Дженни Мэнсон - Что это значит: быть собой?
Я помню, как однажды в Пасху мы были в кемпинге, рядом с местом, где папа занимался греблей. Родители спрятали пасхальные яйца на участке, где мы расположились. Мы с сестрой должны были найти их прежде, чем на них наступят гулявшие по участку коровы. У нас с Сарой остались воспоминания об этом празднике и о поиске яиц, и я хочу, чтобы моим детям тоже запомнились такого рода приятные события.
Мы бывали в кемпингах по выходным, а кроме того, длинный летний отпуск мы тоже проводили в кемпинге на севере, на прекрасных пляжах с белым песком. В жаркие летние дни мы с Сарой много купались и занимались исследованием водоемов, образующихся во время прилива. Мы дружили с другими детьми из кемпинга, но нам нравилось играть и вдвоем. Как правило, мы выезжали из дома в полночь и ехали на север, чтобы с рассветом прибыть в кемпинг. Сборы в дорогу уже сами по себе были приключением. Нас мыли под душем, а потом переносили в мамино и папино кресла в гостиной (чтобы мы снова не запачкались), и мы должны были сидеть там, пока нас не усаживали в машину. Причина того, что родители были так озабочены нашей чистотой, заключалась в том, что в машине мы сидели на постельных принадлежностях, необходимых для отпуска. Задние сиденья были забиты вещами до самых окон. Ирония заключалась в том, что как только мы останавливались на заправке, мы с Сарой выскакивали из машины и бежали по грязной площадке в туалет, а потом снова усаживались на постельные принадлежности – на этом их сохранение в чистоте и заканчивалось.
Когда мне было около девяти лет, мама с папой купили шестиметровую яхту, на борту которой можно было спать, – так что наши отпуска в кемпинге закончились, и мы большинство выходных стали проводить под парусами. Теперь у нас были другие приключения. Мы с Сарой исследовали прибрежную полосу или купались рядом с яхтой.
Мы с сестрой действительно хорошо ладили, очень редко спорили или ссорились. Однако сейчас, вспоминая детство, я думаю, что наши отношения были такими прекрасными в основном благодаря мне, моему миролюбию и сговорчивости. Я всегда соглашался с тем, что хотела делать Сара и во что она хотела играть. Мой сын Джаред (сейчас ему десять лет) во многом похож на меня. Он так же любит доставлять людям удовольствие и не выносит конфликтов. Он часто делает все от него зависящее, чтобы помочь старшей сестре Николь, которой двенадцать, и младшей Джессике, которой сейчас семь. Как когда-то Сара в наших отношениях, Николь имеет влияние на брата и сестру, выбирая, во что они будут играть. Джаред всегда первым собирается в школу, а потом, как правило, поднимается наверх и заправляет кровати сестер, чтобы все они вовремя вышли из дома. Он всегда готов поделиться и остаться ни с чем, когда возникает спор по поводу последнего куска пирога или какой-то игрушки.
Я, конечно, нисколько не сожалею о том, что не перечил своей сестре и подчинялся в основном ее желаниям, поскольку в этом состоит особенность моего характера, и если бы я вел себя по-другому, то перестал бы чувствовать себя комфортно. Я не говорю о том, что у нас совсем не было разногласий, просто я их толком не помню, так как в первую очередь вспоминаю хорошие события. После некоторых раздумий у меня в памяти всплывает эпизод, когда Сара толкнула меня лицом в диван, и брекеты, которые я носил в то время, зацепились за его обивку. Я оказался в ловушке. Сейчас вспоминать об этом смешно, но тогда мне было не до веселья.
Мы с Сарой потратили целую вечность на то, чтобы гоняться друг за другом на самодельных картах – вверх и вниз по улице. Тогда, в 1970-е годы, не существовало такого беспокойства по поводу незнакомцев, и еще до того, как стать подростками, мы вместе с друзьями, жившими по соседству, совершали прогулки, которые называли таинственными вылазками. Для нас всегда было загадкой, где закончится наше путешествие. Мы бродили по улицам и фермерским полям. Договоренность была такова: мы должны быть дома, когда зажгутся уличные фонари или когда мы проголодаемся – что случалось гораздо раньше. Размышляя об этом сейчас, я осознаю, что наши родители понятия не имели, где мы были и что делали. Это не означало, что мы хулиганили, но я не предоставил бы своим детям такую же свободу – главным образом из беспокойства за их безопасность.
Большое влияние на мое развитие в детские годы оказали бабушка и дедушка. Они всегда прекращали заниматься делами и посвящали нам с Сарой все свое время. Они часто бывали на гаражных распродажах[4] и имели обыкновение покупать и продавать там всякие вещи. Нам всегда было интересно приходить к ним в гости и смотреть, что нового они купили. В гараже у моего дедушки был макет железной дороги, и когда я стал старше, я приезжал к нему на велосипеде через весь город, чтобы целый день помогать конструировать дома и дороги для этого макета. Меня не интересовали поезда, мне больше нравилось заниматься созданием ландшафта, домов и тому подобного. Я помню, как клал на рельсы какие-нибудь мелкие предметы и устраивал крушение поезда. Потом дедушка тратил целую вечность на восстановление пути, пытаясь выяснить, почему поезд сошел с рельсов. Я догадываюсь, что он знал, кто это устраивал, и просто потворствовал мне. Кроме того, дедушка учил меня водить машину. Он был очень терпеливым. Каждое воскресное утро мы ездили по распродажам. Это был замечательный способ учиться вождению и волнительное мероприятие, ведь было неизвестно, что мы увидим на следующей распродаже. Домашние распродажи не стали популярным способом совершать выгодные сделки, однако было интересно, какие вещи можно было купить всего за несколько долларов.
Когда мне было одиннадцать лет, наше детство перевернулось с ног на голову, потому что мама решила расстаться с отцом. Будучи совсем ребенком и почти ничего не зная о разводе, я сначала думал, что перемены окажутся увлекательными, но мое мнение вскоре изменилось, когда я оценил все последствия. До этого мама все делала по дому сама, что, возможно, внесло свой вклад в ее решение разъехаться. Она не разрешала никому другому брать на себя больше ответственности, так как выполненная нами работа часто не соответствовала ее высоким требованиям. Когда она уезжала, она обещала отцу, что не заберет с собой ни Сару, ни меня, поскольку сама была инициатором развода. Возможно, это решение было мотивировано еще и тем, что мужчина, к которому она переехала, был на восемь лет младше ее и не имел детей. Так что, когда мама переехала, папа, Сара и я стали усердно учиться выполнять обычную домашнюю работу: готовить еду, прибираться и гладить. Все вместе мы справлялись, и, как я оценил уже позже, это помогло мне впоследствии, когда я стал снимать квартиру. В первое время мама жила не очень далеко от нас, и мы могли довольно часто с ней видеться, но потом она со своим новым мужем переехала в город, находившийся в нескольких часах езды от нас. Поскольку мы с Сарой были тогда еще слишком маленькими, чтобы водить машину, нам приходилось пользоваться рейсовыми автобусами, чтобы навещать ее во время школьных каникул. Папа был очень добрым и хотел, чтобы мы поддерживали отношения с мамой, поэтому, когда мы научились вождению, он давал нам свою машину для поездок к ней.
Несмотря на то, что у меня с мамой были более близкие отношения, чем у Сары с ней, развод сильнее повлиял на Сару, чем на меня. Никто не знает, как подобные события меняют характер людей. Причина, по которой я считаю, что Сару это коснулось больше, чем меня, заключается в том, что Сара была уже в том возрасте, когда начинают интересоваться мальчиками, и ей мог потребоваться совет или, возможно, даже контроль со стороны матери, которая находится рядом и принимает больше участия в жизни дочери. Мама никогда не проявляла особой теплоты и нежности. Она никогда не любила и до сих пор не любит объятий. Это не говорит о том, что она не любила нас; просто она не очень хорошо реагирует на прикосновения. Даже теперь, когда мои дети бегут к ней с распростертыми объятиями, она под тем или иным предлогом пытается их избежать. Мама проявляет свою любовь и нежность иначе – с помощью реальных дел. Я не держу никакой обиды на маму за ее решение переехать – она должна была сделать то, что считала тогда правильным.
Но хочу все-таки вернуться к самому себе.
Возможно, события, произошедшие со мной в детстве, стали причиной того, что у меня сильно развито чувство ответственности. Я не хотел бы вызвать подобное потрясение у своих детей. Вряд ли я решу развестись со своей женой, так как у нас с ней счастливый брак. Конечно, как в любых отношениях, у нас бывают подъемы и спады, но, к счастью, моя жена Аннетт не сердится и не дуется слишком долго, и мы справляемся со своими проблемами – кстати, я не помню, чтобы мои родители спорили очень часто.
Я стараюсь предоставить своим детям все возможности в жизни и надеюсь, что у них счастливое детство, о котором они будут иметь приятные воспоминания. Одной из причин нашего переезда в Англию является желание показать детям другую страну и другой стиль жизни. Но, если быть до конца честным, это не совсем бескорыстный поступок, потому что мы с Аннетт всегда хотели жить и работать в Англии. Оценят ли это дети, мы сможем узнать только потом. В какой-то мере я надеюсь, что это событие надолго избавит их от стремления путешествовать, и поэтому, когда они станут старше, они не решатся уезжать слишком далеко от дома. Я знаю, что это эгоистично, но было бы здорово, если бы они захотели жить рядом со мной и Аннетт.
