Анастасия Новых - Сэнсэй II. Исконный Шамбалы
− А как это, снизошёл Дух Святой в человеческом теле? − переспросил Костик.
− Ну, проще говоря, пришёл руководитель Шамбалы в теле Агапита.
− Сам Владыка Шамбалы? − изумился Андрей.
Сэнсэй усмехнулся.
− Да. Ему приходится посещать людской мир, так сказать по долгу службы, хотя бы раз в двенадцать тысяч лет. А при важных событиях для человечества и того чаще, чуть ли не каждую тысячу лет, особенно на начальных и завершающих стадиях новой цивилизации.
Костик только было открыл рот, чтобы что-то спросить, как Сэнсэй, глядя на него, опередил с ответом:
− Имеется в виду «цивилизации» в понятиях Шамбалы… Но, пожалуй, мы немного отклонились от темы. Вернёмся к тем событиям, которые произошли через тысячу лет после Христа… Когда Агапит ушёл с Афона, через несколько лет игумену вновь было извещение от Бога. Ему явился в видении сам Архангел Гавриил и повелел отправить Антония в Русь. Было это в год 1051.
В этот раз Антоний, прибыв в Киев, уже не ходил по христианским монастырям, хотя в любом из них не отказали бы в приюте почтенному старцу с Афонской горы. Антоний целенаправленно пришёл в то место, куда велел ему Агапит перед уходом, и поселился на холме возле Днепра, в пещере. И стал жить, дожидаясь Агапита и пребывая в постоянных молитвах к Богу, особенно той, которая вела его с юных лет. И, несмотря на то, что он часто испытывал нужду в пропитании, ежедневно физически работал, углубляя пещеру, всё же он был снова по настоящему счастлив. Ибо пребывал наедине с Богом, как тогда в далёкой молодости, когда он жил в пещерах Афона.
Вскоре о нём начали узнавать местные жители. И Антоний стал прославляться среди них тем, чему учил его на Афоне Агапит − чудесами, даром прозорливости, исцелением молитвами. И люди потянулись к нему: одни за лечением, другие за благословением, третьи с желанием остаться вместе с ним, стяжаясь в духовном подвиге. Так что к приходу Агапита с Антонием уже проживали в пещере несколько человек, постриженных старцем по их просьбе в иноческий чин. К этому времени они расширили и углубили пещеру в совместных усилиях, устроив там себе кельи для жилья.
Антоний с превеликой радостью встретил своего давнишнего друга. Видя такое уважительное отношение старца к Агапиту, и остальная братия отнеслась к нему с таким же почтением. Агапит не переставал удивлять Антония своей загадочной, во многом таинственной личностью. По приходу Агапита в Киев, Антоний стал свидетелем тому, как тот имел тайную встречу с самим Ярославом Мудрым. Агапит передал для его «книгоположницы» четыре ценных рукописные книги и три манускрипта. Причём три книги были украшены дорогими камнями. А четвёртая, хоть и выглядела скромно, но, очевидно, была очень древняя книга. Антоний был поражён. Ведь каждая книга была настоящим шедевром и стоила целого состояния. А манускрипты… Даже один манускрипт по тем временам оценивался баснословно дорого. И позволить себе такой роскошный поистине царский подарок мог лишь человек, ну как минимум «голубых королевских кровей». Но тогда не только это изумило Антония. Главное как они свободно общались! Ярослав разговаривал с Агапитом так, как будто давно и хорошо его знал, словно они были добрыми, старыми друзьями и это несмотря на свою значительную разницу в возрасте и высокое великокняжеское положение Ярослава.
После той памятной встречи Антоний, потрясённый увиденным, поспешил предложить Агапиту возглавить братию, в которой был старшим. Однако Агапит пожелал оставить всё как есть, и быть у него простым монахом. Он попросил Антония никому не разглашать о его встрече с Ярославом. И пожелал быть постриженным в «иноческий чин», дабы ничем не выделяться среди остальной братии.
− Во даёт! − вырвалось у Костика. − Он же был Бодхисатвой! И пожелал стать простым монахом?!
Сэнсэй пристально на него посмотрел и чётко проговорил:
− Для Бодхисатвы любая власть − это пустой звук. Бодхисатва служит только Богу. В отличие от людей, он знает, что такое есть пребывание «здесь», и что такое есть пребывание «там».
Костик немного смутился и сконфуженно произнёс:
− Нет, ну я не в том плане… Я в смысле… − и тут он видимо нашёл подходящий довод, − я в смысле, отдыхать же надо когда-то Человеку. А то всё работа, да работа. Ведь, насколько мне известно, простые монахи же в те времена пахали как папы Карлы.
На что Сэнсэй ответил:
− Для Бодхисатвы отдыха как такового в людском понимании не существует. Он знает, что такое время и умеет его ценить. Агапит конечно был влиятельной, сильной личностью. Но он сознательно ушёл от власти, управления братией и посвятил всё своё свободное время реальной помощи людям. Кстати, позже, когда число братии увеличилось, Антоний передал правление Варлааму, а сам стал по примеру Агапита простым монахом.
− А какую помощь оказывал людям Агапит? Лечил? − поинтересовался Володя.
− Да. Агапит, помимо прочих своих достоинств был ещё и хорошим врачом. Его сердечное, заботливое отношение к больным породило о нём небывалую славу и уважение в народе, причём далеко за пределами Киева, хотя сам Агапит практически никогда не выходил за территорию монастыря. Он стал одним из самых знаменитых лекарей XI века. Люди называли его «Лечец от Бога». Он вылечивал настолько тяжёлые болезни, за которые уже никто не брался из тогдашних знаменитых врачей. Взять хотя бы такой исторически известный факт, когда Агапит исцелил находившегося при смерти черниговского князя Владимира Всеволодовича Мономаха. Врач по прозвищу Армянин, считавшийся лучшим на то время эскулапом у знатных людей, ничего не мог сделать, чтобы помочь князю. А Агапиту достаточно было передать с посыльным князя «чудодейственного зелья», приготовленного с молитвой Агапита, чтобы за считанные дни поставить Владимира Мономаха на ноги. Позже князь приходил в Печерский монастырь, чтобы отблагодарить Агапита и приносил с собою много дорогих подарков и золото. Но Агапит отверг всё это как от самого князя, так и от боярина, которого тот прислал позже от своего имени. Ибо лечил Агапит как простых людей, так и знатных с одинаковым усердием безвозмездно, за что называли его Агапитом Врачом Безмездным. Естественно, это вызвало обычную человеческую зависть, граничащей со злостью, у таких врачей как Армянин. Но если брать самого Армянина, то, в конечном счете, он осознал, Кем в действительности являлся Агапит. И именно благодаря этому Армянин впоследствии стал монахом в Печерском монастыре.
− Так он ещё и денег не брал за лечение?! − вновь удивился Костик. − А как же Агапит жил?
− Скромно. В духовном подвиге. − И улыбнувшись, Сэнсэй добавил: − Его келья вызывала жалость даже у воров. Ибо единственное, что было в ней ценным − это сам Агапит, его опыт и знания.
− А чем же он питался, святым духом что ли?
Сэнсэй просмеялся.
− Нет. Самоедством он точно не занимался.
− Так же не долго и того… ноги протянуть.
− Ну рано или поздно каждый из нас ноги протянет, − то ли в шутку, то ли в серьёз сказал Сэнсэй. − Но смысл же не в этом.
− Нет, ну понятно… Но он же не крал эти деньги, а честным трудом зарабатывал. Тем более люди сами ему несли. Почему же он не брал?
− Понимаешь в чём дело, Агапит учил монахов истинному служению Богу. Он говорил, что «золото» и «монах» вещи несовместимые. Человек не может служить двум господам: либо он служит Богу, либо богатству земному, то есть дьяволу. Третьего не дано. Монах же за все свои деяния истинно ожидает награды только от Бога в том мире, а не здесь от людей. Злато же есть сор для души и искушение для помыслов. Это есть скверна, которую жаждут многие, но которая на самом деле есть обман призрачный. Истинная ценность для монаха в молитве искренней о душе своей. Не о сытости пуза своего и здравии тела нужно заботиться. Ибо сколько бы ты не ел, рано или поздно всё равно проголодаешься. И каково бы ни было твоё здоровье, рано или поздно плоть твоя всё равно умрёт. Душа же вечна. И только она достойна заботы истинной. Как говорил Агапит, монах молится по сердечному желанию за всех людей, но весь смысл монашества − это служить Богу и вымолить у Него спасение для своей души.
Сэнсэй умолк и возникла тишина. Но вскоре её нарушил задумчивый голос Виктора:
− На такое способен далеко не каждый…
И тут в его рассуждения влез Костик со своими «умозаключениями»:
− Значит, Агапит был, выражаясь современным языком, народным целителем?
На что Сэнсэй с усмешкой ответил:
− Ну, если выражаться современным языком, то Агапит скорее был академиком. Как я уже говорил, он не только в совершенстве владел медицинскими знаниями, но и другими дисциплинами. Знал несколько языков. Свободно читал трактаты-подлинники античных, древнеримских авторов. Занимался переводом книг на славянский язык. Перевёл для «книгоположницы» Ярослава Мудрого не только некоторые древне-египетские манускрипты, но и книги с Востока, языки которого на то время редко кто знал, не говоря уже о древних исчезнувших диалектах.
