Анастасия Новых - Сэнсэй IV. Исконный Шамбалы
После прокола с Имхотепом, Архонты уже хорошо представляли себе возможные исторические последствия. Поэтому ими и была поспешно создана новая религия. Ведь их принцип, как я уже говорил, если какое-то движение нельзя запретить или подавить, то его нужно возглавить. Вот Архонты и включили на полную катушку поддержку среди людей новой идеи — Учения Иисуса, правда, интерпретированного в аримановском стиле в учение их Павла со всей надлежащей шумихой: с секретностью распространения, с недовольством властей, даже гонениями — всё как положено по психологии убеждения масс. Ведь люди любят обиженных и страдающих, таких вот героев-борцов «за права и свободу трудового народа». Правда, те гонения на Павловские общины христиан были больше показушными. А вот на истинных последователей Иисуса, его истинных учеников и апостолов велась настоящая охота, проводились целые карательные операции и безжалостное их истребление. Таким образом, они насильно навязывали людям свою неизменную старую власть в обновлённом ими формате, объявляя, что это совершенно новое.
— Ну, всё правильно, новое — это хорошо забытое старое, — прокомментировал с улыбкой Женя.
— Если бы забытое, — с какой-то печалью в голосе промолвил Сэнсэй. — На Петра и особенно Павла сторонники Архонтов возлагали не просто большие надежды. Предполагалось, что Пётр как публичный лидер новой религии, должен был стать одним из их звеньев соединения религиозной и политической власти…
— Кифа в политике?! — усмехнулся Николай Андреевич. — Мда-а-а, это нонсенс!
— Да нет, — возразил Сэнсэй. — Это как раз и есть sensus! Причём благодаря стараниям Архонтов он актуален и по сей день.
Володя, усмехнувшись, подтвердил:
— Вечная правда.
— Смысл большой политики в чём? — продолжал объяснять Сэнсэй. — По правилам Архонтов, чтобы оказывать значительное политическое влияние на государство, нужно контролировать либо большую часть его финансов, либо большую часть электората. А самый лучший контроль электората, как известно, религия, как идеология единой веры. При слиянии же контроля над финансами и над электоратом воедино получается абсолютная власть. А тот, кто владеет абсолютной властью над государством, делает с ним всё что ему захочется. Как говорил Великий Понтифик всех времён и народов Ариман, только «разделяй и властвуй»… В те же времена жрецы-понтифики имели контроль над финансами, ибо их негласному влиянию был подчинён римский сенат…
— Высший государственный совет, — прокомментировал Виктор, глядя как Руслан предпринял попытки задать Сэнсэю наводящий вопрос.
— Сенат — это, кстати, тоже латинское слово senatus, образованное от senex, что означает «старый», «старец», — дополнил его ответ Сэнсэй. — Сенат ещё в древней Римской республике означал высший государственный совет.
— Опять «республике»? — с усмешкой произнес Стас.
— Безусловно… Она была установлена ещё в 510–509 годах до нашей эры. Когда накалились народные страсти по поводу недовольства царствования Тарквиния Гордого, жрецы-понтифики как всегда вовремя подсуетились. И под счастливое приветствие народа, опьянённого словом «свобода», выдали им новую форму государственного устройства с красивым, необычным для тех времён наименованием res publicus. В переводе с латыни, как я вам уже говорил, это означает «дело публичное», «дело общественное». Царя изгнали, народу объявили, что люди в верховную власть отныне будут избираться самим народом, причём на определённый срок. Правда забыли сказать, что народ будет «выбирать» из тех кандидатур, которые ему будут предоставлены (и, естественно, заранее одобрены) жрецами-понтификами, под негласным влиянием которых и находилась вся та власть. Народ же, осчастливленный demos kratos, то есть демократией — «властью народа» разошёлся по домам. Называется, представление окончено!
И поскольку Сэнсэй замолчал, Костик нетерпеливо спросил:
— И дальше что?
— А дальше всё как всегда: богатые богатеют, бедные беднеют, и история пишется под диктовку.
Виктор одобрительно кивнул.
— Сэнсэй, тебе надо было быть преподавателем на нашем юрфаке. А то мы вроде историю и слушали, а самое интересное мимо ушей пропустили.
— Такой курс истории тебе вряд ли кто прочтёт, тем более на юридическом, — намекнул ему Володя. — Я уже молчу за исторические, философские факультеты…
Он хотел ещё что-то сказать, но Сэнсэй поспешно его опередил:
— Просто у кого есть огромное желание познавать, тот познаёт, вне зависимости от тех условий и обстоятельств, в которые он попадает. А у кого нет желания, у того нет и соответствующего стремления, какие бы хорошие условия для учёбы ему не создавали.
Костик решил тоже высказаться.
— Нет, ну я за такую историю вообще впервые в жизни слышу. — А потом добавил: — Правда, раньше этой темой не сильно интересовался.
— Ну вот, теперь будешь знать, — добродушно промолвил Сэнсэй. — А если хочешь расширить свой кругозор по этой теме — поищи сведения в истории, самостоятельно сопоставь и проанализируй найденные факты. Только потрудись на совесть, поработай с разными источниками, тогда многое поймёшь из того, что я говорил тебе, из того, что было и что сейчас творится в мире.
Сказав это, Сэнсэй вновь обратился к коллективу.
— Но мы опять отвлеклись… В общем, «Вольные каменщики», преследуя свои цели, сделали ставку на религиозную организацию людей Гамалиила. Люди же Гамалиила, готовясь к предстоящим событиям, следовали плану, целью которого являлось возведение Петра в активные лидеры. Дабы подготовить идеологическую почву для прихода Петра в столицу, из Иерусалима в Рим пребывает сам Павел. Причём, Павел пребывает с соответствующей легендой для «паствы», что якобы его, «народного страдальца», упекли за «святые идеи» в темницу в Иерусалиме, и целых два года он там томился, а потом как римский гражданин потребовал суда императора и, уступая его желанию, власти велели отвезти его в Италию. Когда Павел с такой легендой прибыл в Рим, ставленники «Вольных каменщиков» из людей Гамалиила, пребывающих там на влиятельных должностях, дополнительно устроили ему не только подтверждение этой легенды для народа, но и очень умный пиар, предназначенный для его «паствы». А именно, в Риме власти позволили жить Павлу по особым условиям, по которым он мог встречаться с кем угодно, но под надзором приставленного к нему римского воина, к которому того приковали цепью. Правда, в такой наигранной театральности, «мученическом виде», Павел появлялся только перед своими последователями из «паствы», проповедуя им своё учение, а остальное время, скрытно от публики, жил не только без цепей, но и довольно-таки комфортно. В такой роли «страдальца, пребывающего в узах» Павел прожил практически два года, значительно увеличив за это время свой электорат. А затем, как и положено «обрёл свободу».
— Действительно суперпиар! — промолвил Стас.
— Вот это я понимаю, умная реклама! — согласился с ним Виктор.
— Ну да, кто же такую правду даже ныне стал бы высвечивать в прессе! — не без доли юмора заметил Володя.
На что Сэнсэй процитировал:
— Бернард Шоу как-то сказал: «Читая биографию, помните, что правда никогда не годится к опубликованию». — Старшие ребята усмехнулись, одобрительно закивав головами. Сэнсэй же продолжил свой рассказ дальше. — Так вот, как только Павел «обрёл свободу», он начал активно подключать своих ближайших людей для письменного оформления идеологии новой религии. И для этих целей были задействованы, в том числе, и Марк, и Лука, и Матфей.
— Это те самые, которые писали Евангелия, ставшие потом канонизированными? — уточнил Стас.
— Совершенно верно.
— Разве все они были людьми Павла? — с сомнением в голосе спросил Николай Андреевич.
— Конечно. Марк, которого позже причислят опять-таки к так называемым «апостолам от 70-ти», был племянником Варнавы, точнее сказать Иосифа, своего богатенького дядюшки с Кипра. Марком он стал позже, а с рождения его именовали Иоанном. Дом его матери, которую звали Марией, примыкал к Гефсиманскому саду. И когда людьми Архонтов началось организовываться новое движение, по инициативе Варнавы этот дом часто служил местом пристанища и пункта сбора для их людей. В начале 40-х годов Варнава и Павел, направляясь из Иерусалима в Антиохию, взяли с собой и Марка. Во-первых, он был достаточно грамотным юношей, умел хорошо писать и читать. Помимо своего родного языка знал греческий, латинский, которые были самыми распространёнными языками Римской империи.
— Втроем это не вдвоём, всё чай веселее, — живенько промолвил Женя.
— Просто их «миссионеры» ходили по 2–3 человека. Так для них было не только безопаснее, но и очень удобно. Удобно в плане психологической обработки людей. К примеру, один из них приписывал себе чудотворство, а сопровождавшие всё это подтверждали как «истину», выдавая себя за «свидетелей» творимых им «чудес».
