Бхагаван Раджниш - Книги, которые я любил
«Я говорил, обращаясь к вам, используя слова, — я говорил годами, и вы не смогли меня понять. Сегодня я говорил в молчании, и смех Махакашьяпы — единственное свидетельство понимания среди вас».
Таким странным способом был найден преемник. Махакашьяпа стал преемником Будды. Очень странным способом…
Ученики Махакашьяпы собрали некоторые изречения, оставшиеся от него, что можно назвать его книгой. Автор этого собрания неизвестен. Но, как и кем бы они ни были написаны, они подлинно красивы. Несколько фрагментов, как части Луны: когда вы соберёте их вместе, это снова будет целая настоящая Луна… Секрет их соединения — в медитации.
Традиция, пошедшая от Махакашьяпы, — это Дзэн. Он первый патриарх дзэна, дхьяны. Странно… даже не Будда, но Махакашьяпа первый. Потому что Будда говорил сорок лет, а Махакашьяпа никогда не говорил; единственный шум, который он когда-либо издавал, был смех. Если вы можете назвать это говорением, это другое дело; в некотором роде это говорение — это весть о том, что всё сущее — только шутка. Он сказал тогда Будде: «Какая чудесная шутка!»
В тот момент, когда вы поймёте, что существование только шутка, вы пришли, вы поняли. Нет другого понимания, нет другого просветления. Всё остальное псевдо.
Дэвагит, напомни мне номер. Потому что даже в посмертной записи, в постскрптуме я придерживаюсь десяти. Какой, ты говоришь, номер?
″Шесть, Ошо″.
Хорошо. Это замечательно, что я сказал «посмертный». Я в самом деле мёртв, вот почему я позволяю вам называть меня Благословенным. Если я не мёртв, называть меня благословенным неправильно.
Слово «посмертный» пришло ко мне случайно. Я собирался сказать ″постскрптум″, но иногда правда выходит случайно и непредсказуемо; или так — то, что выходит вдруг, может быть правдой… Это не что-то упорядоченное, подчиняющееся правилу — это прорывается, как вулкан. Я не собирался говорить этого, но оно вышло из меня само по себе. Истина имеет свои пути. Я действительно по-смертный человек; я умер уже давно.
Шестым я вижу Германа Гессе. Он не был просветлённым, чтобы говорить о тех, кто ушёл за пределы просветления. Он был обычным человеческим существом, но в полёте вдохновения он создал одно из самых грандиозных произведений в мире — «Сиддхартха».
Сиддхартха — настоящее имя Гаутамы Будды, данное ему его родителями. Он стал известен как Гаутама Будда. ″Гаутама″ было его семейное имя, ″Будда″ просто значит ″пробуждённый″. Сидхартха — имя данное ему родителями по совету астрологов, провидцев. ″Сиддхартха″ означает — тот, кто достиг смысла. ″Сиддха″ значит ″тот, кто достиг″; ″артха″ значит ″смысл, значение″. Если соединить вместе, Сиддхартха — это ″Тот, кто достиг понимания, смысла жизни». Астрологи, родители, люди, которые давали ему это имя, должно быть были мудрыми — если не просветлёнными, то хотя бы мудрыми людьми.
«Сиддхартха» Германа Гессе — это та же история Будды, рассказанная по-другому, — но в том же объёме и с тем же значением. Это удивительно, что Германн Гессе смог рассказать такую историю и сам не стать сиддхой. Он остался простым писателем — да лауреатом Нобелевской премии, но это не значит много. Вы не можете дать Нобелевскую премию будде; он рассмеётся и выбросит её. Но книга прекрасна, и я включаю её.
Седьмой наш товарищ мало известен, только в кругу традиции Иудаизма, в котором кстати было несколько истинно просветлённых мастеров — и среди них даже те, кто ушёл за пределы просветления. Один из них Баал Шем Тов. Я не могу простить себя, что я не включил его ранее в список — но сейчас нет никого, кому я мог бы выразить своё сожаление..
Баал Шем Тов. ″Тов″ — это было название города, в котором он жил. Его имя значит ″Баал Шем из города Това″, - так что давайте называть его просто Баал Шем. Я говорил о нём, потому что, когда я говорил о хассиддизме, я не оставил ничего существенного несказанным. Я говорил о Дао, о Дзэне, о суфизме, о хассиддизме. Я не принадлежу ни к одной традиции, так что я волен двигаться в том направлении, в котором я решу. Мне даже не нужно карты. Дайте-ка я напомню ещё раз:
Входя внутрь,
выходя наружу…
эта птица не оставляет следов;
и не нуждается в руководстве.
Баал Шем не написал никакого трактата — трактат это грязное слово из мира мистицизма… — но зато он рассказал много красивых историй, и одну из них я хотел сейчас поведать вам, просто чтобы вы смогли ощутить особое качество этого человека.
К Баал Шему пришла женщина. Женщина бездетная, но желающая иметь детей. Она молила Баал Шема: «Если ты благословишь меня, то всё возможно! Будь добр благослови меня!.. Я хочу ребёнка».
В конце концов, утомлённый Баал Шем — даже такой человек может быть утомлён настырностью женщины, — он сказал: «Ты хочешь мальчика или девочку?»
Женщина была в великой радости. Она воскликнула: «Конечно, мальчика!»
Баал Шем сказал: «Тогда слушай эту историю. Моя мать тоже была бездетна — и она так же просила и умоляла ребе того города благословить её. Наконец Ребе сказал: ″Сначала принеси мне красивую чашку″. Моя мать, — сказал Баал Шем, — сделала прекрасную чашку и принесла ребе».
Чашка была так хороша, что мать Баал Шема сказала ребе: «Я не хочу ничего в ответ — просто видеть тебя в этой чашке так прекрасно. Я исполнена великой благодарности. Ты ничем не обязан мне, это я обязана тебе! Спасибо, ребе».
«И моя мать ушла, — сказал Баал Шем. — Вот как она стала беременна и родился я».
Женщина сказала: «Чудесно. Значит завтра я принесу тебе самую лучшую чашку».
На следующий день она пришла с очень красивой чашкой в руках. Баал Шем принял её, даже не сказал «спасибо». Женщина ждала и ждала, и наконец спросила: «А как же на счёт ребёнка?»
Баал Шем сказал: «Забудь всё о детях! Чашка так прекрасна — я очень обязан тебе. Я должен поблагодарить тебя. Помнишь историю, которую я тебе рассказывал? Та женщина не просила ничего взамен — и так она смогла зачать ребёнка… такого ребёнка, как я», — сказал Баал Шем.
«Но ты пришла с желанием получить что-то. Просто за эту чашку ты хочешь ребёнка, как Баал Шем? Забудь об этом — и не приходи больше, никогда». Баал Шем ушёл.
Очень много вещей может быть сказано только в таких историях или притчах. Баал Шем сказал основополагающее: не проси — и это будет дано. Не просить ни о чём — это базовое состояние.
Хасиддизм, возникший из историй Баала Шема, — один из самых прекрасных расцветов, случавшихся когда-либо. Евреи не произвели ничего подобного хасиддизму. Хасиддизм — это небольшой поток, но он всё ещё жив, всё ещё благоухает…
Восьмой — Фарид; я говорил о нём прежде, на хинди. Фарид — суфийский мистик, современник Кабира, Нанака и прочих. Я люблю его. В своих песнях он называет себя Фарида. Он всегда обращается к себе, ни к кому другому. Он всегда начинал так: «Фарида, ты слушаешь? Фарида, будь пробуждён! Фарида, делай то, делай это!..» На хинди имя Фарид звучит респектабельно; но имя Фарида — совсем неуважительно. Таким образом можно называть только слуг. Фарид сам называл себя Фарида — просто потому, что сам он был буддой, мастером — а это тело было его слугой.
Великий король Акбар приходил к Фариду слушать его песни. Акбар однажды получил подарок — очень драгоценный подарок: пара золотых ножниц, увитых бриллантами. Гуде бы это понравилось — любой женщине понравилось бы. Акбар тоже любил эти ножницы — и он подумал, что это может быть хороший подарок для Фарида. Он пришёл и дал драгоценные ножницы Фариду. Фарид смотрел на ножницы, поворачивал их так и этак… а потом сказал: «Это бесполезно для меня. Если ты хочешь что-то подарить мне, принеси мне иглу». И с этими словами он отдал ножницы обратно.
Акбар был озадачен: «Почему иглу?»
Фарид сказал: «Потому что задача ножниц — разрезать вещи на части, а задача иглы — соединять части воедино. Моя задача не похожа на эти ножницы — она похожа на иглу. Я соединяю вещи, синтезирую — делаю Одно».
Фарид бы не согласился с Зигмундом Фрейдом и психоанализом — потому что психоанализ это золотые ножницы, которые режут вещи на части, чтобы исследовать каждую из них. Он бы согласился с Ассоджиоли и психосинтезом. Объединение, приведение вещей к совместному, к единству. Вы видите мои слёзы? Они по нему, по Фариду… по Фариде… да, по Фариде. Это моё приношение ему. Он бы понял слёзы — не золотые ножницы. Увы, если бы Акбар припал к ногам Фарида со слезами — это и был бы настоящий подарок мастеру.
Фарид не написал книги, но его песни были записаны его людьми. Эти песни великой красоты, но вам надо слушать, как они поются на пенджаби. Он жил в Пенджабе, и его песни на пенджаби, даже не на хинди. Пенджаби очень отличен от хинди. Хинди — мягкий, это язык делового человека. Пенджаби — как меч, это язык воина. Он очень проникновенный. Если вы услышите песни Фарида на пенджаби, ваше сердце будет пленено…
