Анастасия Новых - Перекрестье. Исконный Шамбалы
После непродолжительного молчания отец Иоанн промолвил в своем излюбленном шутливо-церковном тоне:
— Можно, конечно, решить проблему без лишней житейской суеты, но это не изменит суть их промысла. А надобно бы преломить его в корне, дабы грешные души узрели многоголовую гидру греха, пустоту суетного мира, дабы у них было долгое-долгое время на раздумье и очищение сердца своего от плевел всякого зла…
— Разумно, — усмехнулся Сэнсэй. — И я, кажется, даже знаю, как это сделать.
— Ну? Глаголь, дитя мое, исповедуй свои помыслы.
— Певца надо подключать, батюшка. Певчий хор организовывать.
Отец Иоанн с удивлением глянул на Сэнсэя.
— Спецназ?! Это, чадо, становится интересным. Ну-ка, ну-ка, поведай подробнее помыслы свои грешные святому отцу…
* * *В небольшой балке с широкой поляной, скрытой холмами от посторонних любопытных глаз, стоял черный джип. Недалеко от него находилось два микроавтобуса, набитых братвой. Если не этот людской гомон и гоготанье, да работающие моторы с удушливыми выхлопными газами, это место идеально подошло бы для размеренно-хлопотливой жизни по разведению потомства птиц небесных да всякой животной твари. Но человек беспардонно вторгся в этот чудесный уголок природы, нарушая его покой и безмятежность ненасытными желаниями своей плоти и эго.
На дальней горке показался шестисотый «Мерседес». Подъехав к поляне, — машина остановилась на некотором расстоянии от джипа, сохраняя определенную дистанцию. Из нее вышли трое прилично одетых мужчин. По внешнему виду их можно было отнести к группе бизнесменов. Хотя на самом деле бизнесмен там был только один. Остальные двое — Сэнсэй и Певец — лишь искусно разыгрывали свою роль. Из джипа также вышли трое представителей приглашенной стороны и двинулись им навстречу нагло-размашистым шагом, подчеркивающим свое превосходство в данной ситуации. Их упитанные физиономии ясно говорили, кого прислал на разборку местный начальник милиции. В джипе приехали обыкновенные бандиты, вольготно чувствующие себя под «крышей» оборотня в милицейских погонах. Тройки сошлись на середине поляны, точно в западном вестерне, глядя друг другу в глаза. Начал разговор главный «боец за права трудового народа».
— Ну, давайте, базарьте, какое там у вас предложение, от которого мы не откажемся?
— По беспределу вы идете, ребята, — спокойно ответил Сэнсэй.
— Чего-чего?!
— Я говорю, по беспределу вы идете, ребята, — повторил Сэнсэй нарочито громче. — Беспредел — это понятие есть такое, значит «выйти из пределов чего-то — из границ, из меры, нарушить порядок, правила, обычаи», — разжевывал он для «особо одаренных». — Человек работает тихо, мирно, никого не трогает. Кушает свой кусочек хлеба. Труда сколько вложил, чтобы этот кусочек маслом намазать и семью свою им накормить! А вы приходите, хотите этот кусочек отобрать. Что задела?! Объясните мне причину вашего террора! Он что, украл что-то у вас, обманул вас? Нет. Так за что вы угрожаете расправиться с его семьей и убить его самого? Вы претендуете на процветающий бизнес, который он сам построил? На каком основании? На правах сильного? Так извините, ребята, на каждого Виджая найдется свой Раджа. Вы что, творите здесь беспредел втихую и думаете, что сверху этого не видно?
— А вы чьих будете? — спросил один «боец», склонив голову набок и не переставая жевать жвачку.
Сэнсэй демонстративно проигнорировал вопрос и продолжил свою речь:
— Вы себе не представляете, в каком вонючем болоте уже погрязли по уши. Тем более, это ни по вашим понятиям, ни по нашим никуда не годится. А сейчас вы еще нажили себе дополнительный геморрой: сунулись в чужую жизнь, а испортили ее себе…
— Да кто ты такой, барыга, чтобы нам предъяву подписывать?! — сплюнув, процедил сквозь зубы возглавлявший сопредельную сторону.
Певец, до сих пор хранивший молчание, цинично произнес:
— Ты тише рот открывай, а то своим соло весь хор перепоганишь.
При этих словах он слегка отвернул свой лиджак, показывая, что за поясом у него находится пистолет. Его движение вызвало наигранные ухмылки братвы.
— Ты кого на понт берешь, баклан? Ты че?! Ты думаешь, мы твоего ствола испугались?! — .главный «боец», не оборачиваясь, поднял руку. Двери микроавтобусов резко распахнулись, и оттуда высыпала братва, вооруженная автоматами. — Ну и че теперь делать будем, родной? — с ехидством в голосе закончил он.
Певец, до сих пор спокойно наблюдавший за происходящим, изобразил на лице ослепительную голливудскую улыбку и пару раз провел рукой по своей голове, приглаживая волосы. После такого, казалось бы, абсолютно естественного жеста, как по команде послышался рев моторов. Одновременно земля на холмах вздыбилась, словно от сильного землетрясения, и из-под нее «выросли» вооруженные до зубов люди в защитных камуфляжах, по численности раз в пять превышающие количество братвы. В довершение всего этого кошмара для сопредельной стороны на холмы балки с разных сторон выехали три внушительные боевые машины пехоты.
Победоносные ухмылки торжествующей троицы мгновенно пропали. Теперь они уже растерянно оглядывались по сторонам, будто загнанные в угол зверьки. «Боец» со страхом посмотрел в сторону леска, где он предусмотрительно расставил своих стрелков. Но там уже стояли молчаливые парни в камуфляжах, взявшие на прицел всю эту незатейливую компанию. Братва, не дожидаясь приказа своего старшого, стала отшвыривать оружие в сторону. А особо рьяные, попытавшиеся сопротивляться, без липших предупреждений летели хицом в грязь с заломленными руками.
«Боец» побледнел и, судорожно сглотнув, проговорил изменившимся голосом:
— Да кто вы такие, мать вашу?!
Певец улыбнулся и наигранно-ласковым голосом произнес:
— Твой писец.
С не меньшим страхом и удивлением за происходящим наблюдал и сам бизнесмен, «виновник торжества». Но когда спецназ захватил братву, он расцвел в самодовольной улыбке и даже как-то приосанился, распрямил плечи. Лишь Сэнсэй и Певец сохраняли в этой компании невозмутимое спокойствие.
— Я же говорил вам, ребята, геморрой у вас, — подытожил встречу Сэнсэй и кивнул другу.
— Значит, так, — взял на себя инициативу разговора Певец, глядя на сконфузившуюся троицу. — Сейчас поедем в одно не столь отдаленное место, и вся ваша братва напишет чистосердечное признание. Буквы, я надеюсь, еще помните. А если запамятовали, не беда. У нас имеются хорошие специалисты по восстановлению нужных файлов памяти. А тебе, родной, придется основательно напрячь мозги по поводу всех делишек твоего босса. Иначе гнить твоему телу в наших подземных казематах до конца его недолгах дней…
Позже, когда операция завершилась, и спецназ вместе с захваченной братвой покидал поляну, Певец стал прощаться со своими «компаньонами». Бизнесмен, пожимая ему руку, осторожно высказал сомнение насчет долгосрочного пребывания братвы под арестом и, соответственно, окончания своих проблем. На что Певец ответил:
— Можете не переживать. Мы их сейчас перевеем к себе на базу и оформим дело как предотвращение вооруженной попытки захвата оружия с наших складов. Тем более, что склады действительно тут недалеко. Вон, рукой подать до нашего полигона. То есть по гражданке эти толстолобики по любому не пойдут. Этим уже займутся наши военные прокуроры.
— Да, но если Документы пойдут через область…
— Ну что вы! Эти документы мы пустим по своим каналам, конкретно на столицу. А там наше ведомство постарается довести эти сведения до компетентных лиц. Так что в самое ближайшее время у «доброжелателя» вашего бизнеса начнутся очень серьезные проблемы. Вернее, — он посмотрел в сторону уходящей колонны, — уже начались.
Через несколько дней после этого незабываемого события отец Иоанн пришел к Сэнсэю в офис, притащив с собой увесистый пакет с деньгами.
— На вот, на смазку «большое спасибо» от нашего бизнесмена.
— Ого, — слегка присвистнул и усмехнулся Сэнсэй, заглянув в пакет и взвесив в руке. — Да теперь можно не только смазать, но и вообще телегу поменять! Кстати, насчет алтарчика…
— Не беспокойся, — остановил его движение отец Иоанн. — Алтарчик уже в порядке.
Сэнсэй улыбнулся и взял от пачки половину.
— Ну, раз алтарчик уже в порядке, тогда это передай Певцу. Пусть своим пацанам праздник устроит.
— Как скажешь, мил человек, — шутливо ответил отец Иоанн.
— Как там прихожанин, доволен?
— Еще бы! Такая каша заварилась, я сам не ожидал. В столице за это дело так рьяно схватились, видимо, перед избирателями надо срочно выпендриться… Так что у нашего бизнесмена от внезапно свалившегося счастья аж дух перехватило, из церкви не выходит. Я ему всегда говорил, не на груды денег надейся, а на Бога, неусыпно пекущегося обо всех и наипаче о разумных и словесных тварях Своих и, в особенности, о живущих благочестиво. Веруй, что не оскудеет рука Его, наипаче для творящих милостыню, ибо человеку щедрее Бога не быть.
