Антон Мажирин - Один год до Пробуждения
Я усиленно практиковал, но наблюдатель не выделялся. Зато я вспомнил несколько случаев из детства, когда видел себя со стороны. Один раз это случилось, когда я дрался с хулиганами, другой — когда меня чуть не задавила машина. Рубцов говорил, что такое возможно, но я не был до конца уверен, что это то, что нужно. Я поговорил с ребятами, но они как-то избегали разговоров о наблюдателе и самадхи, — было ощущение, что они знают что-то такое, о чём мне не говорят.
Кто-то сказал, что выделил наблюдателя, кто-то утверждал, что и самадхи уже было, но все говорили как-то неуверенно и туманно. А ведь Рубцов сказал, что человек точно знает, если это произошло. Поняв, что у ребят ничего не выясню, я набрался смелости и пошёл к Рубцову. Выбрал момент и сказал, что наблюдателя не выделил, но вспомнил случаи из прошлого, когда он у меня выделялся. Рубцов попросил эти случаи описать. Я описал. Тогда в своей безразличной манере он сказал:
— Ну, хорошо…
— Можно мне делать тарабарщину вместо говорилки? — робко спросил я.
— Делай, — равнодушно отозвался он.
Осчастливленный, я отполз. Ура! Я выделил наблюдателя! Конец мучениям. Я куда-то продвинулся. Наконец-то я смогу увидеть «корень ума»! Я рассказал об этом Насте, и она тоже за меня порадовалась. Мы пошли в лес и вместе практиковали тарабарщину. Был дождь, но нас это не остановило. Мы практиковали пару часов, а потом из леса внезапно появился Артём, который сказал, чтобы мы орали потише, — местные жители и так косо смотрят и говорят, что мы сектанты… Мы решили, что будем практиковать минимум три часа в день. Иногда практиковали и по шесть. Нашли поляну и ходили по ней кругами, тарабаря. Было тяжело. Иногда очень тяжело, но мы продолжали. Иногда Настя ненадолго засыпала на каких-то старых досках. От наших хождений вокруг поляны появилась чёткая тропинка.
Рубцов, как я уже говорил, практически ни с кем не общался. Он был суровым и неприступным, как скала. Подходить к нему было страшно. Мне практически ничего о нём не было известно, кроме обрывков каких-то слухов и того, что он сам о себе написал в своей книге.
История Сергея Рубцова
Мой кризис начался в конце 2005 года, всё закрутилось где-то в ноябре. Какие-то встречи, видео с сатсанга Пападжи… Меня спрашивали: «Просветлённый Пападжи или нет?» Я говорил: «Я знаю только состояние «самадхи», а Просветлённый он или нет, не знаю. Какая вам разница? Пахать надо!» Я всё время делал практику «иных языков»: днём и ночью, когда не спал. Утром просыпаюсь: ещё мысли не появились, а я уже та-та-та…
В конце января 2006 года я сидел в кресле и читал книгу Пападжи. Дочка играла, жена сидела на полу и что-то делала. Помню момент, когда жена взяла ползавшую дочку, притянула её к себе (я заметил это краем глаза, и мне это показалось странным — жена как бы защищала дочку от чего-то, хотя никакой видимой угрозы не было). Я в это время читал разговор Пападжи с человеком, который много лет занимался духовными поисками, побывал во многих ашрамах, но не добился никаких результатов. И вдруг что-то произошло! Совершенно неожиданно! (Перед этим всё вокруг на мгновение затихло, как бы остановилось, но тогда я даже внимания на это не обратил, не придал никакого значения.) Сам момент я описать не могу — нет для этого слов, — только последствия, когда я увидел снаружи и внутри себя беззвучный «атомный взрыв». Он был похож на атомный гриб из документального фильма про ядерные испытания… Пространство всколыхнулось — я это реально почувствовал и увидел как внутри себя, так и снаружи, и меня… расщепило! — ум-тело и Я. Мгновенно пришло понимание-знание (именно так, одним словом!): «Неважно, что делает тело, я знаю, КТО Я! Неважно, о чём думает ум, я знаю, КТО Я!» Я всё понял — мгновенно понял, что произошло, что случилось! За какие-то доли секунды понял! Это понимание было за пределами слов, логики и вообще всего, но я знал, что это Просветление… Я смеялся и плакал: «Каким же я раньше был дураком, как я не понимал, что Просветление — это так просто! Это так просто! Так просто…» После этого смеёшься не переставая. Смеёшься или плачешь от понимания того, что Просветление — это так легко, а ты был таким глупым! Место в книге Пападжи, на котором это случилось, я отметил карандашом.
Раньше я был уверен: описать можно всё что угодно. Но после произошедшего «события» я знаю: Это описать невозможно! Всё, о чём я здесь пишу, очень и очень приблизительно, а сам момент Просветления я вообще описать не могу — он от меня ускользнул! Эмоции? Чудо, радость, «свершилось!», освобождение… Тысячи восклицательных знаков не передадут того, что я чувствовал…
Просветление — это очень просто! Мастера говорят: «Гуру, Гуру, Милость Гуру». Да! Да! Гуру, только Гуру! Я никаких усилий вообще не прикладывал. Всё произошло САМО! Всё произошло абсолютно неожиданно для меня! Впрочем, я бы и не смог ничего сделать…
Я, искатель истины, всегда находился в полном неведении относительно того, чего ищу. Просветления? Да! Но что это такое? Для меня цель поиска всегда была обозначена опосредованно: либо через тех, кто достиг, либо через тех, кто сам ещё ищет, а когда говорит о Просветлении, то только передаёт чужие слова. Но не существует полузнания: либо Я — Атман и Знаю это, либо полное Неведение.
Просветлённый — это нищий, у которого есть всё, потому что никакие земные блага, никакие материальные ценности не могут заменить и одной миллионной доли того, что имеет Просветлённый. Это вне понимания, вне ума [5].
____________________
Вскоре мы решили навестить Рубцова и посмотреть, где он живёт.
Мы дошли до его дома, но Сергея там не было. Были только Вероника с Ксюшей. Перед нашим приходом они что-то делали по хозяйству, а теперь пили чай, сидя на бревне возле дома. Мы присоединились к ним. Чашек не хватило, и я пошёл за ними в дом. Когда зашёл, увидел странную вещь: в комнате стояла палатка. Внутри дома, в жилой комнате стояла кровать, а рядом — раскрытая палатка, в которой, судя по всему, семья Рубцовых ночевала. Меня это очень удивило. Я взял кружки и понёс их девчонкам. Мы стали пить чай и говорить о том, как Рубцов живёт и о чём думает. Вероника сказала, что ему никто не помогает, что тело у него болит и делать он ничего не может, а ищущие думают только о себе.
— Крыша течёт, крыльцо скрепит. Воду далеко таскать. Ещё за Ричкой надо следить (Ричард — сын Рубцова). Я потихоньку что-то делаю, но этого явно недостаточно.
Говорила Вика от сердца, и я проникся её словами. Рубцов всё время таскал Ричи за собой. Оксана, его жена, уехала со старшей дочкой в Новосибирск по делам, и Рубцов был один. К тому же я действительно видел, что ходит он с трудом, но не знал почему. Несмотря на это, Рубцов всем своим видом показывал, что помощь ему не нужна.
— А почему он ничего не говорит? Почему не попросит о помощи? — спросил я.
— Ну, такой он человек. Всю жизнь сам. Не привык просить ни у кого.
— А он вообще хоть кем-то интересуется или ему всё равно, что с нами происходит?
— Конечно, не всё равно. Спрашивает обо всех у меня. Как тот? Как этот? Он переживает за всех очень. Он всё видит. Зря вы думаете, что он не замечает ничего. Он всем говорит, что для Пробуждения делать надо, но никто же его не слушает.
— А много работы вообще? Что делать нужно?
— Да куча всего…
— Так давай попробуем хотя бы какой-то список составить и ребятам показать? Никто ведь не знает об этом, все его боятся и подойти не могут. Наверняка кто-нибудь захочет помочь — просто людям надо знать, что делать.
— Давай. Я тоже так думаю.
И мы принялись составлять список. Насчитали пунктов пятнадцать. Какие-то дела были крупные, вроде утепления стен, какие-то — мелкие, вроде ремонта крыльца. Пока мы составляли список, пришёл сам Сергей Рубцов. Он явно понял, чем мы занимаемся. Поздоровался. Мне очень понравилось, что он заметил наше «тимуровское» начинание. Чтобы усилить эффект, я стал спрашивать, уточнять у него напрямую: «Что нужно делать?», «Правильно ли мы записали?» — и далее в том же духе. Рубцов отвечал. Я был очень горд собой: наконец-то Гуру меня заметил. Рубцов позвал всех в дом пить чай. Мы сказали, что уже попили, но с удовольствием попьём ещё раз. Все переместились в дом. Сергей что-то рассказывал и был заметно теплее и ближе, чем обычно. Мне это было приятно, и я с удовольствием что-то спрашивал, пытался, как мог, поддержать беседу, лишь бы его прекрасное расположение духа никуда не улетучилось.
— Смотрите — радуга! — внезапно сказал Рубцов.
Мы посмотрели в окно. Там и правда была очень яркая и красивая радуга. Кто-то предложил:
— Пойдёмте на улицу.
И мы пошли. На улице выяснилось, что радуга полная.
— Второй раз в жизни вижу полную радугу, — сказал Сергей улыбаясь.
У меня на душе было очень хорошо, оттого что он улыбается, что не хмурится и не ворчит. Я готов был пить чай, смотреть на радугу — всё что угодно, лишь бы он улыбался… И тут мы увидели, что радуги две. Одна над другой. И обе были полными.
