Джон Элдридж - Путь желания
Можно ли с открытой душой принять мысль о том, что у нас ничего не получится? Можно ли сохранить желание перед лицом постоянных неудач и одиночества? Это зависит от того, на что мы возлагаем наши надежды.
Ложная надежда«В мире будете иметь скорбь…». Сказано совершенно серьезно. Иисус, мастер кратких формулировок, рассказал в одном предложении всю историю нашей жизни. Затем Он добавил: «…но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16:33). Почему нас больше не ободряют эти слова? (Иногда мы пытаемся почувствовать ободрение, когда слышим подобные «духовные» отрывки, но это чувство длится недолго.) Причина заключается в том, что мы по-прежнему пытаемся устроить свою жизнь здесь и сейчас. Давайте начистоту. Разве вас не постигло разочарование, когда вы поняли, что я не собираюсь предлагать вам семь способов уже сегодня достичь по-настоящему прекрасной жизни? Если бы я захотел заработать несколько миллионов долларов, то мне следовало бы написать именно такую книгу. Единственная проблема состояла бы в том, что мне пришлось бы соврать. Такой жизни нельзя достичь. Пока нельзя. И от этого «пока» все в мире становится другим, потому что желание не может жить без надежды. Но что это за надежда? На что ее возложить?
«… Совершенно уповайте на подаваемую вам благодать в явлении Иисуса Христа» (1 Пет 1:13; курсив автора ). Когда я читаю такие отрывки, то не знаю, плакать мне или смеяться. Совершенно? Мы даже отчасти не можем уповать на жизнь, которая ждет нас впереди. Так, чтобы по-настоящему, чтобы всем сердцем. Возможно, нас ждут небеса обетованные.
И это прекрасно. Но это так далеко отсюда, и кто знает, что там будет на самом деле, поэтому мы решаем, что лучше получить то, что можно, здесь и сейчас. Наш поиск ограничен лишь нашими финансовыми и иными возможностями, а также моральными устоями. Те, у кого мало опасений и большая финансовая свобода, заходят очень далеко. Для большинства христиан небеса — это запасной вариант. Наша основная задача — достичь жизни, которая приносила бы хоть немного удовольствия здесь и сейчас. Небеса — это наши капиталовложения, что-то вроде ценных бумаг или пенсионного фонда, который, как мы рассчитываем, позаботится о нас когда-нибудь в будущем, но о котором мы мало думаем в настоящем. Мысли об этом надежно спрятаны в закоулках нашего сознания, в то время как мы тратим свою энергию, играя на фондовой бирже. Бог появляется как злоумышленник, разрушающий наши планы, мы же при этом лишь наблюдаем, как наши «фонды» превращаются в воздух.
«И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне вот уже сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем… Он смирял тебя, томил тебя голодом…» (Втор. 8:2–3). Когда народ израильский вышел из Египта, он направился через Чермное море к горе Синай. Оттуда до земли обетованной было всего лишь около двух недель пути. Но четырнадцать дней обернулись сорока годами. Слепой верблюд добрался бы быстрее. Бог придумал сверхъестественно долгое испытание, чтобы узнать, что же было в сердце Его народа. Во время моей пятилетней шахматной партии с Богом я часто пытался понять причину, по которой Он противится моему желанию. Я преданно служу Тебе, Господи. Почему Ты лишаешь меня этого невинного удовольствия? Но раз за разом мои планы срывались самым сверхъестественным образом. Это казалось мне таким несправедливым, даже жестоким. Ведь, ради всего святого, речь же шла только о рыбалке! Я ведь не планировал завести интрижку на стороне. Или все-таки планировал?
На следующий день после того как небывалым, невероятным образом на реке Дешатс рухнула еще одна моя надежда на хорошую рыбалку, я колесил по проселочным дорогам штата Орегон, осматривая ранчо и предаваясь мечтам. Вот уже несколько лет я мечтал о собственном участке земли в несколько сотен акров на берегу какой-нибудь реки, возможно, здесь, в Орегоне. Желание иметь собственное ранчо зародилось у меня раньше, чем появилась идея использовать его для служения Господу. С самого детства ранчо означало для меня не просто участок земли, оно было для меня уголком рая на земле. Я открыл окна в машине и упивался красотой и одиночеством, теплом, которое дарило солнце, видом пасущихся на лугах лошадей, запахом скошенной травы. Когда я позволил себе прислушаться к тихому голосу долго сдерживаемого желания, из моего сердца неожиданно вырвалось признание: «Здесь я действительно мог бы быть счастлив и без Бога». Это признание было совершенно неожиданным и абсолютно искренним. Преследовавшие меня неудачи сделали свое дело; теперь я увидел, с чем боролся Бог в моем сердце. Все встало на свои места, и я лишь сказал: «Ага… теперь я понимаю».
Бог должен лишить нас того рая, который мы стараемся создать себе сами, иначе он станет нашим адом. Вы можете даже не догадываться, что, пытаясь осуществить свои мечты, на самом деле пытаетесь создать рай на земле. Я уж точно так не думал; по крайней мере такие мысли не возникали в моем сознании. Хотя самая глубинная и сокровенная часть нашего сердца становится пленницей тех минут и тех мест, которые хранят вкус жизни, к которой мы стремимся. Там, на ранчо штата Орегон, я понял, что моя проблема состояла в следующем: я не хотел думать о себе как о бессмертном существе. Я каким-то образом хотел найти жизнь здесь и сейчас. И не просто найти — я хотел обрести ее в этих прекрасных местах, на реке, с людьми, которых любил. Потому что именно здесь я чувствовал себя живым, нужным и любимым.
Я сидел в джипе, окруженный красотой и овеянный ароматами, — лошади, пасущиеся в поле, сосны, травы, — и уносился мыслями далеко в дни своей юности, когда сам воздух был наполнен обещаниями прекрасных дней, ждущих меня впереди. Я подумал, что отдал бы все на свете, лишь бы вернуть то время. Было такое впечатление, что лучшая часть моего сердца осталась там, в тех золотых днях, и Бог хочет перенести ее оттуда в настоящее, чтобы сохранить для будущего.
Я вернулся домой другим человеком. Не полностью исцеленным, не полностью умиротворенным, но все же что-то во мне изменилось. Стремление устроить жизнь здесь и сейчас было уже не таким сильным. Мое сердце стало обращать свой взгляд за горизонт, к вечным пастбищам. Две недели спустя погиб Брент. Позже я увидел руку Божью во всех событиях, предшествовавших этой трагедии, которые подготавливали меня к тому, что должно было случиться. Я думаю, что если бы однажды, в те годы, когда Бог противился моим желаниям, меня спросили, действительно ли я стремлюсь к вечности, я бы ответил положительно. Мой ответ не был бы неискренним, но не был бы и до конца правдивым. Вот как объяснил противодействие Божье Джордж Макдоналд:
Знай, что твоя суровая рука
Должна его желанья обуздать,
Чтоб не испортить дар или дитя,
И щедрости полезно меру знать.
Diary of an Old Soul
(Перевод Л. Лазько)
Только что мне позвонили по телефону. От сердечного приступа скончался отец моего друга. Еще несколько минут назад он, как тысячи других водителей — как любой из нас, — ехал куда-то по своим делам, и вот его уже нет с нами. Он остановился перед светофором, собираясь повернуть на другую улицу, и вдруг его не стало. А всего за несколько месяцев до этого мне позвонила моя подруга, которая сообщила, что ее маленький братишка умер от какого-то осложнения, развившегося из-за врожденного дефекта. Ему было три года. За день до этого он играл во дворе, качался на качелях и смеялся.
Как мы можем продолжать устраивать свою жизнь перед лицом такого беспощадного врага, как смерть? Это выше моего понимания. Это несомненное доказательство нашей удивительной способности отрицать очевидное. Как подметил Паскаль, похоже на то, что нас заколдовали:
Нет для человека ничего важнее его участи; нет для него ничего страшнее вечности. И если находятся люди, равнодушные к собственной гибели и угрозе вечных мучений, — это противно природе. Они ведут себя совсем иначе по отношению к другим опасностям: они боятся даже малейших из них, предвидят их, обдумывают; и тот самый человек, который провел столько дней и ночей в гневе и отчаянии из-за потери должности или какого-нибудь воображаемого ущерба для своей чести, — тот самый человек, зная, что со смертью потеряет все, остается спокоен и беспечен. Чудовищно видеть в одном и том же сердце, в одно и то же время, такую чувствительность к пустякам и такую странную бесчувственность к самому важному. Тут какая-то завороженность…
Мысли
В те годы, которые последовали за падением и изгнанием наших прародителей из рая, человек становился все хуже и хуже. Каин убивает Авеля, Ламех уже грозится убивать всякого. Злоба сердца человеческого, кажется, вышла из-под контроля, и нет ей преграды, даже в виде проклятий. Люди жили по семьсот, восемьсот, даже по девятьсот лет. Способны ли вы представить себе, что мог натворить человек, имея столько времени в запасе? С годами люди становятся упрямыми. Не приходилось ли вам слышать, как вздыхала ваша бабушка, говоря о дедушке: «Ему все надо сделать по-своему»? Увеличьте это в восемь, девять раз, и получите ясную картину. Поэтому Господь нанес последний удар. А затем сказал: «Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет» (Быт. 6:3). Он укоротил дни нашей жизни, так что никто не переходит рубежа в сто двадцать лет. Как бы мы ни преуспели в своих стараниях создать рай на земле, нам никогда не избежать смерти. Это последнее препятствие.
