Джон Элдридж - Необузданное сердце
Даже если матери не удается вести себя правильно, ситуацию может спасти вмешательство отца. Давайте вернемся к истории о скалолазании и Сэме. «Ты правда думаешь, что я повел себя как настоящий мужчина?» Сэм не спросил: «Ты правда думаешь, что я — хороший мальчик?» Он спросил, достаточно ли он силен, хватит ли ему смелости справиться с трудной ситуацией. Переход мальчика в мир мужчин будет сопровождаться многими подобными моментами. Задача отца — подготовиться к ним, побудить своего мальчика задавать эти вопросы, не пропустить момент, когда они возникнут, и вовремя сказать «да» своему сыну. Ты достаточно мужествен. Вот почему самые глубокие раны наносят мальчикам их отцы. Как сказал Бучнер, «если незнакомые люди и новые впечатления могут потрясти мир ребенка, то люди, которых он любит и знает, могут перевернуть этот мир с ног на голову».
Раны, нанесенные отцомДейв помнит тот день, когда ему нанесли рану. Его родители ссорились на кухне, отец осыпал оскорблениями мать. Дейв вступился за нее, и отец взорвался. «Я не помню всех слов, что он сказал, но я запомнил его последние слова. „Ты просто маменькин сынок!“ — прокричал он. Затем он вышел из кухни». Возможно, если бы в целом у Дейва были хорошие, близкие отношения с отцом, такая рана могла бы затянуться, могла бы быть залечена словами любви. Но этот удар был нанесен после долгих лет взаимного отчуждения. Отец Дейва часто пропадал на работе с раннего утра до позднего вечера, поэтому редко проводил время вместе с сыном. Кроме того, Дейв чувствовал, что отец уже давно разочаровался в нем. Он не был талантливым спортсменом, каким хотел бы видеть его отец. Он испытывал сильный духовный голод и часто посещал церковь, что в глазах отца было абсолютно никчемным занятием. Поэтому те слова стали для Дейва последним ударом, смертельным приговором. Линн Пейн сказал, что когда отношения между отцом и сыном складываются правильно, «раскидистое и дающее укрытие дерево мужественности и силы, растущее в отце, защищает и питает хрупкие ростки мужественности, пробивающиеся в сыне». Отец же Дейва взял топор и нанес сокрушительный удар по молодому деревцу. Как бы мне хотелось, чтобы этот случай был исключением, но я с сожалением должен отметить, что слышал множество историй, похожих на эту. Например, от молодого человека по имени Чарлз, который любил играть на пианино. Его отец и братья были профессиональными спортсменами. Кто знает, сколько всего накопилось в душе отца за годы презрительного отношения к сыну-«отщепенцу», но однажды, когда отец с братьями вернулся домой после тренировки и увидел Чарлза играющим на пианино, Чарлзу досталось по полной программе: «Да ты просто гомик». Другой мужчина, ровесник моего отца, рассказал мне о своем безрадостном детстве. Его семья переживала нелегкие времена, и его отец, алкоголик, который частенько сидел без работы, договорился о том, чтобы сын батрачил у соседа на ферме. Однажды, работая в поле, мальчик увидел, как подъехала машина его отца; ребенок не виделся с отцом уже несколько недель и помчался ему навстречу. Но прежде чем он успел добежать, отец сгреб деньги, заработанные сыном, и, увидев, что мальчик бежит к нему, запрыгнул в машину и умчался прочь. Мальчику было пять лет.
В тех случаях, когда отцы имеют вспыльчивый характер, их ответ, который получают их сыновья на свой самый главный вопрос, оказывает разрушительное действие. «Достаточно ли я сильный, чтобы справиться с трудной ситуацией? Похож ли я на настоящего мужчину, папа?» Нет, ты — маменькин сынок, идиот, гомик, просто чайка. Вот приговоры, которые определяют жизнь будущего мужчины. Такие душевные раны напоминают раны огнестрельные. Они могут причинять невыносимую боль, особенно если оскорбления сопровождаются физическим или сексуальным насилием, от которого ребенок страдает годами. Без квалифицированной помощи многие мужчины никогда не оправляются от подобных ран. Но есть одна общая черта, характерная для ран, нанесенных обвинениями: они очевидны. Скрытые раны совсем другие, они губительны, подобно злокачественной опухоли. Из-за своей незаметности эти раны часто не обнаруживаются и вследствие этого плохо залечиваются.
Мой отец был во многих отношениях хорошим человеком. Он познакомил меня с Диким Западом, научил ловить рыбу и разбивать лагерь. Я до сих пор помню бутерброды с жареными яйцами, которые он готовил нам на обед. Каждое лето я работал на ранчо его отца, моего дедушки, и мы с ним изучили все Западное побережье во время долгих переездов из Южной Калифорнии в Орегон, частенько делая крюк, чтобы порыбачить в Айдахо и Монтане. Но, как многие мужчины его поколения, мой отец никогда не пытался разобраться в собственных душевных ранах, и когда его жизнь стала катиться под уклон, он начал пить. Мне было тогда одиннадцать-двенадцать лет — критический период на пути превращения мальчика в мужчину, так как в этом возрасте всплывает на поверхность самый главный мужской вопрос. И в тот самый момент, когда я отчаянно пытался понять, что значит быть настоящим мужчиной и смогу ли я справляться с трудностями жизни, мой отец отстранился от меня, не отвечал на мои вопросы. Позади дома у отца была мастерская, примыкающая к гаражу, и он часами сидел в ней в полном одиночестве, читая, разгадывая кроссворды и выпивая. Для моего сердца это стало незаживающей раной.
Как сказал Блай, «если вы не получаете никакого благословения от своего отца, это наносит вам травму… Если вы, будучи ребенком, не видите своего отца, никогда не проводите время вместе с ним, если у вас нет с ним близких отношений, если он постоянно отсутствует, пропадает на работе, то это тоже наносит вам травму». Отец моего друга Алекса умер, когда его сыну было четыре года. Для Алекса солнце закатилось и никогда уже не поднималось над горизонтом. Как мог маленький мальчик понять это? Каждый вечер Алекс стоял у окна и ждал, когда его отец вернется домой. Так продолжалось около года. У меня есть много пациентов, чьи отцы просто ушли и никогда больше не вернулись. Например, так произошло со Стюартом, чей отец просто встал и ушел, а мать, женщина беспокойная, была не в состоянии воспитать сына. Поэтому Стюарта отправили к его тете и дяде. Развод или уход отца из дома — это рана, которая никогда до конца не заживает, так как мальчик (или девочка) думает, что если бы он (она) вел(а) себя лучше, папа не ушел бы из дома.
Некоторые отцы наносят своим сыновьям рану просто своим молчанием; они вроде бы рядом, но на самом деле они отсутствуют. Такое молчание способно оглушить. Я помню, что в детстве хотел, чтобы мой отец умер, и чувствовал невыносимую вину за это желание. Теперь я понимаю, что на самом деле хотел, чтобы кто-то подтвердил, что я ранен. Мой отец отсутствовал, хотя физически он был поблизости. Поэтому я жил с раной, которую никто не мог увидеть и понять, откуда она появилась. Если у мальчика молчаливый, пассивный или вечно отсутствующий отец, то вопрос сына остается без ответа. «Смогу ли я справиться со сложной ситуацией? Похож ли я на настоящего мужчину, папа?» За молчанием отца скрывается следующий ответ: «Я не знаю… Сомневаюсь… Тебе придется самому это выяснить… Может быть, и нет».
Последствия раненияУ каждого мужчины есть рана. Я ни разу не встречал мужчину, который не был бы когда-то ранен. Неважно, насколько вы довольны своей жизнью, вы живете в несовершенном мире, полном несовершенных людей. Ваши мать или отец могут быть просто прекрасными родителями, но они не могут быть совершенными. Они — дети Адама и Евы. Поэтому в этом мире нет дороги, на которой ты был бы застрахован от ран. А каждая рана, будь то явная или скрытая, несет с собой послание. Это послание является для нас реальным и действенным, абсолютно действенным, потому что обладает большой силой. То, как мы реагируем на него, влияет на формирование нашей личности совершенно определенным образом.
Отсюда проистекает наша склонность надевать на себя маску. Большинство мужчин, которых вы знаете, живут под прикрытием этой маски, принимают позу, которая напрямую связана с их раной. Позвольте мне прояснить этот вопрос.
Послание, которое несла с собой моя рана (нанесенная отцом, поглощенным собственными битвами), было простым: «Ты сам по себе, Джон. Тебе не на кого положиться, некому показать тебе правильный путь, и самое главное — некому сказать тебе, являешься ли ты настоящим мужчиной или нет. Главный вопрос твоей души останется без ответа». Каким образом это отразилось на мальчике? Во-первых, я стал неуправляемым подростком. Меня выгнали из школы, у меня были приводы в полицию. Мы часто неправильно толкуем подобное поведение, называя его «юношеским бунтом», на самом же деле это крик о помощи, о необходимости вмешательства. Даже после того, как Бог чудесным образом спас меня в возрасте девятнадцати лет и я стал христианином, рана не зажила. Как сказал мой дорогой друг Брент, «когда вы становитесь христианином, ваши проблемы не разрешаются сами собой. Мои стрелы по-прежнему сидят во мне, не позволяя затянуться некоторым глубоким душевным ранам».
