Дженни Мэнсон - Что это значит: быть собой?
Между первой и второй частями помещено стихотворение Питера Филлипса «Купание с бабочками».
Во второй части участниками, которые старались осмыслить все происходящее, являются сорокалетний Марк, сорокасемилетняя Кейт, сорокавосьмилетний Саймон, пятидесятипятилетние Лео и Лия, а также пятидесятишестилетний Доминик. Доминик обнаружил близкое сходство между своим эссе и разделом книги «Процесс становления», который написан Ником Даффеллом и посвящен учащимся закрытой школы-интерната.
Между второй и третьей частями помещено стихотворение Дэнни Эбси «Судебный процесс».
В третьей части участники размышляют над происходящим. В их число входят пятидесятисемилетняя Юма, Ричард и Фрэн, муж и жена, в возрасте пятидесяти девяти лет, их сверстники Хелен и Роб, шестидесятитрехлетняя Колин и Джулия в возрасте восьмидесяти пяти лет. После того как Джулия написала о себе, один из ее сыновей побеседовал с нами обеими по поводу того, что это означает с его точки зрения. Он планирует когда-нибудь написать собственное эссе на эту тему.
С самого начала меня также интересовало то, как люди будут истолковывать этот вопрос с различных позиций – например, с философской, психологической и научной точки зрения. Специалисты из этих сфер деятельности, узнавшие о моей идее написать такую книгу, сразу заинтересовались поставленным вопросом, и я получила отклики от доктора Джонатана Миллера, Лиз Мак-Рей Шоу и профессора Хораса Барлоу, которые и включила в свою книгу.
Джонатан Миллер написал введение, в котором сравнил заданный мною вопрос с темой эссе философа Томаса Нагеля о сознании. Профессор Нагель предлагает читателям подумать о том, «что значит быть летучей мышью».
В первом эпилоге Лиз Мак-Рей Шоу, консультант по психодинамике, считает, что личные размышления и описания эмоциональных состояний, содержащиеся в этой книге, представляют собой совершенно новую область, до этого завоеванную литературой, исследованиями клинических случаев и «скучными мемуарами».
Она пишет: «С раннего детства мы старательно выискиваем истории, начиная с истории о самих себе. Именно так мы пытаемся осмыслить, кто мы есть на самом деле». Проводя параллель с теорией Шекспира о семи возрастах мужчины, Лиз Мак-Рей Шоу высказывает свое мнение о том, что, несмотря на трудное детство, многие участники нашли способ восстановления психического здоровья с помощью отношений, музыки и работы. Она признается, что получила удовольствие от чтения о людях, похожих на нее саму и все-таки совершенно других.
В заключительном эпилоге профессор Хорас Барлоу, нейробиолог и правнук Чарльза Дарвина, задается вопросом, на кого оказывает благоприятное воздействие самоанализ, и утверждает, что не столько на отдельного человека, сколько на общество в целом. «Слова Рене Декарта „Мыслю, следовательно существую“ ввели нас в заблуждение», – пишет профессор. По его мнению, они придали самоанализу сомнительную репутацию и приговорили его к четырехсотлетнему заклятию. Барлоу объясняет, что размышления над вопросом «Что это значит – быть собой?» привели его к выводу, что ответ не может быть найден при детальном рассмотрении отдельно взятого разума, исследующего собственную сущность. Вместо этого самоанализ должен рассматриваться в свете того, что homo sapiens является неотъемлемой частью общества. Мы спрашиваем других людей, почему они сделали то, что сделали, и почему они думают то, что думают. При этом мы не только ожидаем услышать разумные ответы, когда задаем эти вопросы, но и надеемся на то, что сами способны разумно ответить на эти вопросы, когда нам их зададут другие.
Что для вас значит быть собой?
Я задала этот вопрос читателям на последней странице. Когда я сообщаю об идее своей книги людям или они читают отрывки из нее, обычная их реакция состоит в том, чтобы постараться дать ответ. Например, когда двадцатилетняя Виктория послала мне свои записи, она добавила: «Писать было очень интересно, и многие из моих друзей проявили интерес к этому вопросу, поэтому, если вам еще понадобятся участники моего возраста, я уверена, желающих будет предостаточно!»
Моя нерешительность заключается в том, что существует такая вещь, как «Всегда быть собой» (название главы из книги Джона Апдайка), и один из моих друзей недавно сказал, что у него возникает сильное чувство тождественности, но оно весьма нестойкое: «Я вижу себя несущим свет, который освещает лес, немного впереди меня и немного позади, однако участок, находящийся позади, уже безвозвратно потерян».
Дженни Саламан Мэнсон
Зуки Серпер
Перед вами два портрета: один «оттуда», а другой «отсюда» – между этими мгновениями лежит пятнадцать лет. Глаза перебегают с одного портрета на другой, прочерчивая линии от точек первого к точкам второго, пытаясь определить и проследить изменения.
Все клетки человеческого тела обновляются каждые семь лет. Я где-то прочитал об этом недавно. Означает ли это, что наша сущность, а именно наша физическая сущность, возрождается каждые семь лет? Остается ли при этом человек тем же самым? И сохраняется ли принцип преемственности, который делает нас теми, кто мы есть?
Я приехал в Англию десять лет тому назад. В моем теле не осталось ни одной клетки, которая была непосредственным «свидетелем» моей прошлой жизни в солнечной стране рядом с морем, где я работал в цитрусовом саду своего кибуца Саар. Я теперь полностью англичанин. Или как?
Введение доктора Джонатана Миллера
В легендарном эссе, носящем название похожее на то, которое выбрала Дженни Мэнсон для этого интригующего сборника личных мемуаров, американский философ Томас Нагель предлагает читателям рассмотреть вопрос, «что значит быть летучей мышью».
Людям невозможно себе представить, даже приблизительно, что означает знакомиться с внешним миром вслепую посредством эхолокации. Несмотря на это Томас Нагель доказывает, что было бы разумно предположить, что, поскольку летучие мыши являются живыми существами в отличие от неодушевленных предметов, они обладают феноменальной способностью улавливать эхо, возникающее при отражении от предметов их писка, который они систематически издают, а также реагировать на эхолокационные сигналы. В дополнение к умению прекрасно управлять своим полетом с помощью этого метода они каким-то непередаваемым способом осознают, как они это делают.
Другими словами, в отличие от Декарта, для которого животные были не более чем «бесчувственными машинами», чье бездушие лишало их ярко выраженного человеческого преимущества осознавать свое существование, для Нагеля и большинства современных людей неоспоримым фактом является то, что животные и люди по своему происхождению генетически связаны друг с другом. Это предоставляет каждому индивидууму (по крайней мере, высшего порядка) возможность осознавать, что значит быть собой.
Если, как утверждает Нагель, существует возможность понять, что значит быть летучей мышью, то, весьма вероятно, это относится ко всем летучим мышам одного вида. Однако было бы ошибкой полагать, что осознание себя определенной летучей мышью предполагает тот факт, что другие летучие мыши осознают то же самое. Несмотря на то, что они, бесспорно, являются существами, живущими стаями, поскольку всегда держатся вместе и проявляют взаимный альтруизм, степень, в которой каждая летучая мышь отождествляет себя как одну из стаи, весьма сомнительна. Наоборот, взаимодействие, о котором я только что упоминал, проявляется автоматически, не предполагая того, что участники осознают существование друг друга.
Но когда речь идет о людях, ситуация полностью меняется. И происходит это не из-за того, что, как предполагал Декарт, мы единственные наделены бесплотной душой, а потому, что нервная система человека достигла такого уровня развития, когда она способна поддерживать обширное сознание каждого индивидуума, с учетом того, что передаваемый объем информации возрастает по сложности и разнообразию от поколения к поколению. В отличие от других видов, включая родственные человеку, наши умственные способности расширяются и углубляются без существенных генетических изменений. С помощью подражания, соперничества и подробных инструкций понятия и потенциальные возможности достигли уровня, практически недоступного нашим предшественникам.
Относится ли все это к теме данной книги? Ну, для начала, способность людей выражать и сообщать другим, что значит быть собой, является тем, чего лишены летучие мыши. И хотя, по всей вероятности, они осознают, что такое быть летучей мышью, у них нет возможности сообщить нам, каково это. По существу, отсутствие языка исключает возможность описания и уменьшает степень, в которой отдельная летучая мышь объясняет это самой себе, поскольку в процессе описания какого-то ощущения мы переосмысливаем его, обнаруживая те его стороны, которые раньше не приходили нам в голову. «Теперь я начинаю думать об этом, и когда я пытаюсь сделать это доступным для кого-то еще, то все, что я видел, чувствовал или слышал, выглядит, ощущается и воспринимается немного иначе по сравнению с тем, как мне первоначально казалось».
