Вэйн Джакобсен - Что, не хочешь больше ходить в церковь?
«То есть, вы говорите, что наш подход к этому вопросу производит только умножение греха?»
«У большинства людей — да, — именно это я и имею в виду. Вот почему Боб не желает приходить, да и другие тоже. Даже пред лицом своего отчетного собрания они, скорее всего, не раскрывают истинного положения дел в их противостоянии. Им слишком стыдно за себя. Вместо больных вопросов они выносят на обсуждение приемлемые грехи, как-то: сверхмерная деятельность, гнев, осуждение…
В том-то и сила религиозного мировоззрения. Оно принимает наши самые наилучшие побуждения и обращает их против нас. Люди, желающие быть более религиозными, на самом деле все больше и больше погрязают в своих аппетитах и страстях. Именно это и произошло с Евой. Ее единственным желанием было стать богоподобной, обрати внимание, что именно этого для нас хочет и Бог. Не само по себе желание ввергло ее в грех, а то, что она решила достичь этого своими силами.
Павел понимал, что в жизни есть три пути, в то время как большинство людей видит только два. И это большинство считает, что наша жизнь — выбор между добрыми и злыми деяниями. Павел, однако, различал еще два пути в том, как достигать добродетели: один — усердно стараться подчинять себя правилам Бога. Он говорил, что этот путь никогда никого не приводил к цели. Даже тогда, когда Павел описывал себя полным внешним последователем Божьего устава, он также называл себя худшим из всех грешников, по причине ненависти и гнева, живших в его душе. Конечно же, он мог представить все свои регалии внешнего соответствия Закону, но это бы только сильнее усугубило его проблемы. Он, то, если ты помнишь, вообще истреблял ранних христиан во имя Бога».
«Да, но Павел в том писании говорит о ветхозаветном Законе. Мы не пытаемся соблюсти Закон. Мы стремимся жить по новозаветным принципам».
«Нет, Джейк, Павел говорит о религии — человеческих усилиях в том, чтобы умилостивить Бога своими делами. В добрые времена, этот подход позволяет нам умиляться своей, как бы контрабандно протащенной, праведности, — что, как ты понимаешь капкан еще тот. В худшие времена, он наваливает на нас такой груз вины, который гораздо тяжелее, чем мы можем снести. Ваши „новозаветные принципы“— еще одна вариация жизни под Законом. Вы все еще увлечены бегом по кругу, в попытке получить Божию награду за благопристойные дела».
«Однако, …исполнение добрых дел может быть пагубным?»— я не верил тому, что слышали мои уши.
«Если говорить в том аспекте, который обсуждается, то определенно — да. Но Павел видел и второй путь — жизнь в Боге, — который был настолько захватывающим, что изменил всю его сущность. Он понимал, что все наши грехопадения — результат того, что мы не доверяем Богу заботу о себе. И чем больше Павел возрастал в познании Бога, тем больше он открывал, что может доверяться Божией любви к нему, а чем больше он прорастал в Божией любви, тем свободнее становился от страстей, охватывавших его. Только доверие Христу может позволить ощутить такую свободу, и те, кто Ему доверяют в этом и живут. Это настоящая свобода».
«Разве подобная формулировка не позволит людям использовать ее как оправдание к тому, чтобы делать всё, что они хотят, не обращая внимания на то, что говорит Бог?»
«Конечно, будет и такое. Многие уже так и делают. Но ты не можешь игнорировать истину просто из-за того, что те, кто думают, что их пронесло, злоупотребляют ею. Те, кто действительно знают, кто есть Бог, будут желать быть ему подобными».
«Ну, должен же быть хотя бы какой-то стандарт, чтобы люди знали, с чем сверяться».
Вот тут то он и бросил тот снаряд, который разорвал в клочья всю мою издавна выстроенную концепцию о Христианстве.
«Джейк, когда ты уже прекратишь возвращаться к этой ошибочной идее, о том, что христианство — это нравственность?»
Что? Я посмотрел на него и не мог собрать в кучу ни единой вразумительной мысли, достойной высказывания. Если это все не про нравственность, то про что же? Я вырос с убеждением в том, что христианство — это правила нравственности, исполнение которых полагает для меня место в Его сердце. Я даже не знал, в какой ряд поместить это последнее сказанное предложение, но он был последователен в том, чтобы эта мысль устоялась в моей голове.
В конце концов, я нашелся: «Даже не знаю, как на это реагировать. Всю свою жизнь я полагал, что христианство — это вопрос нравственности».
«Именно поэтому ты и не можешь схватить главного. Ты настолько поглощен системой кнута и пряника, что просто теряешь те простые отношения, которые Он тебе предлагает».
«Как же тогда распознавать чувства Бога к нам в том или ином случае, если не стремиться прийти в соответствие с Его стандартами?»
«Вот тут ты Джейк все понимаешь наоборот. Мы не получаем Его любовь, живя по Его стандартам. Мы обнаруживаем Его любовь в самые тяжелые периоды своей жизни. И если мы раскрываемся Ему тогда, и понимаем, насколько любим Его в ответ, наша жизнь начинает меняться через эти отношения».
«Как так может быть? Разве мы не должны уходить от греха, чтобы познать Его?»
«Движение к Нему — вот движение от греха. Чем лучше ты знаешь Его, тем свободнее от греха ты будешь. А уйти от греха ты не сможешь, Джейк — только не своими силами, — даже в самый твой светлый день! Бог хочет иметь с тобою тесные отношения. Все, что Он желает произвести в твоей жизни, случится тогда, когда ты научишься жить Его любовью. Истина, Джейк, заключается в том, что каждый акт твоего грехопадения происходит в результате того, что ты не доверяешь Его любви и Его намерениям в твоей жизни. Мы грешим, в попытке заполнить бреши: либо боремся за то, что считаем необходимым в собственной жизни, либо реагируем на чувство вины или позора. Как только ты осознаешь, насколько Он тебя любит, все это меняется. А когда твое доверие к Нему возрастает, ты чувствуешь, насколько свободнее становишься от греха».
«Вы так легко об этом рассуждаете, Джон. Вы понимаете, что научиться жить так, как вы говорите, значит — жить противоположно всему тому, чему я был научен?»
«Именно поэтому ее и называют Благой Вестью, Джейк. Она самая невероятная из всех внезапностей твоей жизни… она лучше, чем выигрыш в лотерею или получение наследства от давно всеми забытого заморского дяди».
Я знал, усвоение этого разговора потребует времени, а я еще не успел разобраться с предыдущим. Что вдруг напомнило мне: я то на него зол! Я не был уверен, как правильно вставить это в нашу беседу, но поскольку Джон начал собирать вещи, я решил выдать по-быстрому.
«Я надеюсь, это не повлечет за собой таких же последствий, как в прошлый раз!» в тоне моего голоса появились угрожающие нотки.
«Это то, о чем говорил Боб сегодня? Что там произошло, Джейк?»
«Ваш недолгий визит произвел фурор. Пастор Джим был зол, потому что звуковая система издавала неприятные шумы всю службу — это его отвлекало, и он уверен: вся сила проповеди была сломлена. Я должен был быть там, чтобы помогать устранять шероховатости, а я в это время проводил экскурсию по нашему образовательному крылу какому-то гостю, которого я даже фамилии не знал. Объяснения не очень убедительные, учитывая, что я даже не мог сказать, откуда вы. Он был вне себя от ярости, ужасаясь мыслью, что я мог быть обманным образом втянут в беспечность, открывая наше детское крыло какому-нибудь педофилу.
«Ай, да размах мысли», — спокойно ответил Джон. Я думал, что такие обвинения повергнут его в гнев, но его это даже не потревожило.
«Я уверил пастора, что это было не так, но он, в свою очередь, спросил меня, как он может доверять тому, кто не достаточно ответственен, чтобы быть, где ему было положено в то утро. Он накинулся на меня, Джон. Таким я его еще никогда не видел. Мы с ним друзья уже больше двадцати лет, и остались ими даже после того, как я пришел работать в церковь. Он был рядом со мной в самые тяжелые времена моей жизни и оказывал поддержку даже тогда, когда другие готовы были меня разорвать в клочья. Теперь он нападает на меня по всякой мелочи, и я уже забыл, когда мы проводили время вместе».
«Разве все это началось после моего визита? Мне показалось, что тогда, в парке, несколько месяцев назад, ты уже жаловался на появившийся между вами холодок».
Я поразмыслил над сказанным. «М-да, вы правы, это началось гораздо раньше. С ним трудно работать уже с полгода или больше. Он как-то удалился, и уже почти не реагирует ни на какие мои предложения».
«Это указывает на то, что с ним что-то происходит».
«Что бы это ни было, от этого все только хуже. Ему не понравилось ни одно из моих нововведений».
«Нововведения? Какие это нововведения?»
«Те, которые вы мне советовали».
«Я тебе не советовал проводить никаких нововведений, о чем ты Джейк?»
«Ну, как же! Я убрал тот слоган, который вам не понравился, о том, что церковь — это дом Божий и тот плакат, который наводил чувство вины».
