Александр Шевцов (Андреев, Саныч, Скоморох) - Первая Ведогонь
Да мне, в действительности, и не важно, какие цели двигали учеными, когда они вносили искажения в свои понятия. Важно лишь то, что искажения эти есть. И есть определение состояния, которое невозможно ни понять, ни использовать. Но за которое требуется простить автора, и узнать что-то самому… Мы же, все-таки, интеллигентные люди!
Глава 10. Еще раз, что такое состояние
Вот теперь, когда мне стало достаточно очевидно, что научными определениями понятия «состояние» пользоваться для разговора о сне и самопознания нельзя, я могу сделать еще одну попытку разобраться, что же понимал под этим словом народ.
При этом я должен оговориться. Я вовсе не считаю, что научные определения «состояния» невозможны или неверны. Наоборот, как я уже говорил, я считаю прекрасным и точным определение сна физиологами, если только не распространять его на все понятие сна, а привести в соответствие со своим предметом, то есть осознавать, что это описание состояния тела во время сна. Да и психологическое определение не работает лишь для человека, который решил познавать себя. Для нужд сообщества и жизни внутри него оно прекрасно подходит.
Тем не менее, задача познать себя заставляет искать не определения или ответы, а решения и орудия. А Наука такой задачи — обеспечить меня орудиями самопознания — перед собой просто не ставила. Соответственно, с нее этого и нельзя спрашивать. Придется все делать самому.
Поэтому я возвращаюсь к исходному народному пониманию того, что такое «состояние», как оно отразилось в словарях.
Для русского языка самые древние записи этого слова относятся, вероятно, к XI–XII векам. Во всяком случае, Срезневский приводит выдержки из «Пандектов Никона Черногорца» в списках двенадцатого-четырнадцатого веков. В этой рукописи слово «состояние» означало: «строй, порядок жизни».
Предполагаю, что этими значениями использование слова «состояние» не ограничивалось и в то время. Просто других записей не сохранилось. Но сохранились однокоренные слова. Например, в Новгородской первой летописи, отразившей бытование языка XII–XV веков, используется глагол «состояти, состою» в значении «быть на чьей стороне, помогать: — Гюри же состоял Константину».
Это значение близко к тому, в каком использовалось слово «состояние» для обозначения христианской верности и преданности. И близко именно к тому, что понимается сейчас под «психическим или психологическим состоянием» и может быть названо настроем. Юрий стоял вместе с Константином, потому что был настроен не предавать. Тогда становится понятно, как оба эти значения — строй и верность — сочетаются в одном слове.
У того же Срезневского приводится слово «состоятися» в значении «существовать» и «согласовываться». Последнее ближе всего к «составляться»: «Не бо состоятся речи их вкупе». Это уже переход к слову «состав».
Древность слова «состояние» подтверждается и «Старославянским словарем», составленным по рукописям X–XI веков. Здесь это слово используется именно как понятие, бытовавшее у разных славянских народов порой с различным звучанием. И переводится как «устойчивость, настойчивость». В точности то же самое, что дает Срезневский для обозначения христианской верности.
Второе общеславянское понятие, выражающееся в этом слове. показано через глагол «состоятися — существовать, держаться» И там же — «состоять, составляться».
Иными словами, одним из исходных значений слова «состояние» было понятие «состав», другим — «строй, устроение», третьим — существование, которое длится.
А что такое «состав»?
Это слово в русском языке могло означать просто тело, тело человека. Но смысл был все-таки в том, что это нечто сотворенное, сделанное, составленное из частей. Как сустав. Но часто в очень глубоком философском смысле. Например, Срезневский дает такие значения, как «природа» или «сущность» чего-то. Могли обозначаться и «естество», и «стихия». Но это всегда совокупность частей того же тела. Это в древности.
Ко времени Даля «состав» стал обозначать преимущественно сложение частей — «вещество, составленное из разных веществ, сложное. // Состав тела, степень плотности, режи, твердости, хрупкости». И это более всего соответствует современному использованию этого слова.
Это значит, что слово «состав» постепенно теряло изрядную часть своих значений, то ли отходя от слова «состояние», то ли передавая их ему. Посвященных этому языковедческих исследований я не нашел и могу только строить предположения. Но современное языковедение — это такой сон!
Языковеды иногда сводят слова «состав» и «состояние» в одном рассуждении. К примеру, Ю. Д. Апресян, пытаясь описать «наивную картину человека», «наивную», конечно же, относительно научной картины, которая ему гораздо ближе, вынужден поминать оба понятия:
«В основе предлагаемых ниже реконструкций лежит одна общая схема «состава» человека. Человек мыслится в русской языковой картине мира прежде всего как динамическое, деятельное существо. Он выполняет три различных типа действий — физические, интеллектуальные и речевые.
С другой стороны, ему свойственны определенные состояния — восприятие, желания, знания, мнения, эмоции и т. п. Наконец, он определенным образом реагирует на внешние или внутренние воздействия» (Апресян. Избр. труды, т. 2, с. 352).
К сожалению, эта работа Апресяна настолько же гениальна, насколько и беспомощна. Кроме того, что в ней языковед болеет наукообразностью и почти не может говорить по-русски, он, похоже, спешил и не давал себе труда особо продумывать сказанное. Все построения сырые и небрежные, а народные представления оказываются какими-то ущербными, словно либо народ, либо его исследователь были немножко неполноценными. Да это видно и в приведенном отрывке.
Я уж не говорю о том, что здесь о русском языке говорится иностранными словами, а многие слова употреблены по бытовому в научном тексте. То есть без определения понятий, что видно по слову «состояние». Но тут еще и предложения между собою либо не стыкуются, либо стыкуются в «логике сна» или через какие-то другие исследования, возможно, даже и не самого Апресяна. Например, кем доказано, что речевые действия не являются интеллектуальными? Выготским в «Мышлении и речи»?
Или: человек, конечно, «определенным образом реагирует на внешние и внутренние воздействия», но сможем ли мы об этом говорить, если исключим из этого реагирования восприятие, желания, мнения и эмоции? А из того, как поставлены предложения Апресяном, явно видно, что состояния и реагирования — это не разные способы говорить об одном и том же, а разные грани явления, не использующие уже использованных понятий. Перечитайте, как это у него звучит.
А в каком состоянии ума можно было все перечисленное вместе со знаниями отнести к состояниям? Наверное, в научном, где все не так, как в наивном состоянии. Вслушайтесь в звучание предложения: знания человека есть его состояние. Все хорошо с русским языком у того, кто это писал?
Думаю, лично у Апресяна с русским все хорошо, а в таких его построениях отразился сон самой Науки о языке, который она навевает всем своим жрецам, чтобы они закрывались от жизни в узкий мирок своего сообщества и не впускали туда простых смертных, которые вечно задают дурацкие вопросы. Покой дороже, а наука должна быть чистой. Очищение в науке о языке — это очищение себя от тех, кто не говорит на научном языке и не понимает его.
Так что, языковедение нам с вами тоже не бог весть какой помощник в нашем исследовании. Либо до него надо дорасти, либо его придется хорошенько попросить снизойти до наших нужд. Впрочем, быть может, нам повезет, и какой-то языковед сам увлечется самопознанием и попробует перевести свою науку на понятный нам язык.
Пока же надо либо сдаться, либо думать самим. Выбираю думать, ошибаться, получать зуботычины, исправлять ошибки и думать снова. Нисколько не сомневаюсь, что ошибок наделаю, и все же!
И все же мы продолжаем сами исследовать, что такое состояние. А складывается следующая картина.
Наиболее используемым в настоящее время оказалось то значение этого слова, в котором ощущается длительность, действие и какое-то движение. Именно его использует психология, говоря о состояниях на языке процессов.
Но исходно это слово использовалось для того, чтобы говорить об устроении. Вероятно, отсюда и сохранившееся в английском значение «строение» как здание. И для обозначения некоего стояния, и составления. Co-стоять и со-ставить.
Поэтому это слово очень хорошо подходило для описания как человеческого тела, которое было тварным, по сравнению с духом, так и любого творения, начиная с вещества. При этом христианство издревле спорило, считать ли душу тварной, и приходило к выводу, что действительно невещественен один только Бог. Достаточно вспомнить спор между святителями Игнатием Брянчаниновым и Феофаном Затворником.
