Буддизм Религия - Семь даосских мастеров. Древняя традиция бессмертных
— А ты куда собрался? — спросил Ма Даньян.
— Иду за Учителем, — как ни в чем не бывало отвечал Цю Чанчунь.
— Да что же это такое! — воскликнул Ма Даньян. — Разве ты не понял, что Учитель решил уйти, потому что не мог больше выносить твое несносное поведение? Я не думаю, что он будет счастлив, если ты пойдешь за ним.
— Нет, — ответил Цю Чанчунь с улыбкой, — Учитель совсем не зол на меня, я-то знаю. Он бранился, потому что хотел, чтобы я лучше учился. И если я не пойду за ним, это будет просто неблагодарностью.
— Но ты не можешь идти вот так, — сказал со вздохом Ма Даньян, видя, что спорить бесполезно, — тебе нужна даосская одежда. Вы должны быть одеты одинаково, иначе могут быть неприятности… Ладно, пойдем назад в дом, я найду тебе что-нибудь подходящее.
Цю Чанчунь тепло поблагодарил Ма Даньяна, и братья по Дао вместе пошли обратно. Вскоре, облаченный в одежды странствующего даосского монаха, Цю Чанчунь уже спешил по дороге, ведущей на юг, и довольно скоро увидел вдалеке Ван Чунъяна и остальных.
Глава 14
Уже вечерело, когда Цю Чанчунь нагнал Ван Чунъяна и остальных учеников — они шли весь день, не останавливаясь даже чтобы перекусить, и теперь приближались к какой-то деревне. Цю Чанчунь подумал, что было бы неплохо раздобыть какой-нибудь еды для Учителя. Он не знал, как именно просят милостыню, но решил попробовать. Он неуверенно постучал в дверь первого попавшегося дома. Залаяли собаки, и дверь открыл какой-то крестьянин. Увидев монашеские одежды Цю Чанчуня, он без лишних слов понял, в чем дело, и исчез в глубине дома. А вскоре вернулся с миской риса. Постучавшись еще в несколько домов, Цю Чанчунь вскоре насобирал достаточно еды. Он поспешил следом за своими товарищами и нашел их сидящими под раскидистым деревом у дороги. В этот момент Ван Чунъян говорил Лю Чаншэну и Хао Тайгу:
— Уже вечер, и весь день мы были в пути. Надо бы купить какой-нибудь еды… У вас есть деньги?
— Учитель, — смущенно ответил Лю Чаншэн, — мы собирались в такой спешке, что, честно говоря, забыли запастись деньгами для путешествия.
— Ну что ж, раз нет денег, — улыбнулся Ван Чунъян, — то придется просить милостыню. Идите, а я подожду вас здесь.
Когда Ван Чунъян остался один, Цю Чанчунь осмелился подойти к нему и предложил риса и овощей, которые по доброте сердечной подали ему в деревне. Ван Чунъян гневно взглянул на Цю Чанчуня и сказал:
— Как ты мне надоел! Убирайся прочь со своей едой!
Но Цю Чанчунь с умоляющим видом продолжал протягивать миску с едой Учителю. Тогда Ван Чунъян со вздохом поднялся и отошел в сторону.
Вскоре вернулись четверо учеников. Каждый умудрился добыть немного риса и кукурузы. Лю Чаншэн отдал свою порцию Ван Чунъяну. Тот съел несколько пригоршней и вернул миску ученику Когда ученики съели свой скудный ужин, все двинулись дальше. Поздно ночью они пришли в заброшенную пагоду. Ученики расчистили место в углу и положили там подстилку Учителя. Ван Чунъян сел на нее и всю ночь медитировал, пока остальные спали. На следующий день все поднялись рано и продолжили свой путь.
Все это время Цю Чанчунь шел за ними в некотором отдалении. Неподалеку от другой деревни его окликнул крестьянин, трудившийся на рисовом поле:
— Эй, молодой мастер! Оставайся на ночлег в моем доме. Для меня и моей семьи будет большая честь поужинать с даосским монахом.
— Спасибо, добрый человек! — ответил Цю Чанчунь. — Но мой Учитель и старшие братья несколько обогнали меня, и я знаю, что они еще не ужинали. Как я могу есть, в то время как они голодны?
— О, ну это не беда! Поужинай с нами, а моя жена даст тебе с собой еды для твоего Учителя и братьев.
По достоинству оценив предложение доброго крестьянина, Цю Чанчунь сытно поел в его доме и, прощаясь, захватил с собой пять порций риса с овощами для Ван Чунъяна и остальных.
Вскоре Цю Чанчунь снова нагнал всю компанию. Ван Чунъян только что велел ученикам идти просить еды в близлежащих домах. Подойдя к нему, Цю Чанчунь уважительно предложил Учителю отведать риса и овощей, приготовленных щедрым крестьянином. Ван Чунъян мельком взглянул на свертки с едой и сказал:
— Все это ты взял в одном доме. Я не стану есть этого. Разве ты не знаешь, как следует просить милостыню? Еда должна быть из нескольких домов, а не из одного. — И Ван Чунъян снова отвернулся и отошел прочь.
Цю Чанчунь не знал, что ему делать. Учитель не желал есть то, что он добывал для него. Но возвратить еду назад значило обидеть семью доброго крестьянина. Д$ и возвращаться было далеко, а Цю Чанчунь не был уверен в том, что затем сможет снова нагнать остальных. Так он и стоял, дрожащий и потерянный, когда увидел, что возвращаются его старшие братья. В этот раз удача к ним была не особенно благосклонна, и поэтому, увидев Цю Чанчуня с большими свертками еды, они немало обрадовались. Миски быстро опустели, и под покровом ночи вся компания опять двинулась в путь.
Цю Чанчунь шел и думал: «Мой Учитель из провинции Шэньси. Конечно, он не в восторге от риса! Завтра попытаюсь достать для него хлеба и лапши». На следующий день, когда они проходили через небольшой город, Цю Чанчунь умудрился достать немного хлеба. Он попытался предложить его Учителю, но Ван Чунъян сказал:
— Я же сказал, что не буду есть то, что ты приносишь! Убирайся прочь!
Почему же Ван Чунъян вел себя так жестко по отношению к Цю Чанчуню и игнорировал его рвение? У него были на то свои причины. Цю Чанчунь был самым младшим из учеников. В отличие от Ма Даньяна, Лю Чаншэна и других, он не видел жизни, и его сердце еще не закалилось в трудностях и невзгодах. Вот почему, проверяя Цю Чанчуня, Ван Чунъян снова и снова подвергал его испытаниям, желая убедиться, что он обладает достаточной силой характера для достижения Дао. И действительно, Цю Чанчунь был неординарной личностью. Совсем юный, он тем не менее обладал хорошими задатками и не отчаивался перед испытаниями, которым подвергал его Учитель. Он не только не злился и не обижался, а, напротив, сносил все тяготы с возрастающим уважением к Учителю и своим старшим братьям.
Прошло два месяца, наступила зима. Погода стояла холодная. Начались снегопады. Как-то вечером ученики собрались в главном зале какого-то заброшенного храма и развели небольшой костерок из припасенного хвороста. Замерзшие, они жались к огню, пытаясь разогреть на слабом пламени свои миски с едой. Увидев это, Ван Чунъян взял все оставшиеся запасы хвороста и швырнул всю охапку прямо в огонь. Густой дым от полусырых дров заполнил комнату. Кашляя, ученики бросились вон из помещения. А Ван Чунъян тут же закрыл двери изнутри и навесил засов. Ученики оказались выставленными на мороз. Они пытались было открыть двери, но те не поддавались. Боясь потревожить медитацию Учителя, они отступили и, стуча зубами от холода, уселись во дворе вплотную друг к другу, чтобы сохранить хоть какое-то тепло. Вдруг Лю Чаншэн вспомнил, что Ван Чунъян когда-то учил их специальному приему циркуляции внутренней энергии, позволяющему согреться, и предложил попробовать его, раз все равно ничего другого не остается.
Проведя в медитации некоторое время, ученики действительно почувствовали, что перестали мерзнуть. И так, согревая себя с помощью циркуляции внутренней энергии, они просидели во дворе храма до рассвета.
Когда взошло солнце, Ван Чунъян отпер двери главного зала. Ученики поднялись со своих мест и вошли внутрь. Ван Чунъян выглядел мрачным.
— Вы не способны выдержать жар и дым, — сказал он, — вы боитесь холода. Вы пытаетесь идти легким путем, согреваясь горячей едой и сидя у костра, не понимая, что истинный огонь — внутри вас. Вы распустили себя, размякли и разленились. Если вы не можете выдержать трудности, если вы не желаете практиковать то, чему я учу вас, как вы надеетесь достичь Дао? — И, повернувшись к Ван Юйяну, Ван Чунъян скомандовал: — Принеси розги! За ваше поведение этой ночью каждый получит по двадцать ударов.
Ученики смиренно потупили головы в ожидании наказания. И тут Цю Чанчунь выступил вперед, упал на колени перед Учителем и взмолился:
— Учитель, это я придумал разжечь костер и подогреть пищу. Это я виноват! Пожалуйста, накажите меня одного.
— Ты желаешь получить наказание за всех? — произнес Ван Чунъян, пристально взглянув на Цю Чанчуня. — Хорошо! В таком случае ты получишь сотню ударов: по двадцать за каждого из них четверых и двадцать за себя.
Услышав это, Лю Чаншэн, Хао Тайгу, Ван Юйян и Тань Чанчжэнь бросились на колени перед Учителем, моля пощадить Цю Чанчуня. Они просили наказать их всех, но не бить его. Взглянув на все это, Ван Чунъян вздохнул и сказал:
— Я смотрю, у вас тут прямо братская любовь… Что ж, на этот раз я вас пожалею. Но в будущем не повторяйте своих ошибок! — И, обратившись к Лю Чаншэну, он добавил: — У меня пропало настроение идти дальше. Так что возвращаемся в Шаньдун.
