Джед МакКенна - Духовная война
– Сострадание к человечеству это смысл нашего существования, – говорил он. – Только таким образом наше время на земле имеет значение и цель. Как могу я, к примеру, сконцентрироваться на собственном духовном освобождении, когда так много людей ещё живут во тьме?
Этот человек источал елейную искренность, и я было засомневался, туда ли я попал. Звали его, как он доложил, Стэнли. Рассказав о том, что он духовный искатель уже долгое время, сорок с чем-то лет, он отчеканил длинный список имён довольно известных духовных учителей и авторов – американских, английских и индийских – и сослался на них как на своих возлюбленных гуру.
– Большая часть мира гниёт от нищеты, насилия и болезней, – продолжал он. – Люди везде живут в безнадёжности и отчаянии. Они не знают, что есть лучший путь, что изобилие, сияющее благополучие и необычайная радость являются их естественным правом от самого рождения. Они не знают, что они не человеческие существа, получающие духовный опыт, но духовные существа, получающие человеческий опыт. Мой гуру учит, что обязанность тех, кто имеет глаза, чтобы видеть, прийти на помощь менее удачливым, так как духовное восхождение человеческой расы должно включать всех – мы не можем исключить никого. Мы хранители наших братьев, мы сторожа этой райской планеты. Как чувствующие существа мы обязаны нести послание любви и сострадания нашим товарищам. Пока все живые существа не обретут способность видеть духовными глазами…
– Если вы ещё раз скажете слово «духовный», – сказала Брэтт сильным, но тихим голосом, – я высеку вас розгами.
О, слава богу, я попал куда надо.
Прерванный на полуслове угрозой Брэтт, Стэнли снисходительно улыбнулся, однако продолжил.
– Да, конечно. Я наслышан о вашем крутом любовном подходе, – сказал он с лёгким осуждением, – но если вы хотите стоять не перед кучкой студентов, а снискать уважение всего духовного сообщества, вам придётся принять более сострадательный тон и расширить свой духовный кругозор, чтобы охватить не только крайних радикалов, но всех ваших друзей и товарищей. Мы все, знаете ли, на одной стороне. – Он улыбнулся и хлопком соединил ладони вместе. – Мы все вместе в этом деле.
Стэнли явно очень умный парень, но я никогда не встречал, чтобы интеллект типа «чем больше, тем лучше» применялся в таком отношении. Потом он стал вроде бы задавать вопрос, но это больше походило на лекцию. Он начал с сознания, что почти расстроило меня, поскольку есть только одно, что можно знать о сознании, и говорить об этом довольно много означает не знать этого. Потом что-то о переживании, случившимся с ним в медитации, во время которого, если я понял правильно, он растворился в своей мантре, затем последовало божественное откровение, и затем его мантра и сердце стали едины и очистились таким образом, что это имело каким-то образом атрибуты верховного гуру, от которого, доложил он нам, нисходят все остальные гуру, и чьей милостью он смог увидеть за пределы формы в суть, которая, в свою очередь, есть любовь, которая, в свою очередь, есть Бог, который, в свою очередь, есть верховный гуру, который, в свою очередь, есть Я, и таким образом он пришёл к истинному пониманию, что знание Брахмана есть единственное реальное знание, и это переживание оставалось в его сердце в первичной, неразбавленной форме почти две недели. Возможно, я не всё передал в точности верно. Стэн закончил всё это вопросом, который имел какое-то отношение к поиску счастья, и его слиянию с человеческим поиском освобождения.
– Окей, Стэнли, – сказала Брэтт, – давайте-ка, садитесь на место.
– Мой учитель настаивает на открытом диалоге, – сказал Стэн, не садясь. – Он говорит, что единственная плохая идея — это та, которую мы не выражаем. В мире, полном насилия и раздора, было бы настоящей пародией, если бы те, кем мы стали ради духовного руководства, были неспособны иметь дело со свободным потоком идей и возвыситься над мелочными тиранами злости и зависти.
– Да, – сказала Брэтт, – пародия была бы что надо. – Она обернулась к группе. – Теперь, для тех из вас, кто ещё не знает – здесь не сообщество для прений, и уж конечно не грёбаная демократия. Я стою здесь не для того, чтобы заслужить ваше одобрение или втюхать вам дерьма с собственной торговой маркой. Мы здесь не медитируем и не поём песнопения, не сливаемся с нашими мантрами и не пытаемся очистить ум или душу, или стать счастливыми, или заработать свою вечную награду, и уж конечно мы не собираемся спасать мир или наших товарищей. Всё, что мы здесь делаем, и только это – пытаемся выяснить, что чёрт возьми происходит. Вот и всё. Если вы не находите это полезным времяпрепровождением, или если вы думаете, что уже всё знаете, тогда проваливайте и возвращайтесь, когда вас не нужно будет тащить с пинками и окриками каждый дюйм дороги.
Она повернулась к Стэну.
– Стэн, надо отдать вам должное – я знакома со всеми идиотскими нью-эйждевскими книжными клише, но я никогда прежде не слышала их вот так в одной куче. Вот что вам нужно сделать: поставить себе хорошенькую черепную клизму и вымыть эти сорок лет дерьма из своей головы. Вы как маленький мальчик, который говорит о пиратах и динозаврах, будто знает их всех лично, только вы слишком стары, чтобы быть маленьким мальчиком, и поэтому на вас тяжело смотреть. Я не знаю, чем вы занимались с шестидесятых годов, но это не имеет ни малейшего отношения к пробуждению. Наверное, это что-то совсем другое. Я много наслышалась глупостей в своё время, и многое звучало как та слякоть, которую вы сейчас изрыгали, но послушайте, я говорю вам это по доброму: то, о чём вы говорите, ничего не стоит. Ваши сорок лет пропали даром. Всё это ничего не значит, ни к чему не ведёт. Вас обманули, вы обманываете, и вы сами – ложь.
Я определённо там, где надо.
Стэнли начал было что-то отвечать, но она подняла руку, чтобы прервать его, и обратилась к женщине возле него.
– Зачем вы привели его, Молли? Он что, вас совсем достал?
Молли, привлекательная женщина лет пятидесяти с небольшим, не ответила. Брэтт подошла к ней и строго посмотрела на неё.
– О, я знаю, – сказала Брэтт со смехом, – всё понятно. У вас начались отношения, верно? Подумали, что вы оба духовные люди, так что получится неплохая пара. Но потом стало невозможно выдерживать его возомнивший ум с его карьерой ученичества и строем возлюбленных гуру, поэтому вы привели его сюда, чтобы я потолковала с ним, не так ли, маленькая трусиха?
Она сказала это так нежно и любяще, и ни Молли, ни кто-либо другой не обиделся. Вообще, несмотря на некую неподвижность и стеклянные глаза тех, к кому она обращалась, никто, похоже, сильно не обижался на шероховатую манеру Брэтт.
Мне она и правда начинала нравиться. Прямой разговор на чистом английском. Я никогда не встречал никого подобного ей, и находил её успокаивающей. Как если думаешь, что ты единственный в чём-то, и вот, есть ещё один, и это делает мир другим – слегка менее чужим. Не то, что вы связаны, но, в общем, могли бы.
Брэтт отошла на несколько шагов, чтобы обратиться ко всей группе.
– Когда у вас появляется вопрос такого рода, когда подобная чепуха бултыхается в вашей голове, вашей единственной задачей должно быть вылезти из того места, где такой вопрос кажется имеющим смысл. Уверяю вас, вам не придётся лезть долго – лишь один маленький шажок вверх. Всё это разглагольствование о переживании, сознании, человечестве, счастье и гуру — это чистой воды отрицание и здесь ему не место. Если вам это нравится, вы не туда попали. Мы здесь не для того, чтобы потворствовать подобным детским фантазиям. Слушайте все внимательно, потому что это в точности тот тип удобрения, который они вам там продают. Этот джентльмен, Стэнли, является живым примером духовной близорукости. Представьте его сидящим в позе лотоса, пальцы сложены в ОК, глаза закрыты, улыбка как у блаженного кролика, а за ним такой здоровенный самосвал вываливает на него огромную кучу дымящегося навоза. Вы слушаете? А за рулём самосвала, показывая из окна большое ОК и улыбаясь, как они это делают, его возлюбленный гуру. Как вам это для нью-эйдж постера?
Я следил за Стэнли, на случай если его нужно будет утихомирить. Губы его были плотно сжаты, но он был сдержан.
– Я позволила Стэнли поболтать немного сегодня, потому что он является превосходным примером того, кто несмотря на хорошее сердце и мощный ум, умудрился оставаться в кромешной тьме в течении сорока лет поиска света. И вам всем очень важно посмотреть на это и попытаться понять, потому что Стэнли — это не исключение – это правило. Где-либо ещё на этого парня смотрели бы так, как будто он сам практически гуру.
Она повернулась к Стэну.
– Уже написали книгу, Стэнли?
Он смотрел на неё с полуулыбкой, как будто снисходительно.
– Я кстати работаю над книгой о моих годах с…
