Вэйн Джакобсен - Что, не хочешь больше ходить в церковь?
«Ну и базар!»
«Понимаешь, насколько это болезненный вопрос? Вот почему организация может отражать Божью любовь только тогда, когда ее члены соглашаются в том, что они будут делать. Каждое несовпадение мнений превращается в поединок за главенство».
«Это правда. И продолжается гораздо дольше, чем того заслуживает сам конфликт мнений. Люди наполняются злобой друг к другу. Меня так словесно отхаживали, что этим… — в недвижимости — надо бы еще поучиться. Недовольства не унимаются, не смотря на то, что одна семья уже пообещала взять на себя расходы по необходимому ремонту и покупке украденного оборудования. Ничего не понятно».
«Не понятно в том случае, если под этим не лежит более глубокий конфликт».
Об этом я как-то не задумывался, но, проанализировав и более ранние выступления, обнаружил, что мнения разделялись и по другим вопросам также. «Вы, может быть и правы, Джон. У нас, случалось, оставались неразрешенными конфликты между теми, кто думают, что наше собрание уж слишком откровенно врастает само в себя, и теми, кто считают, что новые люди испортят все, что мы имеем».
«Это тоже нельзя назвать редкостью. Мне приходилось бывать на таких собраниях, где верующие вели войну по поводу того, какие песни петь и кому разрешать пользоваться новым спортивным залом. Одни думают, чем привлечь новых верующих, другие — как сделать так, чтобы пользоваться этими благами самим. Такие вопросы нелегко разрешать».
«Я просто устал от всего этого бреда и в ужасе вспоминаю о том, что мне придется туда возвращаться. Завтра на вечер назначено особое собрание паствы для разрешения: кто прав, кто виноват. Все прилично обозлены! Некоторые из членов совета настаивают на увольнении пастора по молодежным делам и сердиты на Джима за то, что он позволил всему этому произойти».
«Как ты думаешь, чем все закончится?»
«Если пастор ничем не побрезгует, он спасет свою шкуру. Скорее всего, он выпроводит пастора по молодежке. Он уже намекнул ему на то, что если тот напишет „по собственному“, то хорошая рекомендация ему обеспечена. Но именно вот в этом месте он и хочет, чтобы я солгал ради него».
«И что же он хочет от тебя услышать?»
«Он пытается устраниться от всего произошедшего и хочет сказать всем, что не имел понятия, что за музыкальная группа была приглашена. Но он знал! Он прослушал один из их дисков заранее, и его предупреждали, что музыка — пограничная и близка к мирской. Пастор слышал ее, единственное, что он сказал мне и Бену — то, как его радует мысль о том, что мы проведем такую акцию для погибающей молодежи нашего района».
«Ну и ну!»
«Да! А теперь он извратил факты. Пару дней назад один из наших служителей надавил на него, и он выгородил себя, сказав, что его вообще втянули в то, к чему он непричастен. Оказывается, за все несу ответственность я, потому что это я все одобрил! Теперь, версии пастора и Бена совершенно противоположны. И каждый из них объявляет другого обманщиком. Когда я напомнил пастору о нашей беседе до концерта, он сказал, что на пике разбирательств он совсем забыл о том, что прослушивал диск. Когда я предложил ему уточнить факты в своей версии, он сказал, что голые факты дела не меняют и меньше всего отражают истину: если бы он знал, что произойдет тем вечером, он никогда бы не разрешил проведение этого концерта. Теперь он хочет, чтобы я поддержал его версию произошедшего и отдал Бена на растерзание. По его мнению, после всего того, что он сделал для меня, я обязан сделать это для него».
«Поверь мне, если он говорит, что ты ему должен, то на самом деле он для тебя ничего не сделал».
Его слова повисли в воздухе, пока до меня доходил смысл сказанного: «Ничего не сделал для меня? А для кого тогда? Не для себя же?»
«Именно так я и думаю. Однако, проясняется теперь, как наше определение любви извращается, когда дело касается приоритетов общественной организации? Я не говорю, что он не заботится о тебе, — вовсе не отнимаю это от него. Но он все равно строит вокруг себя. А теперь еще и взыскивает с тебя должок, которого нет. Проблема церкви, как ты знаешь Джейк, в том, что она превращается не во что иное, как в склад эгоцентричных требований. Все хотят поиметь свое. Некоторым хочется вести, некоторые — хотят быть ведомыми. Кому-то хочется учить, а другие счастливы быть аудиторией. И вместо того, чтобы превращаться в ничем не приукрашенное отражение жизни Божьей и Его любви для этого мира, мы становимся кучкой народа, отчаянно защищающей свой навоз на поле. В этом меньше всего заметна жизнь в Боге, гораздо больше выпирает страх и желание прилепиться к таким условиям, в которых потребности находят свое наилучшее удовлетворение».
«Значит, внезапный угрожающий запах потери всего этого и превращает людей в злейших врагов? Они ведут себя прямо как злые собаки, у которых отнимают кость».
«Точно! Но хуже всего — делают это, думая, что Бог на их стороне. В такие моменты часто бывает, что группа распадается на новые, в которых обиженные могут лучше поддерживать страхи друг друга. После того, как горечь оседает, движение по тому же кругу продолжается».
«Значит, что бы я ни сделал, лучше не станет…»
«Что тебя сейчас больше всего заботит?»
«Я должен стать на сторону одного или другого».
«Значит, скажи правду… — лес рубят, щепки летят. По-моему, от тебя не требуют стать на сторону Джима или Бена, тут вопрос правды и лжи».
Я не знал, что сказать, я еще не был уверен в том, как поступлю. Хотя, Джон и прояснил суть дела, он не облегчил ситуации. На кону лежало многое, и лучше бы это вообще было не со мной. Молчание становилось неловким.
Наконец, Джон встал. «Я не знаю, Джейк, как ты поступишь, но есть одна мудрость, которую я обрел с годами. Та дружба, которая требует лжи во имя ее спасения, скорее всего не дружба вовсе».
Мысль о том, что моя дружба с Джимом была не настоящей, сильно отдавала горечью. «Я уверен, что это просто момент слабости. У него неприятности с уважаемыми людьми и он просто пытается обернуть все в лучших интересах церкви».
«Это он тебе так сказал, или ты сам сейчас придумал?»
Я уставился на него, понимая, что эта беседа не облегчает моего положения. Больше того, мои тревоги усиливались. Я глубоко вздохнул и низко опустил голову.
«Эх! Если бы это было легко. Мы знаем друг друга уже столько лет!»
«Дружба — великое дело, Джейк, но не тогда, когда ее извращают подобным образом. Я припоминаю, что ты говорил уже давно о том, что она сходит на нет».
Он был прав. Я как-то это упустил, когда Джим пришел со своей проблемой. Он был так заботлив тогда, извинился в том, что его занятость затмила нашу дружбу. И меня снова всосало назад. «Вы правы, Джон. Я действительно забыл об этом. Он давно отдалился и редко высказывает, что у него на сердце во время совещаний или молитвенных групп».
«Как ты думаешь, что он скрывает?»
«А я откуда знаю? Я даже не уверен, скрывает ли он что-нибудь».
«Опыт показывает — по крайней мере, в моей жизни — что если люди отдаляются от друзей, с которыми они съели пуд соли, то это значит — им есть, что скрывать. Ну и что ты намерен делать?»
«Я не знаю. Если прикрою его — буду иметь все. Если нет — не буду иметь ничего».
«Значит ты пока еще царек в своем мире, собственно, также как и Джим в своем».
Мне это не понравилось.
Джон продолжал: «Я знаю, как привлекательно это выглядит для тебя, Джейк. Но не обольщайся! Если хочешь до конца пройти по этому пути, тебе придется ставить честность превыше собственной выгоды. Очень легко прикрывать ложь, оправдываясь интересами церкви, но — это шаг в том направлении, где Бог не живет».
«Но мне нужна эта работа, по крайней мере пока я не найду что-нибудь подходящее».
«В жизни происходит многое, что гораздо хуже потери работы, Джейк. Но это вовсе не означает, что Бог снимает с себя ответственность за твою жизнь».
«Ну что, по-вашему, вот так просто встать и уйти? Да я своей жизни не представляю без этой церкви! Она была моим домом больше двадцати лет! Я просто не смогу без нее выжить».
«Именно так они и хотят, чтобы ты думал! Но это не так. Больше того, именно по этому поводу все так отчаянно и бьются — не на жизнь, а на смерть! Другие-то тоже думают, что они не могут все оставить, и значит — должны победить. В этот капкан попадали многие дети Божии. Когда нас охватывает ужас от того, что мы не проживем без церковной организации, то все правильное и неправильное уже не имеет смысла. Единственное, что остается важным — выжить самому. Такие рассуждения в истории церкви вели к невероятным страданиям».
«Я не имею в виду то, о чем говорите вы, Джон».
«Возможно, но это реальность сегодняшнего дня, имеешь ты ее в виду или нет. Это проблема устроения жизни церкви на основании потребности. И от нее вся путаница — что же именно хочет произвести Бог через свою Церковь?»
