Бхагаван Раджниш - Библия Раджниша. Том 1. Книга 1
Он разгневался. Он сказал: «Никто никогда не требовал от меня предъявлять билеты. Я путешествовал всю свою жизнь — вы первый, кто проявляет такое неуважение ко мне».
Но билетный контролер был несокрушим, он сказал: «Я не разрешу вам путешествовать без билета. Я спрашивал вас уважительно, но теперь вопрос не в уважении - просто покажите свой билет, иначе выходите из поезда».
Баба сказал: «Я не выйду из поезда, если только вы не вытащите меня». Билетный контролер вытащил его из поезда.
Он встал на платформе и сказал: «Теперь я посмотрю, как двинется этот поезд».
Закрыв глаза, он стоит на платформе. Служитель показывает флаг, начальник станции показывает флаг; машинист делает все возможное, но поезд не двигается. Инженер осматривает все, что можно; все в порядке, все правильно, но поезд не двигается. Вокруг бабы собирается толпа. Все пассажиры выходят и начинают говорить, что поезд не движется из-за того, что оскорбили религиозного человека. Один человек кричит, что поезд не поедет, если билетный контролер не коснется ног бабы, не попросит у него прощения, с уважением не проводит его в поезд и не пообещает, что никогда не будет спрашивать билет у других суфиев в зеленом одеянии.
Даже начальник станции говорит билетному контролеру: «Что делать?»
Билетный контролер отвечает: «Я действовал точно по закону, почему я должен касаться его ног?» А он брамин; для брамина коснуться ног мусульманина... «Не буду я касаться его ног. И почему я должен разрешать ему войти в поезд? Это незаконно, если я разрешу ему путешествовать без билета и пообещаю, что не только он может путешествовать без билета, но и другие, подобные ему, тоже могут путешествовать без билета. Тогда зачем я здесь? Я здесь для того, чтобы хватать людей без билета и выбрасывать их из поезда».
Но подбегает машинист, подбегает инженер, подбегает служитель, и все они говорят: «Ничего нельзя сделать, если баба против. Поезд не сдвинется».
И тысячи людей, путешествующих в поезде, хватают билетного контролера и говорят: «Вы коснетесь его ног; вы оскорбили великого человека».
Толпа так неистова, так сердита, так кровожадна, что билетный контролер, бедный билетный контролер, касается ног бабы, ведет его уважительно в поезд, извиняется и говорит:
«Я никогда не спрошу билет ни у одного суфия, путешествующего в поезде. Пожалуйста, простите меня».
Баба открывает глаза и говорит: «Хорошо, теперь поезд может двигаться». И поезд двигается.
Он рассказывал мне: «Это сделало меня знаменитым по всей Бенгалии. Но чудо было очень простым: билетный контролер, машинист и инженер — эти три человека были подкуплены. Как мог сдвинуться поезд?»
Я не делаю чудес; чудеса не случаются никогда.
Природа никогда не изменяет своих правил. Она безразлична к вам, Иисус ли вы, или Моисей, или Кришна, или Будда. Кто вы, не имеет значения; природа не предвзята, она беспристрастна, она просто следует своему собственному закону. Этот закон я называю дхармой, дао, логосом.
И истинно религиозный человек находится в гармонии с законом природы.
Человек, пытающийся творить чудеса, пытается обмануть природу, обмануть вас. Он не в гармонии с природой; он пытается показать, что он выше природы — он сверхъестественен.
Нет ничего выше природы; природа есть все и вся. Она содержит в себе божественность.
Ничего нельзя сделать против нее. Но можно дурачить дураков, которые хотят быть одураченными, которые жаждут быть одураченными. Поскольку они так пусты, они цепляются за того, кто могущественен, настолько могущественен, что может перешагнуть через естественные законы, настолько могущественен, что может идти против течения природы.
Я не учу вас идти против природы, я учу вас идти вместе с ней. Растворите себя в ней — будьте в состоянии полного восприятия. Пусть верховодит природа.
Не пытайтесь идти против течения, пусть поток несет вас, куда бы он ни направлялся; не боритесь с ним. Я учу вас не борьбе, я учу вас гармонии.
И для меня это величайшее чудо — быть в гармонии с природой, в полной гармонии с природой.
Вы с ней утром и вечером. Вы с ней в радости и в горе.
Вы с ней в жизни и в смерти. Вы не отклоняетесь от нее ни в одной точке, ни на единое мгновение.
Это полное согласие, это абсолютное согласие создает религиозного человека.
Бхагаван,
Епископ Дженкинс из Дархама был отлучен от церкви лордом Хейлшемом — лорд-канцлером, главой судебного ведомства Британии. Кроме того, член британского парламента назвал епископа «опасным шутником» за то, что тот охарактеризовал воскресение Христа как просто «фокус с костями» и сказал: «Моя вера в Бога заставляет меня поднимать эти вопросы о непорочном зачатии и воскресении из мертвых». Лорд Хейлшем не мог поддержать такие мысли.
Первое, что нужно понять о воскресении из мертвых, — это то, что его никогда не было и, прежде всего, потому, что Иисус никогда не умирал на кресте — это было подстроено.
Иудея была под римлянами, а Понтий Пилат был верховным правителем, наместником Рима в Иудее. Понтий Пилат не имел ничего против Иисуса. И самое большее, он думал о нем, как о немного горячем молодом человеке, что весьма естественно; таким и должен быть молодой человек. Но он не совершал никакого преступления, он не побудил никого другого совершить какое-нибудь преступление; и послать его на крест, что является предельным наказанием, даваемым убийцам, представляется абсолютно нелогичным.
И он был культурным человеком. Он старался убедить верховного священника иудеев: «Я не вижу, какое преступление совершил этот человек. Даже если он говорит, что он сын Божий. Его утверждение никому не наносит вреда. Самое большее, он немного не в себе — но быть немного не в себе недостаточно для того, чтобы быть распятым. Если он говорит, что является мессией, которого вы ждете веками... Если вы думаете, что он не мессия, не принимайте его, как мессию; но он имеет полное право говорить о себе, что думает. Он не может заставить вас думать, что он мессия. Он не убивает людей, не говорит тем, кто не принимает его: «Я убью вас»».
И, по-моему, Понтий Пилат был совершенно прав. Итак, он и один богатый последователь Иисуса составили целый заговор. Он хотел, чтобы этот молодой человек был свободен. На самом деле, он по-своему влюбился в этого молодого человека, поскольку переодетым приходил на многие его проповеди, слушал и любил то, что он говорил. И более того, он любил то, как говорил Иисус, внушительность, с которой он говорил. Он слышал многих ораторов; он сам был великим оратором. Иисус не был оратором. Он говорил простые вещи, но они доходили до сердца. Все это воздействовало на Понтия Пилата, впечатляло его.
Его жена тоже ходила слушать Иисуса — конечно, переодетой, поскольку наместники и их жены не могут ходить слушать сына бедного плотника и сидеть рядом с невежественными, обыкновенными людьми. Его жена тоже была очень сильно поражена, поражена самим образом этого человека. В нем была какая-то божья искра, что-то магнетическое, так что даже хотелось верить в его нелогичные утверждения. Он имел своего рода гипнотическое влияние. Не бойтесь слова «гипнотическое». Слово «гипноз» просто означает сон. И когда я говорю, что он имел гипнотическое влияние, это просто означает, что пока люди слушали его, их разум отправлялся спать. Его нельзя было слушать без этого.
Понтий Пилат перед распятием даже вызывал его во дворец наместника, чтобы убедить его: «Не нужно говорить этих слов, не нужно говорить о царстве Божьем, потому что это создает путаницу. Ты говоришь о царстве Божьем, которое наступает после смерти, где-то на небесах. Но политики пугаются — царство Божье! — и говорят, что ты призываешь людей завоевывать царство Божье. Похоже, что вы используете условный язык и стараетесь... Священник пытался убедить меня, — говорил ему наместник, — что: «Он на самом деле революционер и стремится вывести страну из-под власти Рима». Священник сказал это просто для того, чтобы повлиять на наместника и убедить его, что Иисус является также и опасным политиком, что он должен быть распят.
Понтий Пилат сказал Иисусу: «Отбрось эти слова. Говори просто... «Я говорю о духовном измерении. Я не имею ничего общего с политикой и существующим царством». И зачем ты без необходимости говоришь, что ты — сын Божий, единственный рожденный сын Божий? Это вызывает у раввинов, у священников ревность, потому что ты пытаешься поставить себя выше их. Они лишь раввины, а ты единственный рожденный сын Бога! Ты создаешь себе ненужных врагов. Отбрось эти слова; говори просто то, что хочешь сказать людям».
Но Иисус был настолько же фанатиком, насколько был хорошим человеком. Это не противоречащие друг другу качества; можно быть очень хорошим парнем и, вместе с тем, в определенных вещах очень фанатичным. А Иисус был очень фанатичным. Он не мог слышать возражений тому, что говорил. В конце концов, Пилат почувствовал, что этот человек невозможен. В конце концов, он сказал: «Я задам только один вопрос: что есть истина, о которой ты постоянно говоришь? Что есть истина?» Вот вопрос, на который никто не может ответить, — никто, кто знает, никто, кто когда-либо пытался, хоть немного, искать истину.
