-то в себе изменить, тем в большей вы оказываетесь зависимости от вашей же собственной силы.
Мой подход абсолютно ненасильственен.
Просто наблюдайте и ищите причину в самом корне. И вы сами удивитесь, как то, на что вы всегда смотрели как на глупость, внезапно превратится в нечто разумное,в нечто прекрасное.
И так вся ваша жизнь может превратится в прекрасное и органичное целое.
Можно зачитать следующий вопрос.
Вопрос второй:
Возлюбленный Ошо,
Согласен ли ты с выбором Сократа? Как бы ты поступил на его месте?
На этот вопрос сложно дать ответ хотя бы потому,что я не Сократ. Если бы выбор стоял передо мной,то я бы однозначно не стал выбирать яд, потому что на мой взгляд это просто самоубийство, выбор против жизни. Ведь сам мой подход к жизни — жизнеутверждающий.
Я не выбрал бы смерть, но наверное где-то в глубине души у Сократа имелась склонность к самоубийству. Выбор исходит от него. Я не большой любитель мучеников — по-моему, все они безумны.
Я бы согласился покинуть пределы Афин и остаться за городом, у самых его границ,куда бы мои люди спокойно могли прийти сами. Мне не кажется... в чем вообще была проблема? Судьи ведь сказали: «Уйди из Афин». Но Сократ еще больше упорствует со своей эгоистической позицией: «Либо у меня будет все, либо ничего. Все или ничего».
Я не смотрю на жизнь такими категориями. Все иметь нельзя, просто невозможно. Вообще незачем проводить такие различия между всем и ничем. Пусть у вас будет столько всего, сколько вы можете принять; пусть каждый ваш миг будет выжат до конца, но зачем же так торопиться на тот свет?
Афины — это был город-государство. Сократ спокойно мог бы просто выйти за его пределы, и его ученики запросто бы могли приходить к нему. На самом деле, создавать школу и учить в тишине немногих самых преданных за городом даже проще, нежели где-нибудь в центре с его вечной суетой и суматохой.
И ведь дело было не только в одном Сократе — то было дело истины. Сократ пожертвовал не только собой — он пожертвовал истиной. Он пожертвовал людьми, которые любили его, которые желали его слушать, которые хотели, чтобы он жил. Именно это решило бы мой выбор.
И на самом деле так и случилось в Америке. Я не совершал ничего противозаконного. Они это знали,это знали судьи,и всем было ясно,что обвинять им меня не в чем. И все те мои проступки, о которых они говорили... они обвиняли меня по двум основным пунктам. Во-первых,я якобы помогал иностранцам вступать в браки с американцами, чтобы они смогли остаться в Америке. Это чистая ложь, потому что в течение трех с половиной лет я все время молчал и не виделся ни с кем из санньясинов. Это верно, люди заключали браки,чтобы просто остаться в Америке, но я в этом не участвовал. Я за это не в ответе. Я никому, ни одному человеку не приказывал жениться. Я вообще ни с кем не встречался. Я был изолирован в моей тишине. И те двадцать человек,которые работали в доме,ухаживая за мной, все они свидетельствовали,что никто посторонний в дом не входил,и я сам никуда не выходил. Так что, это была совершеннейшая чушь.
